МНОГОУКЛАДНАЯ РОССИЯ: ПЕРСПЕКТИВА ДЛЯ АНАЛИЗА

(Продолжение. Начало - в "ЛЕБЕДЬ" N 34)

        Предлагаемое видение России ,как и других обществ, открывает, как мне кажется, новые возможности для понимания происходящих процессов и их ближайшего будущего.

Данный подход прежде всего предлагает иначе понимать роль олигархического сектора, этого сплава коррумпированной бюрократии и богачей, и криминального слоя в обществе. Эти структуры ,демонстрирующие удивительную живучесть во все времена и у всех народов, также "нормальны" как и другие социальные структуры. Рассматривать их только как "девиацию" или "социальную патологию" столь же мало продуктивно как и считать "девиантами" людей малообразованных или чрезмерно жадных. Олигархи ,коррумпированные чиновники и преступники со своей стороны считают "ненормальными" и "придурковатыми", тех, кто не пользуется легкими нелегальными возможностями для обогащения, карьеры и не избегают тяжелого труда. Олигархический и криминальный уклады являются "нормальными" социальными животными, находящиеся в смертельной борьбе с единственно нормальным для многих (и для автора этого текста) укладом как либеральный или в крайнем случае просвещенный авторитаризм.

Предлагаемый подход позволяет понять, что уникальность посткоммунистической России, как и любой другой страны, определяется специфической комбинацией четырех слоев ,который в каждом обществе имеет разный веса также тем, какой уклад (или союз двух или даже трех ) является доминирующим в обществе в данный период. Главная проблема России ,как и ряда других стран, состоит в огромном удельном весе двух "отрицательных" слоев, в то время как в западных странах (но не в Японии) господствует либеральный сектор при существенной роли олигархии. Действительно, сравнение сил между четырьмя слоями российского общества показывает, что наибольший контроль над обществом находится в руках группы "рентодавателей" и "рентоискателей" --союз олигархов и некоторыми высшими чиновниками государства.

Анклавы

Данный подход требует пристального внимания к взаимодействию различных укладов. Каждый уклад имеет свое ядро, в котором "трудятся" люди "на полной ставке". В то же время миллионы граждан "работают" на "полставке" или только "четверть ставки" в других слоях, образуя там "анклавы". Криминальный сектор, например, имеет анклавы во всех трех других секторах. Как отметил московский политолог, Владимир Михайленко, миллионы российских граждан имеют двойное гражданство - одно в Российской Федерации, другое в "теневом государстве". Криминальный анклав в государственном аппарате, в частности, в правоохранительных органах, и даже в высшем эшелоне власти, хорошо документированы. Весьма сильны криминальные анклавы в олигархическом и либеральном секторах, как в политических, так и в его экономических институтах, в частности, в мелком и среднем бизнесе ,в котором его участники регулярно нарушают законы и поддерживают регулярное общение с преступным миром. Не представляет особого труда и документировать существование олигархических анклавов в авторитарном секторе ( появление богачей в правительстве ) равно как и в либеральном секторе ,в частности в медиа.

Как будут развиваться межукладные конфликты

Дальнейшая динамика Российского общества будет по преимуществу определяться конфликтами между четырьмя слоями и прежде всего четырьмя элитами их представляющих.

В настоящее время основной конфликт разыгрывается между "чистым" авторитаризмом, сторонниками сильного государства ,независимого от богачей, хотя и использующими их, и олигархией, стремящейся сделать государство, если использовать классиков марксизма, их "исполнительным комитетом" ,что, по мнению многих российских исследователей и журналистов, происходит сейчас. Неудивительно, что в 1997 году наметилась явная тенденция высших лиц в государстве, и особенно тех, кто метит на высший пост в государстве, к усилению контроля над экономикой ,в очевидном противоречии с исходными посылками реформаторов 1991 года ,которые были тогда бескомпромиссными врагами государственного вмешательства в любую сферу общественной жизни, тем более в экономику. Ныне здравствующие олигархи с их финансами, контролем над СМК и своими людьми в высшей власти далеко не беззащитны, но достаточно весьма уязвимы в случае изменения политического климата в стране и прихода к власти сторонников "чистого" авторитаризма или по край ней мере тех, кто захочет "давать ренту" другим, а не "этим". Национальный фактор, в частности, противопоставление русских олигархов нерусским (евреям в первую очередь) может сыграть в перераспределении богатства и ренты не последнюю роль. Важный конфликт происходит между либеральным укладом, с одной стороны, и авторитаризмом и олигархией, с другой. Криминальный сектор также ведет активную борьбу за свое расширение с авторитарным государством, в сложных отношениях с олигархией.

Внутриукладные конфликты

Немалое значение для судеб общества имеют и внутренние и стремление к сговору внутри каждого слоя, опять прежде всего внутри каждой элиты. В соответствии со здравым смыслом, чем острее внутригрупповые конфликты, тем слабее позиции уклада в его борьбе за сохранение и расширение своих позиций в стране. Для тех, кто стремится к господству либерального уклада и законности с ним связанного, внутренние конфликты среди олигархов и преступников являются, как правило, скорее положительным явлением. Во всяком случае, россиянам очевидно, что дела в медии были бы совсем неважны, если бы олигархи не конфликтовали время от времени друг с другом. Солидарность олигархов весной и летом 1996 была прямой угрозой демократии в стране. Вести о криминальных разборках тоже вряд ли огорчают граждан. Вместе с тем достаточно честная политическая и экономическая конкуренция внутри либерального уклада должна только приветствоваться как гарантия против всякого монополизма и рентоискательства.

Динамика межукладных и внутриукладных конфликтов будет детерминировать в значительной степени и судьбу российского общества (как и любого другого, особенно нестабильного) и ,конечно, его экономики. Однако, так как множество других факторов влияет на экономический процесс, нельзя исключить (хотя это не очень вероятно) экономический рост в ближайшие десятилетия, как это было в странах Латинской Америки или в Италии с их сильной олигархией и преступным миром.

Россияне осознают существование четырех слоев и потому пессимистичны
Как это не звучит парадоксально, рядовые россияне смотрят на свое общество как состоящее из четырех автономных сегментов. Они регулярно рассматривают и оценивают дела Кремля, хозяев банков, Государственной Думы и, конечно, преступного мира.

И это в значительной степени объясняет их глубинный пессимизм, несмотря на то, что многие из них (по данным ВЦИОМА --до двух третей хотя бы частичо ) приспособились как-то к новой жизни.

Прежде всего россияне почти демонизируют силу олигархов и чрезвычайно пессимистичны относительно роли олигархов в обществе. Они считают, что те мало что (если вообще что-нибудь) делают для экономического процветания страны и его населения. Они считают, что олигархи и коррумпированные ими чиновники всех уровней вывозят свои огромные капиталы за границу , предпочитая не инвестировать их в отечественное производство. Население исходит из того, что олигархия (равно как и российский слабый авторитаризм в противоположность сильному и амбициозному авторитаризму) и не обеспокоена престижем страны, состоянием армии, науки, образования и культуры, а так же как здоровьем населения в стране. Вместе с тем, большинство населения уверено, что господство союза олигархов и чиновников надолго. Опрос фонда "Общественное мнение", проведенный 1997 году показал, что 77% населения убеждено, что "коррупция будет продолжаться в обозримом будущем".

Между 1989 и 1993 годами наиболее молодые и образованные российские либералы рассматривали господство либерального уклада --т.е. либерального капитализма как наилучшую альтернативу для страны. Сегодня большинство из них уже так не думает. Нельзя сказать, что все они разочаровались непосредственно в западной модели, скорее они считают, что эта модель не работает в России. В политическом климате, где олигархи, коррумпированные чиновники и преступники правят бал, мало кто из россиян может поверить в идею "второй либеральной революции", которая уже началась, как пытались представить некоторые сторонники ельцинского режима с появлением Бориса Немцова в правительстве. В августе 1997 года, согласно опросу фонда "Общественное мнение", 67% россиян не верили, что новое правительство сможет преодолеть экономический кризис.

Из за многочисленных почти непреодолимых трудностей, возникших в процессе осуществления либерального проекта, многие россияне вновь готовы обратить свои взоры к авторитарной альтернативе. Это не означает, что они согласны на любой авторитарный режим взамен ельцинского. Россияне хотят эффективное государство, играющее конструктивную регулирующую роль во всех сферах социальной жизни. Согласно опросам ВЦИОМ 1996 и 1997 годов, 80% опрошенных были готовы отказаться от некоторых из своих политических свобод ради сильного, эффективно действующего государства. Не должно вызывать удивления, что эта тенденция регресса к идеалам социализма,(и прежде всего в его распределительной но не производственной роли) усилилась в течение прошлого года. Число тех, кто предпочитают социализм капитализму (несмотря на официальную пропаганду), около 50% (26). Только одна треть предпочитает западную модель.

Конечно, многие россияне знают, что даже "эффективный" авторитаризм в социалистических или агрессивно националистических формах еще хуже, чем демократия. Они также понимают, что регулируемая экономика не может конкурировать с рыночной, но, подобно Гоббсу, предполагают, что даже деспотический порядок лучше для экономики и всех других сфер социальной жизни, чем анархия и преступность.

Однако многие cомневаются, что сильное и эффективное авторитарное государство сейчас возможно в России. Даже те, кто регулярно голосует за коммунистов, не думают, что последние способны его построить. Они также весьма скептичны по отношению к умеренным националистам вроде генерала Лебедя и считают, что тот вряд ли сможет претворить свои обещания в жизнь, и тем более, к кандидатам в сильные правители России из числа тех, кто уже находится у власти.

Экзистенциальный пессимизм сочетаемый с умеренным ежедневным почти оптимизмом. Для российского сознания сегодня характерен глубинный экзистенциальный пессимизм, не имеющий часто прямой связи с ежедневной бытовой жизнью. В конце концов, большинство российских граждан, на удивление мира, сумели приспособиться жить даже не получая регулярно зарплаты и пенсии. И не удивительно, что свое положение, как показали исследования Юрия Левады , они оценивают существенно лучше чем положение страны. 45 процентов россиян оценили в мае 1997 года материальное положение своей семьи "среднее или хорошее", а вот экономическое положение страны как среднее и хорошее оценило только 16 процентов. Разница этих цифр и отражает отличие сегодняшних забот и дум о будущем, ближайшем и отдаленном.

Последний пессимистический сдвиг наступил после выборов в июле 1996 года ,когда произошел сильный всплеск оптимизма и веры, что Кремль объявит реальную, а не показную войну олигархии и преступности .Тогда 37% опрошенных фондом "Общественное мнение" полагали, что жизнь в России станет лучше, и только 16% подозревали, что она ухудшится. В феврале 1997 об относительном улучшении жизни говорили уже только 7%, тогда как 59% сообщили противоположное. В мае того же года та же самая социологическая служба обнаружила, что только 17% россиян можно отнести к "оптимистам", "пессимистов" же почти две трети(64%).

Хотя большая часть населения видит будущее в мрачных тонах, все же в нем есть и оптимисты и пессимисты. Между 1992 и 1993 годами пессимисты предсказывали, что либеральный капитализм в России победит не ранее, чем через пять-десять лет. Оптимисты настаивали, что переход к либеральному капитализму мог бы совершиться минимум за 500 дней и максимум за два-три года. Сегодня оптимистами можно назвать тех, кто верит ,что нынешняя ситуация ,к которой они уже приспособились, сохранится неопределенно долго, вплоть до начала ощутимого экономического роста ,который может начаться чуть ли не завтра, хотя и они считают , что "нормальное" общество сумеет сложиться за два-три десятилетия. Сегодняшние же пессимисты убеждены в неминуемости различного рода катастроф. И опять-таки, эта вера в катастрофы не должна быть интерпретирована буквально: вряд ли большинство респондентов ждут буквально завтра те или иные ужасы, на которые они ссылаются в опросах , скорее это опять-таки отражения глубинной тоски и уныния от жизни в обществе, которое лишено радостной перспективы. По данным проведенного нами в 1996 году всероссийского исследования (объединенный проект Университета штата Мичиган в Ист-Лансинге и Института социологии РАН в Москве) 70% россиян боялись обнищания- 67% - безработицы, 66% - криминализации общества- 55% - коррумпированной бюрократии.

Русские интеллектуалы даже более пессимистичны, чем массы. Наш контент анализ тысячи российских статей (либеральных и консервативных), опубликованных между октябрем 1996 и июнем 1997 года, привел нас к убеждению, что 80% авторов могут быть классифицированы как "пессимисты".

Заключение

Сегодня россияне определились в своем убеждении, что нынешний баланс сил будет с теми или иными отклонениями сохраняться много лет. Однако они не исключают потенциальных возможностей коммунистов и националистов захватить власть и восстановить деспотическое государство, используя среди прочего и глубокий конфликт между армией и Кремлем. Другие предсказывают, что власть в стране будет у преступных банд уже через несколько лет. Эти три альтернативы (господство нынешней расстановки сил с олигархией как главной силы , возникновение коммунистического авторитаризма и полномасштабная криминализация страны) деморализующе действуют на население и рождают у него чувства глубокого упадка духа.

Возможно, что пессимисты в отношении возможностей общества приблизиться к тому состоянию, когда будет господствовать либеральный сектор и не правы, возможно, те , кто уверен, что либеральная, западная модель для России, по крайней мере, пока не годится и, что лучшее на что Россия должна рассчитывать, это на просвещенный и патриотический авторитаризм, который при минимальной роли либеральных институтов будет в состоянии постоянной войны с олигархическим и криминальным укладами. Может быть, шансы либеральной России взять верх над тремя другими "плохими" слоями не так уж малы, особенно если экономическое положение радикально улучшится. Многое, очень многое зависит от способности россиян, в том числе тех ,кто "занят" на "рядовой" работе в авторитарном и олигархическом слоях, способствовать усилению российской демократии и поддержать на выборах, вопреки давлению СМК, честных политиков, преданных демократии.

В то же время Запад должен внести серьезные изменения в свою стратегию помощи России. В настоящее время все усилия развитых демократий сконцентрированы на поддержке ельциновского режима, который рассматривается как наилучшая альтернатива. До некоторой степени это может быть и верно, но Запад должен гораздо энергичнее помочь россиянам бороться с силами враждебными российской демократии, которые отнюдь не сводятся только к коммунистам и радикальным националистам, олигархам и преступникам.