РУССКИЙ ИНТЕЛЛИГЕНТ УХОДИТ

08-11-1997

Daniil Granin
Шел вечер памяти Булата Окуджавы. Переполненный зал, щемяще трогательные гитары, лицо Булата время от времени возникает на экране. Он тихо подпевает, улыбается, грустит, смотрит на нас как бы оттуда. Кто-то позади меня всхлипывает. Я оборачиваюсь: две девушки, я вдруг вижу зал, у многих слезы. Это о чем? Сразу не скажешь. Слезы благодарности - за то прекрасное, что было, за чувство единства, что когда-то соединяло нас, тех, кого обозначили шестидесятниками? И тех, кто приходил позже. В совместном этом чувстве была доля печали, не по Булату, разлуку с ним оплакали, пережили, тут было иное - прощание со Временем, с такими, какими мы были. Мы были лучше, чем сейчас, но была горечь от того, что с этим временем уходит нечто большее, куда важнее, чем наше Время.

Уходит интеллигенция. Знаменитая русская интеллигенция. Ощущение было подспудное и неотступное.

Путаная двухвековая история нашей интеллигенции, по-видимому, заканчивается. Примириться с этой мыслью нелегко. Ее можно оспаривать, и надо оспаривать, но процесс происходит у нас на глазах, и деваться от этого некуда.

Рожденная Петром, она уже в XIX веке стала НЕ СОВПАДАТЬ и ушла из царских дворцов. С тех пор НЕСОВПАДЕНИЕ с властью стало ее приметой.

Русская интеллигенция появилась как принадлежность сперва самодержавия, а затем социалистической системы, опять-таки тоталитарного режима.

Каждая власть старалась ее использовать, все винили ее в разных грехах, списывали на нее свои ошибки, общие беды и долги. В смысле долга перед народом. Крест неоплатного долга сама интеллигенция взвалила на свои плечи еще до революции. Коммунисты превратили этот долг в ярмо: ученые в долгу, писатели в долгу, кино в долгу. Народ легко приучили к тому, что интеллигенция чуть ли не нахлебники, вечные должники.

Впрочем, и до революции интеллигенцию ругали. Добрейший А.П.Чехов, сам воплощенная интеллигентность, нещадно бранил интеллигенцию за рефлексию, безволие. Большевики - за оппозицию, критичность. Ленин не стеснялся называть интеллигенцию говном и положил начало репрессиям над ней. Он пытался начисто избавиться от нее, выслав на пароходе лучших ученых, историков, философов и прочих гуманитариев. Увы, на их месте появлялись новые несогласные таланты, интеллигенцию не удавалось полностью приручить.

Большинство судебных процессов, проходивших в советское время, были процессами над интеллигенцией, начиная с "Шахтинского дела" и процесса "Промпартии". Культурная, а затем и научная интеллигенция быстро разочаровалась в революции. Несмотря на преследования, советская интеллигенция постепенно обрела более или менее четкую функцию инакомыслия, неявной духовной оппозиции, прежде всего нравственной, функцию несогласия с насильственными методами насаждения казарменного социализма, партийной идеологии.

Она не могла смириться с "лысенковщиной". Она поддерживала запрещенную генетику. Отстаивала "буржуазную кибернетику". Она, как могла, защищала А.Д.Сахарова от преследований. Все время ощущалось ее скрытое несогласие.

С началом горбачевской перестройки интеллигенция первая пылко поддержала новую политику. Можно вспомнить энтузиазм выборов в народные депутаты в 1989 году. Кого выбирали? Ведь это поразительно, какое количество писателей, художников, кинорежиссеров, крупных ученых повсюду побеждало на выборах своих конкурентов - партийных функционеров. А как проходили съезды народных депутатов! На каком высоком интеллектуальном уровне проходило разрушение стереотипов коммунистического мышления.

Какие проходили обсуждения, митинги, дискуссии, как встречали нас, депутатов, при выходе из Дворца съездов! Надежды воодушевляли самых равнодушных. Солнце демократии вставало у всех на виду, обещая эру открытого общества. Интеллигенцию уже никто не бранил, она шла в первых рядах, неся знамена, впрочем, непонятно, какого цвета. Цензуру отменили. Выезд за границу упростили. Жизнь освобождалась от запретов.

От тех надежд осталась свобода, но и разочарование. Мы поверили в который раз. И нас обманули в который раз. Ныне политики в интеллигенции более не нуждаются, им нужнее банкиры.

Интеллигенция, зачем она, она мало дает и много просит, какая от нее польза? Интеллигенция потеряла свою функцию, она уже не идет впереди, поскольку не знает, куда идти, да и позади у нее никого уже не осталось. Все разбрелись по движениям, партиям. Устали от споров и разговоров.

Как писал Твардовский: "Говоренье - труд любимый, шевеленье языка, Теркин мимо, Теркин мимо, Вслед за Теркиным - тоска.".

По телевидению передавали концерт Евгения Кисина в Консерватории.

Он прилетел из США в Москву. Уже взрослый. Последний раз мы видели его за роялем совсем мальчиком. Гениальный пианист. Почему он уехал? Не было никаких гонений, никто и ничего не мешало ему играть. Не было тех указок, которыми донимали в брежневские времена Тарковского и Барышникова, Шемякина и Неизвестного.

Евгений Кисин, казалось, был свободен - хочешь, играй Моцарта, а можно и Шопена. Чего же ему не сиделось на Родине?

Уехал потому, что иначе забрали бы в армию. Всем служить, и ему.

Никаких исключений. Можно представить, с каким удовольствием его гоняли бы мостить дорожки на даче очередного хапуги-генерала, копать ямы, ставить забор, узнал бы, что почем.

Мы лишились на многие годы радости слышать его игру. И он правильно сделал, что уехал. И правильно сделал Шнитке, что уехал, и Губайдулина, и Майя Плисецкая, и Артемьев, и десятки талантливых наших художников, музыкантов. Им давали понять, что не нужны. Помню, как на очередном съезде народных депутатов будущий первый секретарь Ленинградского обкома партии Гидаспов сказал с трибуны про композитора Щедрина с искренним недоумением: "Какой-то Щедрин". Понятия не имел, кто это такой.

Иногда тоска берет и злость, как же так - они уезжают. Вроде вместе страдали, боролись, а теперь, когда стало свободнее...

Погнались за комфортом.

А потом начинаешь понимать - неспроста это. Комфорт не все объясняет. Выдающийся в мире физик-теоретик Александр Поляков уехал в Штаты и обосновался там. Теоретику не нужны ни лаборатория, ни оборудование. Есть, однако, глубинные причины, не столь явные, те, что при свободном выезде стали все энергичнее работать против нас.

То, что было нашим бесспорным преимуществом, то, что было нашей привилегией перед всем миром, уходит. Я имею в виду напряженную духовную жизнь, ту, что кипела и оправдывала все - и бедность, и обиды. Наши сборища, страстные обсуждения вечных проблем.

Интеллигенция имела свой мир, свою систему общения, радость и потребность такого общения. У нас не было клубов английского типа, зато были кухни, где происходили вечерние ассамблеи, над которыми мы сами посмеивались. Интеллигент - этот субъект не поддавался точному определению, но тем не менее точно узнавался.

Особенно хорошо распознавали это сословие партийные функционеры.

У них интеллигент всегда был антиллигент. Себя они никогда не относили к интеллигентам, понимая, что и их никто бы к ним не причислил. Существовал как бы невидимый знак, тайная печать сообщества, раздражающая всех непричастных. У аристократов имелись хотя бы официальные звания - барон, граф, а эти - они и жили кое-как. И должностей не имели, ничего им не светило. Почему же они не такие, как все, что им надо?

"- А если, говорит, вы такой чересчур интеллигентный человек, то представьте удостоверение, в силу чего вам полагается отдельная площадь." (Зощенко М. "Не все потеряно").

Наша интеллигенция столичная, провинциальная в особенности, поколение за поколением, несмотря ни на что, сохраняла нравственные понятия и чести, и милосердия, и добросовестного труда, и порядочности и, наконец, честности. Духовные ее заслуги перед историей бесспорны. Оппозиция, пусть внутренняя, существовала все годы, люди поддерживали друг друга в своем тайном сопротивлении. Интеллигенция НЕ СОВПАДАЛА с властью - в этом была ее сила.

Зато с ней обращались без стеснений, порой мстительно. Гоняли на овощные базы перебирать гнилые овощи, на колхозные поля, на стройки, заставляя всех этих доцентов, исследователей заниматься черной работой. Годы застоя были и временами романтичными - стоит вспомнить, как читался, как распространялся самиздат, как мы передавали друг другу стопки машинописи на папиросной бумаге, плохо пропечатанные, со стихами Цветаевой, Бродского, романа Хемингуэя "По ком звонит колокол", чьи-то статьи, рассказы.

Я вспоминаю об этом, получив недавно трогательный подарок - ветхий экземпляр моей повести "Наш комбат", тайно распечатанной в те годы. Тоже блуждала, передавалась из рук в руки.

Ныне функции интеллигенции кончаются, ни позиции, ни оппозиции, и она начинает таять, растекаться, расходиться в разные стороны.

Тысячи, десятки тысяч уехали за границу. Многие уходят в бизнес, в торговлю, в транспорт, в "челноки", другие - люмпенизировались, пребывают в растерянности, не умея приспособиться к новой жизни.

Речь не идет о людях пенсионного возраста, усталостью поражено среднее поколение - инженеры, научные работники, преподаватели.

Престиж образованных людей, ученых-естественников, да и гуманитариев, упал. Элитой стали другие люди. Это и пресловутые "новые русские", и чиновничество. Культ денег вышел на первое место, а вместе с ним и людей, умеющих их делать.

Может, такова историческая неизбежность преобразований? Когда-то с исторической сцены удалилось боярство, ушли дворянство и аристократия. Это были слои, много значившие в общественной жизни. Они ушли вместе со своим социумом, и ушли безвозвратно.

Что если также безвозвратно уходит со сцены славная русская интеллигенция? Что как нам предстоит то же, что имеет общество развитого капитализма в других странах, где нет интеллигенции, вместо них интеллектуалы. Совершенно иное качество.

"Интеллектуал" - понятие сугубо личностное, не социальное.

Интеллектуал - мыслитель, философ, социолог - это почти профессия. Как шутил Эйзенхауэр - "он пользуется большим числом слов, чем нужно, чтобы сообщить собеседнику больше, чем ему самому известно".

"Интеллигенция" - понятие социальное. Научная интеллигенция начиная с 60-х годов, когда физика, затем биология стали важнейшими условиями выживания страны и ее обороноспособности, стала для власти важнее чиновников и даже военных. С ними заигрывали, их лелеяли, им многое дозволялось. Физики в те годы сумели защитить нашу биологию от возврата "лысенковщины", да и от прочих лженаучных теорий. Своеобразие существования интеллигенции в Советском Союзе состояло в том, что режим автократии вырождался. Страна получала все больше свобод. Диссиденты подвергались репрессиям, но интеллигенция в массе своей могла группироваться вокруг журнала "Новый мир", выступать в "Литературной газете", устанавливать контакты с Западом. Прорывы происходили не только в литературе, они происходили в кино, в музыке. Достаточно вспомнить 13-ю симфонию Шостаковича, песни Высоцкого, Окуджавы, Галича. Расширение вселенной свободы происходило неудержимо.

Интеллигенция много сумела сделать для очищения мозгов. В этом ее бесспорная заслуга, и потому там остро и болезненно воспринимается утеря ее места в нашей жизни. Тают все быстрее тиражи литературно-художественных журналов, этих традиционных очагов нашей культуры. Коммерческий азарт поглощает дома творчества, творческие клубы, померкла деятельность творческих союзов, они раскололись, они мало что значат и для писателей, и для художников, и для киноработников. Есть много грустных примет.

Как будет складываться жизнь нашего общества в ближайшие годы, не берусь предугадать, но, думаю, надо иметь мужество трезво оценить происходящий процесс.

Есть люди, которые считают, что интеллигенция изжила себя и может удалиться со сцены. Как после нереста гибнут лососи, исполнив свое назначение. Такова, мол, историческая неизбежность. Я же плохо представляю себе Россию без интеллигенции. Без той культурной нравственной среды, где вырастали мои дети и внуки.

Тем не менее факт, что среда эта пока что редеет. И быстро.

Исследовательские институты опустели. Научных работников я встречал в автопарках, рабочим на пивном заводе, монтером в аэропорту.

Доктор наук, известный энергетик, который построил себе миллиардный особняк, сейчас находится под следствием. Адвокат, который защищал диссидентов, обслуживает мафиозную группировку.

Интеллигенция как социальное явление, как общественная сила может исчезнуть. Разумеется, это не значит, что исчезнут интеллигенты.

Нина Сергеевна Бескровная возродила полуразрушенный мемориал музея Ярошенко в Кисловодске, сделала там культурный центр. Ее подвижничество, ее личная интеллигентность никуда не денутся.

Валентина Васильевна Томилина, выйдя на пенсию, с 1991 года занята тем, что организовывает в Петербурге бесплатные обеды для пожилых людей своего района. Бог знает каким образом в наше жесткое время ей удается добывать спонсоров. Обед сопровождается концертом. Могу засвидетельствовать высокое качество и обеда, и концерта, главное же в нем - атмосфера доброты, уважения, того, чего так не хватает нуждающимся старым людям. Зачем она занимается этим? Она сказала мне: я не хочу, как опавший лист, валяться под ногами, я хочу быть.

Мощный слой научной интеллигенции истощал. Государство наше нерасчетливо лишилось бесценных специалистов, вместе с ними уходит накопленная культура отношений, моральных требований.

Процесс распада был ускорен насильственно. Власть считала, что образованных людей у нас избыток, нужно будет - наготовим новых специалистов в любом количестве. Но университеты и даже академии интеллигентов не готовят. Интеллигент лучше всего растет в семье, во втором, в третьем поколении.

Традиции русской интеллигенции наращивали Радищев, Рылеев, Тургенев, Толстой, Чехов. Никто из них никогда не служил опорой власти. Менялась политика, менялись правители, но интеллигенция всегда знала, за что ей бороться. После революции она опять оказалась несогласной, она сразу же выступила в защиту человечности - Короленко и Горький, Павлов Иван Петрович и Вернадский, так и шло вплоть до Капицы и А.Д.Сахарова. Великие эти имена не были одиночки. Идущие за ними видели, что при любых режимах можно исполнять свой долг. Есть ли интеллигенция, не стало ли ее, все равно, интеллигентность как качество личности будет существовать.

Что должно заменить эти душевные связи, общение, циркуляцию мысли? Чем будет питаться душа, не купюрами же? Что нас ждет - сытое одиночество, новые каналы телепрограмм, снижение цен на квартиры, что там еще обещано?

Мне говорят: интеллигенция уходит в бизнес - так это прекрасно, наш капитализм не будет таким диким, наша интеллигенция способна облагородить капитализм, разве это не светлое будущее?

Мне говорят: наша интеллигенция уезжает на Запад, и отлично, она быстрее обогатит мировую науку, современная наука едина. Где живет ученый сегодня, не так важно, если он "в Интернете".

Мне говорят: обществу сегодня нужно прагматичное мышление.

Гуманистические идеалы уступают место технологичным устремлениям.

Все они правы, и от этого диагноз выглядит безнадежным.

Возможно, я преувеличиваю. Дай-то Бог. Но я вижу, как люди преображаются, уезжают, становятся чужими, меняются их интересы.

Боюсь, что проблема существования нашей интеллигенции все же есть, но есть ли сама интеллигенция?

 

Известия 11/05/97 

Комментарии

Добавить изображение