Трагедия последнего президента СССР (Продолжение. Начало)

У каждого есть своя трагедия. Один жил прекрасно, богато, со славой. Но глодало его некое темное чувство безысходности и, наглотавшись наркотиков-снотворного он умирает в сорок с чем-то как Элвис Пресли. У другого тоже и богатство и слава, но он умирает еще раньше "сам по себе" как Джо Дассен. С третьим происходит выкидыш и он вообще не рождается. Да-с, даже у самых благополучных людей, притом долго живших, была своя трагедия. Вот, хотя бы у Черчилля. Казалось бы, все сто: с молодых лет член палаты лордов, затем министр, затем премьер-министр. А пишет в своих мемуарах, что пережил огромную трагедию: дотянул до гибели Британской империи. По этому случаю даже добровольно ушел с поста премьер-министра, дабы присутствовать при кончине империи в качестве частного лица, а не главы правительства.

У первого и последнего советского президента СССР Горбачева тоже, разумеется, своя трагедия. Побольше, чем у Черчилля. Всем памятны первые действия молодого генсека по оздоровлению жизни. С самого начала, с мая 1985 года была провозглашена окончательная и решительная борьба с пьянством и алкоголизмом. Это, между прочим, странная формула. С пьянством будем бороться или с алкоголизмом? Или сразу с тем и с другим? Ну, тогда это уже борьба с двумя врагами. А хватит ли сил одному Политбюро бороться с двумя такими мощными и дружными противниками? Затем, разве ж инициаторы последнего и решительного боя не знали, чем кончались предшествующие попытки? Хотя бы бескомпромиссная война с пьянством 1972 года, которую тогда объявил не только ЦК, но и Совмин и даже ВЦСПС (профсоюзы). Трое таких силачей и те не справились. Пить после той борьбы стали много больше -наверное от жажды, которая всегда наступает после борьбы и драки. А сейчас всего лишь партийный аппарат в одиночку решил вдруг одолеть зеленого змия. Как будто бы не знал, что самогонный аппарат всегда превозможет партийный. Змий даже и не почувствовал угрозы, припав к бутыли с первачом. Однако удар по казне был нанесен отменный. Она не досчиталась сразу около трети всех доходов от "винной монополии". А виноделие в Крыму, Молдавии, на Кавказе и Средней Азии истребили под самый корень. Горбачева стали называть после этого "минеральный секретарь", да "сокин сын" - и это, пожалуй, единственный успех.

В самый разгар славной битвы со змием рванул Чернобыль. Произошло это вечером 26 апреля 1986г. Разрекламированная гласность молчала. Только через двое суток программа "Время" сообщила: "На Чернобыльской установке поврежден один из реакторов". Эфир всего мира разрывало от панических сообщений о взрыве, о пожаре на атомной станции. На Северную Европу двигалось огромное радиоактивное облако.

Американский разведывательный спутник КН-11 заснял обнаженное нутро развороченного реактора. Правительства Швеции и других северных европейских стран шлют запросы - Москва молчит. Еще через сутки (29 апреля) скупо заявляет о незначительных неполадках. Наконец, еще через сутки Москва сообщает о двух погибших и 197 госпитализированных. 1-мая в Киеве происходит праздничная демонстрация. Население на страшно зараженной территории продолжает жить-поживать, выпивать-закусывать. Западные эксперты говорят, что в результате огромного заражения радиацией в ближайшие годы умрет не менее 2000 человек. Горбачев дает им гневную отповедь, заявляя, что это не более, чем набившие оскомину антисоветские трюки. А ведь прав оказался по существу. Действительно - 2000 жертв - цифра несуразная. Несуразно маленькая. На самом деле хорошо, если число жертв ограничится десятикратной цифрой.

Вообще, в первые годы Горбачев отбивался этим "жупелом антисоветизма" направо и налево. Вот произнес речь по поводу 40-летия победы, где говорил о замечательной роли Сталина в разгроме гитлеровских полчищ. Через восемь месяцев спрашивают его французские журналисты о том, что он думает о сталинизме. И получают ответ, что сталинизм - антисоветский и буржуазный термин и что никакого сталинизма в СССР отродясь не бывало. Американские журналисты спрашивают у него, почему в СССР так много заключенных, в том числе политических - получают ответ, что все эти утверждения - заезженная антисоветская утка, ибо в СССР никогда не было политзаключенных. А если они где были и есть, то как раз в Америке.

В июле 1986 года,
как бы компенсируя Чернобыль, объявляется еще одна последняя война - на этот раз нетрудовым доходам. Под таковыми понимались средства, получаемые дачниками и пенсионерами от своих теплиц, а также от продажи пирожков и прочих разносолов на железнодорожных станциях. Милиция быстро потоптала парники, посадила бабок-торговок и навела порядок. Атмосфера как-то мрачнела. КГБ составлял списки тех, кто неодобрительно отзывается об атомной энергии. Я, к примеру, отзывался как раз одобрительно, несмотря на Чернобыль, но от вызванного в КГБ из моей бригады (я, потеряв работу и профессию, работал тогда на заводе "Динамо") наладчика Майбороды, единственного коммуниста в бригаде, потребовали дать показания на антисоветчика Лебедева, который не понимает политики партии по Чернобылю и атомной энергетике. Хотелось купить дельтоплан с мотором и улететь к чертовой бабушке. Но сдержался, так как это нарушило бы политику партии по пассажирским перевозкам. Все-таки обыск у меня на всякий случай сделали: искали антисоветские книги. Не обнаружив таковых (давно догадываясь о новом витке демократии, я ничего дома не держал), изъяли все наличные деньги и сберкнижку. Только позже с трудом удалось доказать, что сберкнижка - это не тоже самое, что антисоветская книжка.

Пока в России боролись со змием и нетрудовыми доходами, в Америке появился крупный ученый (весом около 130 кг.) по имени Хайдер. Он целыми днями сидел у входа в Белый Дом и всем своим видом протестовал против гонки вооружений империалистическим правительством США. В противном случае обещал ничего не есть. Он и правду не ел много дней. Позже выяснилось, что ел он по ночам. А так как переедание на ночь вредно для здоровья, то Горбачев обратился лично к Рейгану прекратить гонку вооружений, дабы избавить Хайдера от мучений и спасти жизнь видному ученому. Советское телевидение после этого каждый день показывало ежедневную вахту мира доктора Хайдера, причем делало съемки впрок (этим занимался политобозреватель Дунаев): Хайдер раз пять переодевался, его снимали в разных обличьях в течении часа, а потом целую неделю кусочками показывали, как он каждый день нещадно кладет свое здоровье на алтарь мира. А миротворец Хайдер, между тем, отсыпался днем от ночных перееданий.

Еще очень боролась за мир американская девочка Саманта, которая написала личное письмо еще Андропову. Не то удивительно, что написала, а то, что он получил его. И оповестил об этом весь мир. Саманта стала советской голубицей мира и начала летать туда-сюда. К сожалению, перелеты закончились авиакатастрофой и девочка погибла. Тут же в советской прессе (уже при Горбачеве) появились сведения, что ее убили империалистические силы войны. Горбачев выразил соболезнования родителям Саманты и всем миролюбивым силам, и обещал далее вести борьбу за дело мира - уже без погибшей девочки.

И, как на грех, впервые широко заговорили о СПИДЕ. Религиозные деятели объяснили СПИД наказанием человеку за его нечестивость (все первые больные были гомосексуалистами, наркоманами и проститутками). Но коммунисты-атеисты были совершенно неудовлетворены таким ненаучным объяснением. На встречах с лекторами ЦК и лекциях членов общества "Знание", а также из разнообразной прессы советские люди узнали всю правду. Наконец-то появилось правильное и рациональное объяснение: американская военщина выводит в своих секретных лабораториях зловредные вирусы для целей биологической войны и их штаммы просочились за стены лаборатории. Американская военщина очередной раз угрожала всему миру.

Затем Рейган отказался принять советский план сокращения ракет и прочих стратегических вооружений, а предлагал свой так называемый "нулевой вариант", согласно которому и США м СССР сокращали свои вооружения поровну. В случае отказа Рейган грозился начать работы по Стратегической Оборонной Инициативе (СОИ), сразу названной "звездными войнами". Горбачев заклеймил "нулевой вариант" как империалистический и, по приезде из Исландии, где встречался с Рейганом, очень негодовал на бывшего "друга Рони".

А 13 марта 1988 года в газете "Советская Россия" вдруг вышла огромная статья некоего преподавателя марксизма из химико-технологического Ленинградского института Нины Андреевой под называнием "Не могу поступиться принципами". Главные принципы в статье были такие: В СССР построен социализм, которому ныне угрожают отступники и космополиты- товарищ Сталин - великий вождь и учитель, о
н вел народ от победы к победе. Он внушал такой страх (или уважение?) врагам, что при его появлении вставали даже Рузвельт с Черчиллем. Конечно, подумал я тогда, ведь если вставал даже парализованный Рузвельт, то Сталин не просто великий вождь, но великий чудотворец - и высказал эту крамольную мысль на встрече в Центральном доме актера, посвященной творчеству Галича как раз 13 марта.

Оказывается, пока вожди перестройки отсутствовали (Горбачев был в Югославии, а Яковлев в Монголии), главный идеолог Лигачев тем временем подсуетился и тиснул в курируемой им газете "Советская Россия" (редактор Чикин) "андреевский" манифест под скромной рубрикой "письма читателей". И пока не было вождей, отдел пропаганды ЦК дал указание распространить андреевский манифест как можно шире. Распустившаяся было пресса замерла. Только "Московские новости" неодобрили вылазку химика-марксиста. Между прочим, Нина Андреева и сейчас является лидером партии ВКПб - именно так, по старинке, называется ее партия.

После возвращения вождей в двадцатых числах марта два дня заседало Политбюро, на котором Лигачев потерпел поражение. Уже в этом году (2000) были изданы стенограммы заседаний Политбюро за годы перестройки, и на том заседании в марте 1988 г. все, кроме несознательного Лигачева и еще одного, вслед за Горбачевым очень клеймили выходку "Нины Андреевой" как вылазку. И антиперестроечный манифест. В конце к ним присоединился и Егор Лигачев. Наверху стали готовить мощный идеологический ответ, который и вышел 5 апреля в "Правде" под названием "Принципы перестройки". Это был сильнейший удар по принципам Андреевой-Лигачева, которыми поступаться нельзя.

А между тем, три недели страна жила в страхе: неужто все возвращается? Ведь никто не знал (кроме "допущенных к тайне"), почему это "письмо читателя" не встречает в прессе абсолютно никакого противодействия. Это позже выяснилось, что и после поражения Лигачева цензура не пропускала никаких возражений, специально создавая информационный пустой плацдарм для удара центральной партийной газеты "Правда". Но не зная этого, первое время, отделяющее андреевские "принципы" от "Принципов перестройки", провинциальные газеты срочно перепечатывали манифест, в армии его распространяли в виде листовок. Народ затих. На три недели стала популярна фраза: пора сушить сухари.

Такова была внутриполитическая атмосфера первых трех лет перестройки. Да и внешнеполитическая тоже - достаточно вспомнить хотя бы то, что вовсю продолжалась нескончаемая и абсолютно бесперспективная война в Афганистане. Боже упаси публично возразить против этой войны.

До конца 1987 года Боже упаси говорить о Сталине и репрессиях, тем более о революции и Ленине (этого нельзя было до середины 1989 г.). И Боже упаси протестовать вообще. Даже 21 августа 1988 года, (к тому времени уже действительно наметилась кое-какая гласность), люди, пришедшие на Пушкинскую площадь в Москве отметить 20-летие вторжения советских войск в Чехословакию, были окружены милицией, избиты, брошены в воронки и увезены в околотки.

Вспоминаю эпизод. Я каждый месяц ездил для лекций в Дом ученых Пущино. Очередной раз приехал в сентябре 1988 г. Говорил об истории России, анализировал текущие события.

Вдруг вопрос из зала: Как вы относитесь к войне в Афганистане. Что ответить? Я свои беседы строил всегда, так сказать, на грани. Не было агиток и призывов "долой", но не было и штампованных идеологем. Я ведь, к тому же, был исключенным из партии и уволенным антисоветчиком, лишенным профессии (официальная формулировка : "За чтение и распространение антисоветской литературы", в принципе - это готовая 70 -я статья). Зал затаился в ожидании ответа.

Сказать: Я против этой войны, она такая-сякая - можно уехать не на той казенной машине, на которой привезли.

Начать говорить что-то об интернациональной помощи и угрозе империализма - увольте.

Я сказал так: Война в Афганистане доказывает тезис марксизма-ленинизма о том, что никакой народ победить нельзя.

Жду продолжения. Если некто скажет, что, мол, вы имеете ввиду? ! Какой это народ победить нельзя?! - ответ уже готов: разумеется, советский. А вы что, полагаете, что в афганской войне мог бы быть побежден советский народ?

Вопросов больше не было, все закончилось аплодисментами облегчения.

Помню Борис Рева,