Пузыри и пирамиды
07-01-2001Уроки истории заключаются в том,
что люди ничего не извлекают из уроков истории.
Олдос Хаксли, 1959
Магия этого слова во все времена вызывала к жизни поразительное по синергизму явление, кратковременный и мощный синхронизированный импульс в умонастроениях больших масс людей. В мире материальном эта игра ума всегда оборачивалась одной и той же формой финансового мошенничества, именуемого «мыльными пузырями». В России, у которой, как известно, «особенная стать», эту форму движения финансовой материи принято обозначать не слишком удачным термином «пирамида». Неудачен выбор названия потому, что не позволяет соотечественникам в полной мере оценить принципиальный динамизм занимательного явления, роль его исторического измерения. Измерение? Историческое?
С него и начнём.
Первый зарегистрированный «мыльный пузырь» был создан в Афинах ещё в 333 году до н.э. и послужил прототипом многих более поздних спекуляций с недвижимостью и землей. Об античном «мыльном пузыре» известно мало. Зато «мыльные пузыри» XVII века в Нидерландах и в Священной Римской Империи, XVIII века в Англии, Нидерландах, Франции и Германии описаны просто-таки классически. В XIX столетии, по мере того, как мировые экономики становились более взаимосвязанными, и новости разносились быстрее, «мыльные пузыри» уже взрывались один или два раза каждое десятилетие и уже не успевали надолго привлечь к себе внимание публики. Пожалуй, лишь финансовая афёра начала ХХ века в США удостоилась более уважительного отношения к себе историков экономики и даже получила специальное название - «схема Понци» по имени итальянского эмигранта Чарлза Понци, из Бостона, сумевшего за 45 дней лета 1920 года реализовать афёру с почтовыми купонами, принесшую ему $9.5 миллионов. Сумма сложилась из средств инвесторов, коих было вовлечено в предприятие около 10 тысяч под обещание прибыли 50% годовых. Все известные в истории «лохотроны» так или иначе эксплуатируют «схему Понци», т.е. геометрическую прогрессию размножения инвесторов, привлекаемых обещанием высоких доходов от совершенно неважно чего. Неубойная сила вечной схемы в том, что Лёни Голубковы на начальном этапе реализации афёры действительно что-то получают. Тот же Чарльз Понци выплачивал отдельным козлам-провокаторам и по 400%. Потому-то и славен он до сих пор в Америке наряду с Сэмюэлем Кольтом и Генри Фордом.
Но обо всём по порядку.
«Мыльные пузыри», подобно жемчугу в устрице, всегда растут вокруг чего-то нового и всегда только во времена изобилия, когда инвесторы полны тем, что Дж.М. Кейнс назвал «жизнерадостностью». Кстати, классический пример в этом отношении являет Интернет.
Общих признаков довольно много. «Мыльные пузыри» не появляются во время рецессий, хотя они зачастую становятся их причиной. В некий момент «фундаментальные» инвестиции заменяются спекуляцией исключительно ради прибыли, хотя мотивация, чаще всего, носит высокоморальный характер, как правило, это финансирование государственных программ. В результате, соответствующая экономика, поражённая вирусом «мыльного пузыря», становится чрезвычайно неустойчивой. Все «мыльные пузыри» подпитываются огромным расширением кредита, поскольку и частные лица, и корпорации стремятся к заимствованиям, чтобы осуществлять инвестиции. Все «мыльные пузыри» в итоге лопаются с очевидными ужасными последствиями для множества участников. Так, во время Великого Краха 1929 года последствия для реальной экономики США проявились мгновенно и были просто катастрофическими, поскольку производство рухнуло вместе с кредитом. Прошло 26 лет, прежде чем индекс Доу-Джонса снова достиг уровня 1929 года. Классические безумные предприятия типа кредитного бума, предшествовавшего Великому Краху 1929 года, сосредотачивались, как правило, на земле и акциях. Но модель поведения инвесторов нисколько не зависит от объекта спекуляций. Завершающийся на наших глазах бум вокруг акций интернет-компаний на бирже NASDAQ находится в конце целой исторической цепи «мыльных пузырей», которые надувались вокруг каналов, железных дорог, автомагистралей, тюльпанов, золота, серебра, кофе, нефти, йены, доллара, деривативов, шахт, хлопка, сахара, строительных участков, судов и «Боингов-7
47». Каждый такой случай представляет собой новый триумф желаний над опытом. Но базовая схема явления, которое в зависимости от национальных традиций называют то «мыльным пузырём», то «пирамидой», всегда одна и та же: «покой, оживление, уверенный рост, процветание, возбуждение, затоваривание, надлом, спад, застой и, наконец, снова покой». Окончательно оформилась эта схема уже после опытов XIX века. И всё же каждый конкретный случай представляется отличающимся от предыдущего во вполне достаточной мере, чтобы убедить нетерпеливых инвесторов в том, что уж на этот-то раз всё точно будет по-другому. «К сожалению, во всех подобных случаях существует убеждение, что в мире появилось что-то новое», как отмечал известный историк Кеннет Гэлбрейт в своей книге о финансовых спекуляциях (1990), и добавлял при этом: «Вслед за очередным финансовым гением всегда приходит крах».
Об одном финансовом гении в истории пирамид нельзя не рассказать.
Личность и карьера шотландца по происхождения, финансиста по образованию, игрока по натуре Джона Ло (1671-1729) неотделима от грандиозной афёры, в которую были вовлечены многие из высших должностных лиц Французского королевства в продолжение 1719 и 1720 годов. История получила название «Миссисипского безумия» и описывается во всех учебниках по финансовому менеджменту. Вначале судьба дарила молодому шотландцу удачу: унаследовав от отца определённое состояние, он явился в Лондон и стал удачливым завсегдатаем игорных домов. Но за девять лет беспутной жизни Ло накопил изрядные долги и был вынужден сильно рисковать в игре, что кончилось закономерным проигрышем отцова поместья. Неприятности, как известно, имеют тенденцию группироваться: на дуэли из-за знатной дамы Ло с первого же выстрела убивает соперника, за что королевский трибунал осудил его к смертной казни. Нашлись смягчающие обстоятельства, казнь заменили тюрьмой и тут же, пользуясь нерадивостью тюремщиков, Ло бежит из-под стражи. Благополучно добравшись до континента, он возвращается к прежнему образу жизни, но теперь ему приходится чем-то зарабатывать на игру. Пришлось вспомнить основы финансового дела, которому Ло учился в юности. За четырнадцать лет скитаний по разным странам Европы, из целого ряда которых он бывал изгнан решением местных властей, как чересчур успешный игрок, Ло хорошо изучил не только игорные дома основных европейских столиц, но также и постановку банковского дела во всех странах, в какие заносила его бродяжническая жизнь.
Когда в 1715 году умер Людовик XIV и герцог Орлеанский - ближайший друг Ло стал регентом при младенце-короле, проходимец, скопивший ценный опыт, понял, что наступило его время. Финансы королевства находились в это время в плачевном состоянии. Король Солнце, коему принадлежала идея «Государство - это я», оставил после себя национальный долг в 3 миллиарда ливров, притом что годовой доход страны составлял 145 миллионов, а затраты на содержание правительство 142 миллиона ливров в год. Попытки выйти из кризиса только усугубляли неразбериху. Прибыв ко двору, где его встретили самым радушным образом, Ло подал регенту петицию с описанием путей выхода из создавшейся ситуации. Смысл его предложения сводился к печатанию бумажных денег, обеспеченных, однако, как казной, так и земельными угодьями.
Предприятие имело успех и 5 мая 1716 года королевским указом Ло вместе с его братом разрешалось учредить банк под вывеской «Ло и компания», банкноты которого должны были приниматься при уплате налогов в казну. С этого момента началось стремительное восхождение Ло к вершинам финансовой пирамиды. Банкноты банка сразу сделались очень привлекательными, так как беспрепятственно обменивались на серебро и были удобны для крупных расчётов. Чтобы поддержать свое начинание, Ло публично заявил, что банкир, оказавшийся не в состоянии обеспечить обмен банкнот на драгоценный металл, достоин смерти. Дела шли настолько хорошо, что спустя год банкноты обращались уже по курсу на 20% выше номинала, тогда как государственные долговые расписки стоили не более 80% от номинала. Налоги стали выплачиваться регулярнее и вызывали меньшее раздражение. Тогда Джон Ло основал «Миссиссиппскую компанию» и выпросил у герцога Орлеанского монопольную привилегию на торговлю с Луизианой – французской колонией в Америке – и на поиск там драгоценных металлов. Вскоре новообразованной компании были переданы также права на торговлю в Индии, Китае и
Южных морях, а также собственность огромной Французской Ост-Индской компании. Все это позволило выплатить по акциям дивиденды в размере 120%, что привело к ажиотажному спросу на эти бумаги. В спекуляции пустились чуть ли не все жители Парижа - от аристократии до бедняков. Улица, на которой находился офис Ло, стала фешенебельной, цены на дома здесь выросли в десятки раз. Состояния создавались воистину из ничего. Экономика бурно развивалась. Строились новые дома. Росли цены, но зарплаты не отставали. Казалось, Ло достиг своей цели. Его банк тем временем был объявлен королевским, и печатал банкноты в огромных количествах. Филипп Орлеанский говорил, что если 500 миллионов бумажных ливров произвели на торговлю столь благоприятный результат, то еще 500 миллионов окажутся не менее полезными. Регент надеялся, что таким образом ему удастся оплатить все долги. Но деньги уходили на спекуляции. Говорили, что всех французских графинь можно увидеть в приемной Ло.
Чтобы купить акции «Миссиссиппской компании», они были вынуждены ожидать аудиенции у Ло по несколько часов. Колебания курса этих акций были очень велики. Случалось, что акции росли или падали на десятки процентов за нескольких часов. Известен эпизод, когда слуга одного крупного акционера был послан продать 250 акций по 8 тысяч ливров. Когда же он добрался до места, бумаги продавались уже по 10 тысяч. Присвоив разницу, равную 500 тысячам ливров, слуга бежал за границу. Но процветание было искусственным.
К началу 1720 года доверие к акциям и банкнотам стало ослабевать. Многие стали покупать золото и украшения и тайно вывозить их за границу. Один делец вывез в Бельгию миллион серебряных ливров на телеге, покрыв их слоем навоза. Принц Конти пытался обменять на монеты три воза банкнот. Поскольку бумажных денег в стране было в несколько раз больше, чем металлических, банк Ло столкнулся с трудностями. Герцог Орлеанский был вынужден запретить хранение больших сумм золота и серебра и ограничить размер платежа, производимого монетой. Но 27 мая размен банкнот был все же остановлен. Вслед за этим стали быстро падать и акции «Миссиссиппской компании». В конце 1720 года Ло пришлось уехать за границу, всё его имущество во Франции было конфисковано, банкноты признаны государственным долгом, который, таким образом, увеличился на 100 миллионов ливров. «Миссисипское безумие» закончилось.
Изгнанный из Франции, где многие требовали его казни, Ло ещё попытался вернуться к карьере игрока. Ему не раз приходилось закладывать свой алмаз - единственный отголосок некогда огромного богатства, но успешная игра позволяла ему выкупать камень. Спасаясь от кредиторов, ему часто приходилось менять место жительства. К тому же счастье его в игре оказалось недолговечным и в 1729 году Ло умер в Венеции в крайней нужде.
Вечное движение
Другой график (рис.2) представляет собой некий индикатор общего «самочувствия» российского фондового рынка, так называемый «индекс РТС», вычисляемый в российской торговой системе (РТС) как обобщённое движение котировок акций ведущих российских компаний, так называемых «голубых фишек». Рис.2. Индекс российских «голубых фишек» на интервале 1996-1998 гг.
«Отыщи всему начало, и ты многое поймёшь» - этим бессмертным афоризмом Козьма Петрович Прутков (1803-1863), писатель и государственный деятель сформулировал, по сути дела, универсальную исследовательскую программу. Действительно, моменту старта в обоих рассматриваемых случаях отвечает точка бифуркации модели нелинейного явления, в первом случае (рис.1) - этногенеза, во втором (рис.2) - так называемого «хайпа», процесса ускоренного роста и последующего неизбежного спада рыночных котировок. Причинный механизм этих двух, чисто графически сходных процессов, периодически наблюдающихся в социальной сфере, согласно указаниям мыслителя, разыскивается как запуск лавины.
График рис.1 мы позаимствовали из знаменитой книги Льва Николаевича Гумилёва «Этногенез и биосфера Земли». По поводу его происхождения автор сообщает следующее: «Эта кривая есть обобщение 40 индивидуальных кривых этногенеза, построенных нами для различных суперэтносов, возникших вследствие различных толчков. Она хорошо известна кибернетикам как кривая, описывающая сгорание костра, взрыв порохового склада и увядания листа». Иными словами, это профиль достаточно типического поведения этноса на интервале от зарождения до исчезновения («перехода в мемориальную фазу» по Гумилёву).
График на рис.2 по смыслу также является неким обобщением, в нём отображается суммарное движение котировок акций элитных российских компаний. Ежедневные данные по индексу доступны на сайте www.rts.ru. В характерном интервале, в котором развивается на графике индекс РТС, российский рынок пережил периоды становления, расцвета и краха.
И если характерная продолжительность типичного жизненного цикла суперэтноса по Гумилёву составляет где-то порядка полутора тысяч лет, то соответствующие явления мира финансов протекают в сроки на три порядка меньшие: все финансовые пузыри и пирамиды от Джона Ло до Сергея Мавроди и Сергея Кириенко проживали не более полутора лет.
Помимо названных выше двух типов процессов, можно было бы привести ещё целый ряд иных, протекающих в социальной сфере и подчиняющихся синергетическим по смыслу закономерностям, подмеченным Л.Н. Гумилёвым в отношении процессов этногенеза. Это, в частности, близкий к этногенезу по смыслу процесс роста населения Земли1, а также процесс роста глобальной Сети2. Сознательно упрощая, определим выводы моделей относительно их предметов представления так: Человечество и Сеть являются лишь вспышками активности, которые, последовательно пройдя все фазы развития, должны закономерно исчезнуть. Ниши (биосфера - для Человечества, Человечество - для Сети) после некоторой релаксации будет снова заполняться чем-то иным. Так, вмещающий ландшафт после того, как населявший его этнос завершает свой жизненный цикл, заселяется этносом-наследником. Точно также фронт степного пожара после восстановления травы снова проходит по тем же ресурсам горючего материала, а финансовые пирамиды снова возникают в местах скопления восстановившихся от морально-финансовых потерь «лохов». Вспомним ещё название «город трёх революций», оно точно указывает на дискретный характер интересующей нас социальной активности.
Общей особенностью этих разномасштабных лавинообразных движений является их локальная устойчивость. Запустившись, процесс последовательно проходит через все фазы и после кульминации однажды неизбежно прекращается. Свойства лавины делают её профиль в принципе предсказуемым: «поймав» точку старта «хайпа», можно, по идее, проследить и все эволюционные эпохи лавинообразного процесса в будущем. Практическая эксплуатация этого вывода - отдельная проблема. Здесь же только обсудим его парадоксальный характер.
В самом деле, если всё столь очевидно, почему же люди в разных странах и во все эпохи с завидной регулярностью покупаются на схемы быстрого обогащения в диапазоне от так называемых «развивающихся рынков» (emerging markets), к классу которых относился российский фондовый рынок в интервале 1996-1998 годов, до банальных «схем Понци»?
Да, «отлов» точки старта, как затем кардинального разворота тренда, труден. Отчасти это психологическая инерция, отчасти - результат отсутствия удовлетворительных моделей будущего, которое (по Олвину Тоффлеру) всегда вступает в противоречие с априорными идеями. Протекающий на наших глазах тот или иной быстрорастущий социальный процесс (типа горбачёвской перестройки в СССР в 80-х гг. или «новой экономики» в США 90-х гг.) ставить под сомнение зачастую бывает просто-таки неприлично, ведь с ним всегда связаны лучшие надежды людей, респектабельная publicity и мнения самых авторитетных экспертов. В итоге - наша всегдашняя неготовность встретить будущее таким, каково оно есть на самом деле. Эту особенность обыденного сознания Великий Гуру современного турбо-капитализма Олвин Тоффлер в своей знаменитой книге назвал «Futureshock».
Но вот какая мысль, ради которой, собственно, данная статья и была сочинена, имеет отношение к пузырям и пирамидам: движение рынка в общем случае, согласно теореме Эрроу-Дебре, непредсказуемо, движение же «лохотрона», напротив, детерминировано и, самое главное, стадийно. Перешедшая на теневую сторону жизненного цикла пирамида обречена. Снижение в пожарном порядке Feds не спасёт, высокотехнологический пузырь уже в "красной книге". В общем, вначале были бизоны, затем ирокезы, теперь наздак.
Будучи по природе формой самоорганизующейся материи, пузыри (пирамиды) и рыночные «хайпы» противопоставляют себя непредсказуемой стихии рынка: они рождаются из хаоса и обращаются в него же, пережив в течение своего - всегда краткого - жизненного цикла каскад бифуркаций. Тенденция к повышению волатильности рынков, обусловленная чисто технологическими причинами, в принципе в этом соотношении ничего изменить не может. Ведь психофизиология человека никак не зависит от технологического прогресса.
Но именно потому-то массовые настроения, расхожие мнения, типичные заблуждения и прочие - воистину бесценные - свойства толпы3, сообщающие «лохотрону» необходимый синергизм, столь давно и прочно заняли достойное место в исследованиях коллективной психологии рынка4. Французский философ и политик Гюстав Лебон, сочинивший одну из лучших книг по психологии толпы5, замечательно метко подметил, что, примкнув к толпе, «люди - независимо от их личной сути, схожести или несхожести в образе жизни, независимо от рода занятий, характера и уровня развития - начинают думать, воспринимать мир и действовать совершенно иначе, нежели каждый из них думал бы, воспринимал мир и действовал, будь он наедине с собой. К этому их побуждает иной, коллективный образ мышления, сопутствующий всякому преобразованию отдельных людей в толпу». Консолидирует людей в рыночную толпу общая вера в эффективность схемы быстрого обогащения. Идти с толпой иногда бывает полезно, но делать это «всю дорогу» совершенно не обязательно; идти против толпы чрезвычайно опасно - это общеизвестные истины рынка. Толпа обычно чутко различает новые тенденции, но всегда остаётся в дураках, когда тенденция меняет знак, отсюда «Партия обманутых вкладчиков» и т.п. Самостоятельно мыслящий и хорошо информированный человек в принципе способен обыграть толпу за счёт грамотного мониторинга точек бифуркации процесса развития её очередного коллективного психоза. Но этот мониторинг реализуется не столь уж простой математикой. Впрочем, а кто сказал, что деньги на рынке кому-то достаются легко?
------------------------------
1 Капица С.П. Математическая модель роста народонаселения // Математическое моделирование, 1992, 4, №6, с.65-79.
2 Баранов В.П. Чего не может Интернет? // Компьютерра, 1997, #47, c.6-7 (http://www.computerra.ru/1997/47/6.html).
3 Маккей Ч. Наиболее распространённые заблуждения и безумства толпы. - М.: Альпина, 1998. - 333с.
4 Элдер А. Как играть и выигрывать на бирже. - М.: КРОН-ПРЕСС, 1996, с.55-84 (Психология биржевой толпы).
5 LeBon, Gustav. The Crowd (1897), Atlanta, GA: Cherokee Publishing, 1982.
vedi@nm.ru
Loading...
