Душа обязана трудиться

09-09-2001
И день и ночь, и день и ночь!
Николай Заболоцкий

… и имеется, заметьте, далеко не у каждого. Такой вот печальный медицинский факт. Хоть и принято считать, что вроде бесплатного приложения. Глубокое заблуждение, граждане. Это мы с вами – приложение. Имущество, точнее. Или, если научно выразиться, матчасть. Какое имеет отношение к теме денег? Самое прямое, я ж вам с научной точки зрения … Что значит "заткнись"? Сам заткнись! Если не хотите слушать, могу ведь и не рассказывать. Сбил ты меня. Ладно, прощаю. В общем, так: на самом деле это – бизнес, притом очень неслабый, просто никто про него ничего не знает. Почему? Да по кочану с кочерыжкой! Я ж битый час о том толкую. Ладно, расскажу. Да нет, этого ты знать никак не можешь. Нет, не рассказывал. Права не имел. А теперь могу. Ну, слушайте.

Нащупали мы тогда эту связь совершенно случайно. То есть, в планы ни в какие не входило, да и в голову никому бы не пришло этим заниматься, кабы не одна случайность. Вышло так, что нам тогда заказ выпал. Коммерческий. А в то время, если помните, мода такая была, что если ты реально богатый человек, то обязательно надо, чтобы в пентхаузе у тебя или на вилле (а лучше там и там, и в офисе тоже) имелся бы твой портрет хорошей работы. И чтоб представлен ты был в авантажном виде. Типа, в латах или в гвардейском мундире, при усах, шпаге и аксельбантах. Да, видимо, это чем-то вроде пропуска у них служило, в высший свет. С какой я стороны к живописи? Ни с какой, ты ж знаешь, чем я всю жизнь занимался. Погоди веником махать, щас расскажу. Но по порядку.

В общем, конъюнктура. Кто посостоятельнее, заказывал себе портрет у Глазунова, Шилова или Сафонова, а кто попроще, тот довольствовался фотографиями, но на сюжеты известных мастеров. Вот тут и выявилась проблема. Художники-то, они ведь даже особо не задумываясь, изображают, что требуется. Ну, то есть, что самолюбию заказчика льстит. А фотография беспощадна. Если бородавки подретушировать, морщины, там, старческую гречку – это элементарно, то благородство лицу придать или кротость ангельскую – дело абсолютно невозможное. Заказчик, когда задачу ставил, журнал нам показывал. Фото на глянцевой обложке: дама изображена в образе известного портрета премилой барышни в белом кринолине, на фоне деревьев в саду. Совершенно верно, художник Боровиковский, портрет княжны Лопухиной. Уж не упомню, кого именно они представили на фотографии в этом образе. Честно говоря, и не шибко интересовался. Но впечатление страшненькое: злобное, презрительное, неженственное лицо, а на контрасте с оригиналом – просто жуть. Притом что фотопортрет делал чуть ли не сам Плотников. Нет, образ заказывает клиент. В этом-то вся и загвоздка. Клиент видит себя в близком его душе образе и желает в этом образе увековечиться. Притом готов за это очень прилично заплатить. Мечта поскольку. В каких образах? Вообще, вкусы у большинства людей стандартные. Американцы – те почти исключительно все Элвисы Пресли, а дамы у них – поголовно Мэрилин Монро. Ну да, там где с взлетающей юбкой. У нас же клиент больше на русскую классику налегает. Например, портрет Мусоргского кисти Репина. Да, в халате и с пьяной рожей. Что значит "прикалываются"? Деньги-то клиент платит, а это главное. Но к тому моменту у них неприятности чередой пошли. Бизнес, вроде, разрастается, клиент валом валит, рынок уже наметился международный. Производство надо срочно расширять, да не до того. Вдруг уходит их главный фотохудожник ("надоело снимать мерзкие рожи"). И тут же приходят с какими-то странными претензиями старые клиенты. Типа, вы мне имидж испортили, я из-за этого убытки несу, и тому подобное. Конкретных претензий притом как бы нет, но одновременно по телефону принялись регулярно звонить какие-то личности с угрозами. Потом в их закрытую базу данных влезли хакеры и грохнули архив. В общем, стали они подумывать, что творческий метод у них где-то глючит. Вот они и обратились к нам. Откуда ж я знаю почему? Возможно, потому что по нейролептикам мы – точно первые. Во всемирном масштабе, не скажу, языков ихних не знаю, но если взять те задачи, что мы по линии первого главка решали… Не хуже тебя знаю, подписку давал. Кого учишь, салага? Да я тебя… Ладно. В общем, суть технического задания, которое мы в итоге получили от заказчика, можно выразить единственной фразой: выявить лучшее, что заложено в натуре человека. К договору-то ТЗ приложили какое положено, на тридцати листах. Но суть та же. Единственно, мы там условие прописали: лишь на время, пока клиент позирует перед камерой. Этот пункт мы включили, исходя из продолжительности эффективного действия средства. Да, этого. Почему они согласились? А посуди сам, что им оставалось делать в их положении. Приходит к ним, положим, бандит Толя Бык, он же Челентано, и они из него должны сделать Майю Плисецкую. Хотя бы на те пятнадцать минут, за которые фотари заснимут его в разных ракурсах. А если они из него не сделают чего надо, тогда он из них сделает. Сами понимаете, что. Бизнес-риск, короче. Какой уж тут выбор, коли ввязались.

Ты чем это бросил? Пивом, каким? Ты соображаешь – баночным? Оно же с этими, как их, консервантами. Живо добавь клинского, оно без химии. Ну, вот, так-то оно лучше.

На самом деле, наработки у нас уже имелись. Когда заказчик стал растолковывать, чего они от нас хотят, я суть их проблемы сразу уловил. И пока он вертел вокруг да около, я только гадал, откуда ж они прознали? Согласен, не важно уже. В общем, показалось нам, что дело ясное. Химизм явления мы, конечно, до конца не представляли, но лабораторная практика у нас, тем не менее, уже накопилась изрядная. Так что, в себе мы были уверены. Нет, об этом не задумывались. То есть, допускали, естественно, что вся лажа с проектом облагораживания продувных физиономий на фотках – это не истинная цель, а маскировка. Некоторые политику за этим делом различали. Но – дружно и молча – думали примерно одно и то же, я потом убедился. Типа: политики да бандиты, хоть бы даже и передохнут они все в итоге, что изменится? Народ других выдвинет.

Короче, взялись. Завлаб наш, даром, что академик, был хватом. Да, два месяца тому назад, на Ваганьковском. Но тогда был полон сил и энергии. Заказчика он враз поставил на место, тот просто трепетал перед шефом. Договор с нами подмахнул безропотно. Аванс когда раздали – у меня в глазах потемнело: я таких денег за всю жизнь в руках не держал. Работа тоже пошла нормально. Мы к ней, повторю, неплохо были готовы уже изначально. Договор был на год, весь риск брал на себя заказчик. Шеф наш умница так обставил дело, что по-другому мы как бы и не могли договариваться. Разработка на экспериментальной стадии, ничего не гарантируем. Соответственно, по договору мы должны были проводить исследования. Нет, я бы не назвал это экспериментом на людях. Средство штатное, ты сам знаешь. А договор мы заключали на использование давно установленного и безвредного побочного эффекта. Просто появилась возможность собрать статистику. Да уж, собрали! С этой статистики и началось… Знаете что, я, пожалуй, окунусь, а потом снова сюда.

Работа наша была простая. В непосредственный контакт с клиентами не вступали. Те всегда являлись в студию со свитой, часто, с телохранителями. С этими, чтоб не лезли куда не надо, проводил работу заказчик. Мы никак не светились. А средство наносилось на лицо клиента вместе с гримом. Зачем грим? Так положено. Камера вытягивает лишние детали. Потому, перед тем, как на тебя наведут яркие софиты, на физиономию тебе надо грим нанести, нос припудрить, волосы уложить, усы приклеить. Возни, на самом деле, много. Особенно с дамами. Когда клиент отбывал, мы забирали у заказчика фотографии и данные мониторинга. По договору мы должны были их обрабатывать. Для пользы наук. Это шеф покойный придумал из осторожности, чтобы риск с нас на заказчика сблочить. Но экспериментальный материал оказался просто уникальный. Мы-то не сразу просекли. Лишь Огурец фишку разрубил. Из академии, выпускник, совсем молодой пацан, только прибыл тогда. Спец-огурец мы его называли. В Бостоне сейчас, точнее, в Кембридже. В Массачузеттском технологическом. Там на наших спрос, а он классный математик и, к тому же, энтузиаст. Огурцу не терпелось себя проявить, и он напросился на работу с данными. Шеф это ему милостиво разрешил, не предполагая дурного. Огурец, трудоголик молодой, набросился на работу и скоро вышли нежданные результаты. А надо сказать, что коммерческий успех был уже к тому времени налицо. Издательский дом, принадлежащий нашему заказчику, запустил проект "Перевоплощение". У них и раньше что-то подобное развивалось – так себе, на салонном уровне. А тут они начали гнать настоящее искусство! Какая разница? Огромная – как между Филей Киркоровым и Дмитрием Хворостовским. К ним пришла совсем другая известность. Из провинциального китча они скакнули в мир профессионального, притом эксклюзивного, художественного ремесла и обеспечили себе заказов столько, что самого Билла Гейтса при мне записывали в очередь, когда позвонили из его штаб-квартиры. Из Редмонда? Не знаю. Что именно? Кажется, "Портрет молодого человека" Перуджино, точно не помню. Самую первую нашу работу? Ну конечно, помню. Тогда два неразлучных педераста из шоу-бизнеса, Боря и Валера решили увековечиться в образах, соответственно, Пилата и Христа. Так точно, картина Николая Николаевича Ге "Quo vadis?". Поволновались мы, само собой, но вышло отлично. По-моему, даже лучше, чем в оригинале. Кстати, не только я один так думал и не только по поводу этой работы. Эх-ма, нам бы раньше задуматься, когда в каждой рецензии стали это повторять слово в слово, будто сговорились. Но лично я новую квартиру тогда обживал, на курсы вождения записался и больше думал о гараже, да евроремонте. Работали как всегда, что называется, "без дураков", но поскольку процесс быстро наладился, лишнего времени в лаборатории не пересиживали. И как только шеф говорил "свободны", все смывались по своим мызам, а в лаборатории после официального конца рабочего дня фанател один только Огурец. Так получилось, что в тот период общались мы мало и работу после первых успехов почти не обсуждали, даже на служебных пьянках. Да и пьянки стали реже, всем было некогда.

Нет, отчего же? Это – святое! Совершенно верно, князь Италийский граф Суворов Рымкникский. Ну, за удачу! Эй, а ты что, мля, не употребляешь? Ладно, за удачу, мужики! Урррххххх-ха, хорошо пошла! Отчего ж, можно и по второй. Как говорится, перерывчик небольшой. Урррф-фу! Да нет, я и после второй не закусываю. Принцип такой.

Принцип действия? Ну, ты и сам, по идее, должен представлять, вы же подобными разработками тоже занимались. А шут его знает! Я ж говорю, в химии этого дела мы тогда не парили, да и сейчас-то… А на практике это происходило так. Чтобы добиться боевого, тьфу! – требуемого эффекта достаточно, чтобы на слизистую попадало всего несколько молекул. Мы даже не инструктировали визажистов, они делали свою обычную работу. Обрабатывали только кисточки, которыми они гримируют клиентов. И этого было вполне достаточно. Самое важное начиналось секунд через триста после нанесения грима. Это состояние по латыни именуется fuga. Дословно – побег, бегство. В психофизиологическом смысле это такое состояние, когда человек выглядит, в общем-то, вполне нормальным, но… Да, именно так. А ему и не приходится в это время думать. Ему говорят, например, Вы – герцог Орлеанский, не угодно ли Вам, Ваша Светлость, поднять вот этот кубок за победу. За нашу победу! И так далее, тысячи две секунд, не больше. За это время делают свою работу фотографы, а он или она пребывает "в образе". Потом, когда начинается "отходняк" – это плюс полторы-две тысячи секунд – хозяева живо организуют фуршет с шампанским и в костюмах. Это запоминается, остальное – нет. Вся штука в том, что период фуги начисто исчезает из памяти. Затем – объятья, поцелуи, холуи волокут их в ихние "Мерседесы" и – "чао, бамбино, сорри". Ни разу ни одной накладки, сплошной окей. И никакого ощущения провала в памяти. Потом они получают свои фотографии, которые действительно великолепны, и тогда вовсе уверяются, что это именно они и есть. А ты как думаешь? Ну что ушами пожимаешь? Ничего не думаешь? Молодец, дурак! Что? Да иди ты… Что? Да я не думаю, я знаю! Это не они на фотках, это их души. Дууушии! Закрой рот, я уже закончил, дууура! Шутка. Ладно, не психуй. Разливай по новой. Можете себе представить, хлопцы, что с нами было, когда Малыш разъяснил нам всю эту байду? Шефа вообще чуть Кондрат не хватил. Мы все повыпадали в осадок. Какое там поверили! Он же он нам не просто разъяснил, а продемонстрировал "вживую", то-то и оно.

Ладно, за удачу! Пили уже? Тогда за помин души. Чьей? Щас, погоди. Ффффффу, что-то не в то горло пошла. Спасибо, но очень стукнул сильно, из меня чуть не душа вон. Чьей, спрашиваешь? Той, которую мы потом еле-еле выключили. Точнее, не выключили, а деинсталлировали, а если совсем уж точно сказать, попросту грохнули.

Знаете, ребята, притомился я что-то. Погодите, дайте с мыслями собраться. Ну да, я начал было говорить о результатах математической обработки – о, поразительных! Дело в том, что цифровые фотокамеры помимо основного, так сказать, назначения исполняли роль многоканальных измерительных приборов, полиграфов. Как они там устроены, вряд ли, я думаю, вам интересно. Я так и догадался. Смысл в том, что фиксировался каждый чих, дыхание, пульс, давление крови, кардиограмма, энцефалограмма и куча всего такого, что описывало поведение организма клиента в каждое мгновение. Все эти данные, а их с нескольких камер получалось бешеное количество, сгребал к себе в компьютер наш спец-огурец. Ему надлежало удостовериться, что препарат не оказывает вредного действия на организм того, кто был им обработан. Работа рутинная и по сути сводилась к пополнению уже имевшейся у нас статистики. В договоре этот пункт мы прописали для отвода глаз. Когда же пошла боевая работа, про пацана все забыли. Каждый занимался своим делом. Глядя на то, как бойко развернулся наш заказчик, шеф рвал на себе волосы и стонал, что мало с него запросил. Мы готовили дозировки и аппаратуру к сеансам, а после сеанса сбрасывали весь мониторинг на ноутбук и везли в лабораторию. Малыш скидывал наши данные в базу, с расспросами не лез и мы в его дела не лезли, своих хватало. Он гений, конечно. За те полгода, что пролетели, как во сне, он, кажется, единственный раз раскрыл рот. Нет, не сказал, а спросил. Скромно так спросил у шефа: что общего у людей из той социальной группы, данные по которой он обрабатывает? Дело было во время пятничных посиделок в конце рабочего дня. Чей-то, вроде бы, был день рождения. Ну, естественно, пребывали подшофе. Шеф тоже человек и позволил себе в тот день немного расслабиться среди простых смертных. А вопрос задел его за живое. Только этим и можно объяснить, что, вылупив глаза, он вдруг взревел "Money!". И тут же нам объяснил, что это он вспомнил соответствующий хит у "Pink Floyd", хотел его спеть, но вот только остальные слова песняка позабыл. Никто из нас тоже не смог вспомнить слов, только мелодию и оригинальный аккомпанемент – лязг кассового аппарата. Стали импровизировать звук кассы и звон монет, ревели, подражая шефу, "Money!", отвлеклись и как-то не заметили, что Малыш тихо отвалил к своему компу. Открытие произошло именно в этот день.

А в понедельник с самого утра гикнулся хемостат, а с ним вся заготовка препарата на ближайшие дни. На несколько сеансов должно было хватить, но будущее скрывалось во мраке. Вникнув в обстановку, шеф вначале тяжело задумался, потом взбеленился и приказал Малышу "бросить эту херовину и заняться, наконец, делом". И чтоб уже к концу недели аппарат работал. А надо сказать, такой снег на голову нам был уже не впервой. По поводу сбоев в технологии уже давно шла обильная переписка между нашей конторой и разработчиком программы управления хемостатом. Собственно, гикнулась не сама бочка, устроенная довольно-таки примитивно, а программа, отвечающая за регулирование роста биологической культуры. И вот нашему спецу-огурцу предстояло в считанные дни в этой программе разобраться и поубивать глюки. Задача, прямо скажем, недетская. Мы успели только посочувствовать парню, но тут аврал докатился до всех, и про него опять забыли. В присущей ему скромной манере в пятницу утром Огурец доложил шефу, что бочку можно запускать и что глюк ликвидирован. Шеф удивился, но принял как должное. Он-то просто подстраховывался пацаном, рассчитывая, что тот, по крайней мере, локализует сбой. Всю работу должны были проделать представители разработчика, которые только к пятнице отыскали всю свою документацию, вызвали кого-то из отпусков и закончили препираться с нашим начальством по поводу оплаты их бесценной работы в условиях форс-мажора и беспредела. Слухом Земля полнится и какие-то, абсолютно абстрактные в нашем деле люди были, что называется, в курсе наших скромных финансовых успехов. По-видимому, слупить с нас мечтали и эти лохи. Они спорили с шефом утром в пятницу и собирались работать даже в выходные. Но уже к концу дня они тихо вытекли и больше не возвращались. Шеф торжествовал ("вот так примерно надо работать"), но, как человек осторожный, потребовал от Малыша подробного доклада, как это ему удалось так быстро расчистить авгиевы конюшни громадной застарелой программы. Ответ его был прост и страшен как правда: просто инсталлировал новую программу. Раздались вопли: где взял? кто разрешил? Также сгустились традиционные вопросы что делать? и кто виноват?

Послушать его шеф назначил на другой же день. Райским июльским утром мы в субботу собрались на службе. Шеф пригласил меня и Вумэн, единственную в лаборатории даму, непосредственно заправлявшую хемостатом. А заодно шефом и всей лабораторией. В математике и программировании никто из нас троих профессионально не разбирался. Поэтому шеф попросил Малыша докладывать "аккуратно", лишь принципиальную суть. Он и доложил. До сих пор помню свои впечатления, но тезисы его доклада я могу только восстановить, но не вспомнить. Возможно (и даже наверняка), я пропускаю что-то важное, но в моей реконструкции его рассказ (именно рассказ, а не доклад) выглядит так.

Извинившись, что вынужден начать издалека, он вогнал нас в смущение, напомнив о том, что на его вопрос о том, что объединяет данные, мы дружно ответили ему "деньги" (не столько ответили, сколько проревели, мрачно припомнил я давешнюю нашу гулянку). Малыш сказал, что это был insight. Непосредственная Вумэн принялась уточнять, что это за слово, шеф проскрипел в том смысле, какое это имеет отношение к теме доклада, но он уже их не слушал. Рассказывал он сумбурно, перескакивая с одного на другое, но мы все быстро замолкли и, как говорится, обратились в слух. Данные старые и данные новые ему сразу показались подозрительно разными, хотя все параметры лежали в области нормы. Первые полгода, пока к нему никто не приставал, он делал "смотрелку" – программу для просмотра в удобной форме многомерных данных мониторинга, которые мы таскали ему из студии, и тех, что он извлекал из архива. "Смотрелка" позволяла увидеть на экране в виде некой фигуры в 3D-графике информацию, занимавшую огромное место в памяти. Но вот что интересно: новые данные почти все превращались в какие-то явно осмысленные и к тому обладающие индивидуальностью фигуры, старые же – почти все порождали в 3D бессмысленные клубки нитей, хотя и было несколько исключений. Самое же интересное с этими фигурами стало происходить дальше, когда он придумал способ их анимировать, дать им возможность как бы жить во времени. Они стали развиваться! Да, программы! Он быстро сообразил: это – самоорганизующиеся, развивающиеся программы. Разные, очень разные, но все "живые" и явно способные взаимодействовать друг с другом и со средой своего обитания. Ребята, вы соображаете, на что он наткнулся?! Искусственных программ, имитирующих эволюцию, насочиняли полным-полно. В Интернете даже сайт есть, откуда можно скачать всякую искусственную "3D-живность". Но естественного происхождения программы – это ж ни в какие ворота… Тем более, снятые с тела человека. Но не каждого! Не каждый человек становится генератором самоорганизующихся, "живых" программ. Естественный вопрос – кто эти люди? Малыш решил выяснить этот вопрос. Без ответа на него о триумфе не могло быть и речи. А он хотел триумфально выступить с этим своим открытием. И, как я его понимаю, совершенно справедливо опасался, что незаконченное исследование могут присвоить те, кто обязательно явится на готовенькое.

Фотографии, прилагавшиеся к данным мониторинга, ничего не раскрывали. Очень разные люди с прекрасными лицами. Что общего между ними? Он обратился к архивным данным. То были материалы мониторинга, полученные в порядке закрытых исследований, и содержали в основном наши же собственные записи. Все, кто приходил к нам работать, подвергались этой процедуре. Была там и запись Малыша. Я уже говорил: большинство архивных записей на "смотрелке" выглядели как полная труха. Исключение составляли только две записи: шефа и его самого – спеца нашего Огурца.

А как же я, маленький? – заблажила Вумэн; шеф пребывал в трансе. Чтобы как-то разрядить обстановку, я довольно невежливо перебил юнца и спросил о доказательствах. Он вежливо осведомился, не угодно ли мне увидеть собственный 3D-образ. Голова моя шла кругом, кажется, я не соглашался. Фрагментами помню мерзких тварей, шевелящихся на семнадцатидюймовом мониторе, звонкий голос пацана, с любовью рассказывающий об их повадках и успехах. Он сообщил и поголовье своего зверинца: едва ли не несколько десятков, я запомнил только, что число простое. Отчего-то замутило, и под надуманным предлогом я покинул высокое собрание. Погулял по коридору, долго бездумно стоял у раскрытого в парк окна, сделал ненужный звонок по мобильнику, не помню кому и зачем. Вернувшись, я уже застал бурную полемику. Точнее, монолог. Пришедший в себя шеф в свойственной ему напористой манере выяснял у Малыша детали какого-то эксперимента, притом, не давая ему открыть рта, сам же отвечал на свои вопросы. Вумэн, попеременно, то заливаясь радостным смехом, то непристойно сюсюкая, возила пальцем по тач-скрину, привлекая внимание существа, похожего на додекаэдр с гибкими спицами, торчащими из вершин. Смотри, его душа – кивнула она в сторону шефа – такая душка! Давай – рассеяно протянул руку шеф. Что? – удивился я. Ты ж за справочником ходил – недоуменно глянул он на меня поверх очков и тут же Малыш сказал, что справочник не нужен. Приятельски отодвинув Вумэн от монитора, – откуда такие манеры у скромного юноши? – он вызвал меню и выбрал Control band. Исчезло исчадие рая, открылся экран с более человечной графикой – какая-то, вроде бы, передаточная функция. Чего, души? – нелепо подумал я. Ты понял, – возбудился шеф, – мы ж теперь на порядок увеличим точность регулирования процесса в хемостате. Это понимаешь, что означает?! Я понимал. Только высказать не мог. Но этого от меня тогда, к счастью, и не требовалось. Остальное я узнал уже потом, от Вумэн. Душа нашего коллектива, оказывается, благословила Огурца на эксперимент, не особо беспокоя нашего занятого стратегическими проблемами шефа. А о результатах она и сама по сегодняшний день не подозревала. Знала только, что "мальчик приличен" и потому была уверена, что "ничего плохого он не выдумает". Что нынче и подтвердилось. Мистика же происходящего в сознании здравомыслящей женщины никакого осадка не оставила. Насколько я понял Вумэн, Малыш нащупал какой-то способ выявлять, кто из "3D-зверей" на что способен. Одна из этих программ оказалась идеально подходящей для функций регулятора. После этого ему оставалось только "обучить" программу, соорудить к ней интерфейс, да прогнать тесты. Работа, конечно для квалифицированного инженера, но и не более того. И тут я с новым интересом подумал о нашей Вумэн. Несомненно, это именно она навеяла такое направление работ. Притом задолго до того, как шеф протрубил аврал. То-то он теперь протрубит богатеньким, Архангел наш новоявленный ...

В тот день с Малышом я так и не поговорил, хотя засиделись мы изрядно. Говорил, как всегда, в основном наш неугомонный старец. Потом он спохватился и стал разгонять нас по домам. Малыша он забрал к себе – пообедать, хотя уже впору было ужинать. Усаживая в машину, открыл ему дверь, подождал, пока усядется, аккуратно захлопнул и засеменил на водительское место. Не завидуй – шепнула Вумэн. Было б чему – вздохнул я, не подозревая, насколько, к несчастью, оказался прав. С понедельника шеф отпустил ценного сотрудника на неделю в Ленинград – отдохнуть и навестить маму, так что вплоть до последовавших затем драматических событий мы с ним больше не встретились.

Расставшись с ликующими коллегами, я в тот вечер так и не заснул. Ощущения мои были странные: если то, что мы увидели сегодня собственными глазами, – правда, отчего же они столь безмятежны – и наш опытный и осторожный шеф, и чуткая Вумэн? Что ли один я такой умный? Коли начинает так казаться, то пиши "пропало", это верный признак старения – учил меня шеф. Но ведь продемонстрировали-то нам ничто иное, как тестер, с помощью которого нас четверых поделили на две группы: двоих обладателей чего-то там такого и двоих, оным не обладающих. Кто для матери-истории более ценен? Почему-то шеф уверен, что "носитель души" – это реже, чем каждый пятый. Он вопил: теперь понятно, почему деньги! Раскатывая "р", часто повторял "Парето", как "пиастры". И как-то, по-моему, слишком бестактно они с Вумэн допытывались у Малыша, ощущает ли он ответственность за то, как трудится душа? "Чтоб в ступе воду не толочь" – бойко чирикала Вумэн – хемостат свой, что ли, имела в виду? Нет! Это Малыш собственную … Вот, выходит, что он сделал. Тактичный мальчик не мог поступить иначе. Что-то сказал он в самом начале про озарение. И почему-то в контексте денег? Ах да, у всех богатых есть души. Почему, кстати? Покупают? Он же говорил, я просто прослушал, пребывая в трансе. Послушно водил вместе со всеми пальцем по тач-скрину, осваивая придуманный Малышом простейший способ общения с виртуальными существами – "язык жестов", как выразился шеф, но ничего не усвоил и вряд ли усвою. Они вызывают у меня оторопь. А у шефа – нет. Вумэн же от них просто в восторге. И уже под утро, засыпая, я вспомнил, что Вумэн мимоходом упомянула, будто "душа нашего шефа" (как мило!) вроде бы умеет строить прогнозы событий. Это Малыш так определил. Только как же она свои прогнозы-то ему сообщит, жестами что ли? – подумал я, проваливаясь в сон.

Ребята, да вы что, кемарите в натуре? А я для кого тут разливаюсь? Ну, вот что, щас наливаем стременную и – разбежались. Так, всем налито? Взяли. Будь добр, помолчи, пожалуйста. И ты тоже. Да, типа тост. И непьющего разбудите, пусть послушает. Готовы?

 

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому,
Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку,
С тебя без жалости сорвет.

А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.

Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Звенигород, 2001 vedi@nm.ru

Комментарии

Добавить изображение