ЛЮБИТЕ ЛИ ВЫ ВАГНЕРА? - НО, ВПРОЧЕМ,ПЕСНЯ НЕ О НЁМ, А О ЛЮБВИ

“Я женюсь! Я женюсь! Я женюсь!” — Луи сказал.
Тут сбежались все соседи-короли.
Ох, какой же был скандал! Ох, какой же был скандал!
Но, впрочем, песня не о нём, а о любви.

(Цитатник хотя и старый, но всё ещё известный)

Невзирая на старый цитатник, речь здесь пойдёт, по очереди, сперва “о нём”, а потом “о любви”.

На мой взгляд, заслуживают обсуждения две темы: первая — статья моего коллеги Дмитрия Горбатова “Антисемит Рихард Вагнер: технология истерии” (это — то, что “о нём”), вторая — предсказуемо-специфическая, словно в продолжение темы статьи Д. Горбатова, реакция на неё предсказуемо-определённых участников гостевой книги альманаха “Лебедь” (это — то, что “о любви”).

Поскольку нижеследующий текст является вторичным по отношению к статье Д. Горбатова — которая, в свою очередь, является вторичной по отношению к оригинальному эссе Рихарда Вагнера “Еврейство в музыке”, — то для понимания проблематики этой моей заметки рекомендуется прочесть обе вышеупомянутые работы в обратном порядке (они размещены в выпуске альманаха № 288).

Прочитали? Теперь — давайте по темам.

Тема первая: “О нём”

Статья Д. Горбатова посвящена (как автор сам исчерпывающе и сформулировал) “писаниям отдельных авторов о Вагнере — отвратительному, пакостному, дилетантскому вранью”. И даже не столько самим “писаниям”, сколько ясному и убедительному разбору вранья, из которого они состоят, — вранья, без преувеличения, отвратительного, пакостного и дилетантского. Добавлю: вранья ещё и корыстного — а это объясняет многое.

Одно дело, когда ошибки и неверные суждения порождены невежеством, недостатком знаний, стремлением принимать желаемое за действительное и т. д., — это ещё полбеды и при наличии доброй воли вполне исправимо. Другое дело, когда инструментами введения в заблуждение оказываются сознательная подтасовка фактов, приписывание объекту критики того, чего он (объект) никогда не говорил (а также — замалчивание и искажение того, что говорил), разнообразные передёргивания и всевозможные разновидности демагогии.

Именно такой “джентльменский набор” приёмов в полном своём комплекте представлен у “героев” публикации Д. Горбатова — Елены Лопушанской, Владимира Мака, Даниэля Фрадкина, Германа Леви и Юрия Арановича. Данная публикация — исследование и анализ тех приёмов, к которым честный человек прибегать не станет, а нечестный — станет. Шулеры редко действуют “за идею” (если такие и попадаются, — то в заведениях чаще всего лечебных), а действуют они больше “корысти ради”. В чём же заключается здесь корысть? В том, что эти люди сознательно поддерживают целый комплекс пропагандистских мифов, выгодных многим из них как политически, так и в личном карьерном плане. Произнося (или публикуя) выгодные им вещи в “нужном” месте, в “нужное” время и в “нужной” обстановке, подобные деятели — по профессии часто историки, музыковеды, музыканты-исполнители, а также представители “общественных организаций” (определённой направленности) — стараются на этом успешно сделать себе карьеру в своей области.

Все пять “специалистов”, чьё враньё (или в лучшем случае — некомпетентность) демонстрирует Д. Горбатов, тоже называют себя “музыковедами” и “дирижёрами”. (Какие они дирижёры — без необходимого слухового опыта я не берусь судить, но для того чтобы понять, что с таким уровнем текстов их квалификация “музыковедов” может измеряться лишь отрицательной величиной, вполне достаточно их тексты прочитать.) Многие из таких “музыковедов” делают себе “научную” карьеру исключительно на подобных инсинуациях (и в своём кругу считаются крупными “вагнероведами” — с получением учёных степеней и профессорских кафедр).

В идеологической системе приоритетов, сложившейся после Второй Мировой войны в мире “западных демократий” (особенно — в англоязычной его части и, по понятным причинам, в Израиле), стало выгодно изображать Вагнера не просто идейным юдофобом (каким он, несомненно, был), но не иначе как кем-то вроде “вдохновителя” и “идейной предтечи” принятых в Третьем Рейхе законов о физическом уничтожении евреев, концлагерей и газовых камер, — а происходили все эти события (напомню) спустя не менее 60 лет после смерти Вагнера (умершего — если кто не знает — в 1883 году). Согласитесь: между нелюбовью к евреям и призывам к их уничтожению есть большая разница. Но любители корыстной лжи вокруг темы “Вагнер” эту разницу дружно игнорируют.

Почему на роль образцово-показательного монстра “выбрали” именно Вагнера — вопрос столь же нелепый, сколь и вопрос, почему, например, в СССР “непримиримыми врагами советской власти” в один прекрасный момент были объявлены Троцкий, Зиновьев, Бухарин и маршал Тухачевский. Ответ на этот вопрос только один: существует такое явление, как идеологическая заданность: оно относится к области иррационального и логике не поддаётся. “Идеологическая заданность” существовала и в Третьем Рейхе: так, композитору-еврею Имре Кальману было предложено звание “почётного арийца”, а комическая опера Иоганна Штрауса “Цыганский Барон” шла во всех театрах, невзирая на физическое истребление цыган властями.

Моё объяснение этого феномена таково: послевоенной пропаганде позарез были нужны свои “плохие парни” — и фигура Вагнера оказалась на эту роль по-голливудски наиболее “киногеничной”. Ещё бы: его же любил слушать сам Гитлер, который, мало того, дружил с потомками Вагнера (вдовой его сына и её семейством — людьми и впрямь малосимпатичными). Да ещё и евреев Вагнер не любил! А то что Гитлер, кроме Вагнера, любил ещё и Баха с Бетховеном, то что потомков своих Вагнер при жизни и не застал (он стал отцом, приближаясь к своему 60-летию), то что евреев в XIX веке, помимо Вагнера, не любили ещё очень и очень многие (и музыканты, и литераторы, и философы, и учёные), наконец, то что тексты по “национальному вопросу” писались в те времена и такие, какие вагнеровскому “Еврейству в музыке” “сто очков вперёд дадут”, — все эти факты в послевоенной пропаганде решительно игнорировались.

И всё! Готово дело. С тех пор в копеечных брошюрах, предназначенных для учеников муниципальных школ, ешив и “народных университетов” (аналогов наших вечерних кружков рабочей молодёжи), за Вагнером прочно закрепилось звание “эксклюзивного композитора-антисемита”, а его музыкальные драмы стали называться “ультранационалистическими”. При этом — повторяю — среди композиторов, враждебно настроенных к евреям, он был далеко не единственным, да и “про Германию” Вагнером написаны всего лишь три драмы из десяти. (“Национализм” можно отыскать лишь в одной из них — в “Нюрнбергских Мейстерзингерах”, где есть диалоги о “духе немецкого искусства”.)

Эта же пропаганда и по сей день пугает бедных обывателей “отвратительным антисемитским памфлетом Вагнера “Еврейство в музыке” (© Е. Лопушанская), причём “пропагандисты” не особенно утруждают себя его точным цитированием. (Да и попробуйте отыскать где-нибудь текст этой работы, изданный после 1945 года! Найдёте, может быть, лишь старое немецкое издание, набранное готическим шрифтом.) Всё это даёт возможность врунам (подобным тем, о которых пишет Д. Горбатов в своей статье) приплетать любые тексты, выдавая их за оригинальные вагнеровские. Читаем о чём угодно: “Это сказал о евреях Рихард Вагнер в статье “Еврейство в музыке”!” — а уже потом выясняется, что вовсе

1. и не это,
2. и не сказал,
3. и не в этой статье,
4. и не Вагнер (и даже не Рихард).

Читаем: “О том, что евреев надо травить ядовитыми газами, сказал Рихард Вагнер в письме к жене Козиме в 1849 году!” (© В. Мак) — а уже потом выясняется, что вовсе

1. и не о том,
2. и не сказал,
3. и не Вагнер, а совсем другой человек,
4. и не только не в 1849 году, но даже и не в те годы, когда Рихард Вагнер мог жить на свете,
5. а в 1849 году Вагнер был женат на другой женщине и с Козимой даже не был знаком,
6. а сама Козима в тот год ещё пешком под стол ходила, — и т. д. и т. п.

По вагнеровским музыкальным драмам мощной пятой прошёлся каток “политкорректности” — обратите внимание, что сегодня в западноевропейских театрах они редко ставятся в тех декорациях и костюмах, которые предписывал сам композитор (в своих очень точных сценических ремарках). Оборони создатель! — чтобы никаких — пусть даже малейших — ассоциаций со всем “германским” (даже если это и не “германское”, а просто средневековое или мифологическое): никакой исторически достоверной обстановки, никаких лат, доспехов и рогатых шлемов, никаких сценических жестов, могущих быть “не так” истолкованными, и т. п.! Теперь господствуют постановки только уныло-абстрактные, эклектические, нарочито брутальные, с подменой оригинального облика и оригинальной мотивации поступков вагнеровских героев вульгарными фрейдистскими аллюзиями (и даже не “второй”, а “седьмой” свежести). Особенно во всём этом поднаторели современные немецкие режиссёры, вроде какого-нибудь о-о-чень влиятельного Г. Купфера (и его эпигонов), давно набившего оскомину своими неистребимыми “кожанками” и “броненосцами” в чёрно-белом освещении. (В сегодняшней Германии как огня боятся любых “положительных ассоциаций с проклятым прошлым” — боятся по делу и не по делу.)

Во всём, что касается биографии Вагнера и её культурно-исторического контекста, намеренно упрощается и сама постановка вопроса. То, что Вагнер, например, в своём эссе писал озлобленно о еврее-Мейербере, — это считается, разумеется, “ужасным” и “непростительным”. А то, что сам Мейербер был некоронованным королём мощнейшей оперно-театральной мафии, имевшей влияние далеко за пределами Парижа и связанной с богатыми семейными кланами Ротшильдов, а также и других богатых еврейских банкирско-адвокатских фамилий, среди которых нормой считались враждебно-пренебрежительные чувства к “гоям” (ничуть не менее мерзкие, чем юдофобия их оппонентов), — и именно об этом писал Вагнер, этим же возмущались Шопен, Лист, Тургенев, Достоевский и многие другие, — всё это в “политкорректном” пропагандистском стандарте “ужасным” и “непростительным” не считается. Более того — об этом просто не принято говорить.

Пропаганда достигает своих результатов. Расхожие штампы вульгарно-примитивных представлений так и гуляют среди тех, кто не отягощён знанием предмета, — истории, музыки, биографии Вагнера, его литературных текстов и т. д. Не всегда причиной тому злонамеренность и цинизм: бывает и обычная глупость, наложенная на бескультурье и некомпетентность. Другое дело, что некомпетентность эта бывает часто добровольной. Сложность явлений таким людям не нужна. Им хорошо живётся со своими представлениями на уровне комиксов.

В Израиле, например, на Вагнера просто наложен негласный запрет (на других композиторов, не любивших евреев, — почему-то нет): на словах там этот факт принято отрицать, но те дирижёры, которые предпринимали попытки вставить фрагменты(!) вагнеровской музыки в свои программы, не сумели их полноценно осуществить: им устраивали образцово-показательные обструкции и скандалы в лучших советских традициях (вплоть до угроз объявить их персонами нон грата). Попавший в подобную идеологическую кампанию Даниэль Баренбойм (еврей по национальности и израильтянин по паспорту) — один из лучших “вагнеровских” дирижёров на сегодняшний день — уже как-то объяснял в одном из своих интервью, откуда у его сограждан по Земле Обетованной такие дремучие представления о Вагнере, его музыке и его личности: многие из них уверены, что Рихард Вагнер жил в 1942 году, был членом НСДАП, бригаденфюрером СС и личным другом Гитлера.

Вообще: что представляет из себя уже упоминавшееся явление под названием “идеологическая заданность”? У неё существуют разные культурно-исторические разновидности.

Есть разновидность типично “совковая”. Например, вот один пассаж из советских учебников: “Главный герой “Страстей по Иоанну”И.С. Баха —это народ, а И. Христос —человек из народа”. Это — примерно уровень текстов г-жи Лопушанской, цитаты из которых приводит в своей статье Д. Горбатов. Сейчас по многим странам (особенно по США, Израилю и ФРГ, где больше всего “бывших советских”) распространились подобные живые “продукты советской школы музыкознания” — с её передёргиваниями, замалчиваниями, идеологической обработкой фактов, плохого знания источников, антиисторизмом, любительщиной и вкусовщиной.

Есть и другая культурно-историческая разновидность “идеологической заданности” — попсово-потребительская. Распространена она больше всего в США и вообще в англоязычной литературе (часто — также и в израильской, очень сильно от неё методологически зависимой). Эта разновидность включает “джентльменский набор” самых простых констатаций:

• Бетховен был глухой.
• Бах был слепой.
• Чайковский был гомосексуалист.
• Мусоргский был алкоголик.
• Ницше был сифилитик.
• Вагнер был антисемит.
• Гамсун был фашист.
• Ван Гог был без уха —
• а Шекспира не было вообще.

Вся “исследовательская” литература (за редкими исключениями) у них работает на этом “жидком топливе”. То, что “Вагнер был антисемит”, — знают ещё с яслей и младших классов муниципальных школ. А то, что своё “не-обожательное” отношение к евреям (от лёгкой “не-симпатии” до открытой юдофобии) успели выразить, кроме Вагнера, — в разное время, в разных случаях и в разных формах — ещё и Бетховен, и Шопен, и Лист, и Глинка, и Мусоргский, и Рахманинов, и Дебюсси и т. д. и т. п. (беру только композиторов!), — об этом как-то особенно не говорят, и сочинения их нигде не запрещают.

Повторяю: это лишь только композиторы и только те из них, чьи мнения дошли до нас в письменной передаче. О писателях я уже не говорю: подлиннéе список выйдет, так как письменное слово — их профессия. Если признать наконец, что антипатия и недоверие к евреям в XIX веке были само собой разумеющимся стандартом любойиз стран европейской культуры (а не только Германии и России, как это любят педалировать в политических целях), подобным тому, каково в наши дни отношение в Европе и Северной Америке к выходцам из мусульманских стран, цыганам, неграм, “латиносам” у людей, не “охваченных” цензурой политкорректности, — если всё это наконец признать, не лукавя и не дурача самих себя, то европейские культуру и искусство в некоторых странах пришлось бы запрещать целиком “как класс”.

У любителей удостаивать Вагнера “особой чести” быть выделенным из уже приведённого выше ряда “антисемитов” есть одно любимое возражение. Оно формулируется так: “Он ведь не простой антисемит, бытовой, он теоретик — статьи писал”. — И что из того, что “статьи писал”? Один писал, другой не писал, а думали все одинаково. Вагнер и о музыкальном театре статьи писал, а Мусоргский, например, не писал — но ведь равновелики в своей гениальности они оба. “Писучесть” была личной чертой Вагнера — именно этим он отличался от других.

А вот Гёте, например, не писал статей на эту тему. Он действовал. Будучи министром в Веймаре, он способствовал принятию закона, препятствовавшего “эмансипации” евреев во вверенном ему государстве. И что теперь делать с этим Иоганном Вольфгангом фон? Запретить? (А заодно — всю музыку, и на его тексты написанную, и ими же вдохновлённую.) Изъять из всех библиотек? Смачно нагадить на его могилу?

Я далёк от того, чтобы утверждать, что темы, по которым Д. Горбатов возражает своим “оппонентам”, не требуют дальнейших дискуссий. В статье Д. Горбатова такие моменты есть. Попробую коснуться одного из них — едва ли не самого существенного пункта этой полемики. Дмитрий пишет:

Владимир Мак либо действительно не понимает, либо ему (для его “концепции”) очень невыгодно понять существенной разницы между тем, чтó сказал Вагнер, и тем, чтó было решено на Ванзейской конференции. Вагнер, в сущности, предлагает евреям добровольную ассимиляцию, тогда как Ванзейская конференция — совсем даже напротив! — постановила, что никакая ассимиляция для евреев невозможна, и поэтому они все должны быть насильно уничтожены.

Ещё раз — специально для В. Мака, который “не понимает”.

Message Вагнера: евреи Европы, осознайте своё истинное положение — ведь оно абсолютно безрадостно! Поймите это и перестаньте быть евреями — тогда для вас будут открыты все пути.

Message Гитлера: евреи Европы, вам конец! Готовьтесь к смерти! Никакая ассимиляция вас не спасёт — всё равно всех отыщем и уничтожим!

В подобных трактовках смысла вагнеровского текста “помогают” не только злонамеренные “передёргивания”, но и неточности перевода. На этом сайте текст эссе “Еврейство в музыке” приводится в русском дореволюционном переводе с немецкого. А в нём есть неточности. Одну из них — но какую! — я обнаружил, имея перед собой оригинал. Эта смысловая неточность кроется в самой последней фразе, в самом последнем слове. Вот как выглядит эта фраза в имеющемся у нас переводе: “Но помните, что только это одно может быть вашим спасением от лежащего на вас проклятия, ибо спасение Агасфера — в его погибели”. И, разумеется, в слове “погибель” некоторые усматривают прямое указание к физическому уничтожению евреев и даже делают вывод, что Вагнер призывал травить евреев газом (это и дало одному шулеру — “герою” статьи Д. Горбатова — повод для приписывания Вагнеру чужих цитат, да ещё и в перевранном виде).

В немецком же оригинале на этом месте стоит слово Untergang. Оно весьма неоднозначно по смыслу и в первичном своём значении переводится как закат илиупадок. У человека, достаточно разбирающегося в типично вагнеровской мифологии мышления, сам собой напрашивается вывод о том, что в данном контексте речь идёт не об убийстве, а о некоем метафорически выраженном “самоупадке еврейского духа”, к которому Вагнер и призывает.

Но — давайте всё же по порядку, потому что далеко не для всех читателей это очевидно. Начнём с немецкой этимологии. Вот какие варианты перевода этого слова даются в немецко-русском словаре (М.: Русский язык, 1992. С. 883):

Untergangm -(e)s 1. закат, заход (светила) 2. гибель, крушение (судна)3. перен. гибель; der Schnaps ist noch dein ~! разг. водка тебя погубит.

Итак:

Первое (оно же первичное) значение слова — закат, заход, и применяется оно чаще всего (как и оговорено в словаре) к небесным телам. Этимология такова: Unter-(вниз) и -gang (ход). Антоним — Aufgang (восход): Auf- (вверх) и -gang (ход). Соответственные понятия: Sonnenaufgang (восход солнца) и Sonnenuntergang (заход солнца, закат).

Остальные значения этого слова — вторичное и третичное. Заметим: понятие гибель применительно к судну производится из той же самой первичной этимологии — некое тело, опускающееся вниз (т. е. погружение судна в воду). Обратим также внимание на то, что к третичному значению слова Untergang добавляется важное пояснение: “перен.” (т. е. — переносный смысл слова), а уточнение этого переносного смысла устойчивым выражением der Schnaps ist noch dein Untergang! (“водка тебя ещё погубит!”, или “в водке — твоя погибель!”) весьма ясно указывает на немаловажный смысловой оттенок понятия гибель, погибель как упадок, он же — деградация(в немецкой литературе — особенно вагнеровских времён — оба этих смысла часто передаются словом Untergang), т. е. тот же самый этимологический “ход вниз”.

Один из читателей этого сайта (под псевдонимом Пастор) приводит ещё одно значение слова Untergang, взятое из немецкого толкового словаря [Gerhard Wahrig. Deutsches Wörterbuch], — значение, казалось бы, оправдывающее перевод этого слова как гибель: “гибель, крушение, быть разрушенным, уничтоженным(народ, войска, город)”. Но и в этом случае слово приобретает смысл “уничтожение” в контексте военного поражения — и это означает не что иное, как упадок противника.

Перевод этого слова, употреблённый в русском дореволюционном издании вагнеровского эссе, формально не противоречит словарной практике — но это, на мой взгляд, как раз тот самый случай, в котором, например, мой любимейший учитель музыкальной формы и контрапункта Виктор Павлович Фраёнов, проверяя практические работы своих студентов, говорил: “Формально вы правы” — и ставил оценку “четыре с минусом” за оторванность от смысла, стиля и контекста (эта оценка считалась в его классе худшей из всех возможных, так как свидетельствовала о “серости”, — а это уже безнадёжно).

Если не ограничиваться только этимологией и методом примитивно-позитивистского понимания отдельных элементов текста (“не видя за деревьями леса”), а подключить необходимый герменевтический механизм понимания (элементы текста неотрывны от кон-текста), то теперь можно обратиться к вагнеровскому мировоззрению, к его мифологии. Герои вагнеровских музыкальных драм — рассматриваемые им самим как аллегорические эманации собственных идей — находят своё избавление (Erlösung) в самоотречении (Selbstentsagung), часто ценой отказа от своей прежней сути. Это свидетельствует, с высокой степенью “попадания в смысл”, о призыве Вагнера к отречению евреев от их собственной “ложной”, “порочной” сути и к “спасению от проклятия” в виде добровольной ассимиляции (“де-евреизации”).

Вернувшись к переводу оригинального текста эссе, попробуем подставить вместо последнего слова более точное по смыслу: “Но помните, что только это одно может быть вашим спасением от лежащего на вас проклятия, ибо спасение Агасфера — в его упадке”.

Почувствуйте разницу:

речь идёт не об уничтожении со стороны, а о добровольном “переступлении через себя” (которое может происходить лишь путём внутреннего посыла, внутренней необходимости, а не внешнего насилия).

Спор может здесь возникать лишь вот в связи с чем. Если вспомнить, что все вагнеровские герои приходили к избавлению путём пресловутого “переступления через себя”, то некоторые из них совершали это и через физическое самопожертвование. И именно на это могут ссылаться те, кто желает увидеть в вагнеровском эссе призыв к физическому уничтожению евреев. Но я бы не забывал о том, что физическое самопожертвование вагнеровских героев — столь же аллегорично, сколь аллегоричны и сами эти герои. Не случайно Вагнер в последние годы своей жизни так увлекался околобуддистскими идеями телесного перевоплощения и духовной “регенерации” (“восстановления”) — и даже задумывал музыкальную драму о Будде, которую решил всё же не реализовывать, после того как (по собственному убеждению) в достаточной мере отразил все эти идеи в своей музыкальной драме “Парсифаль” (где, впрочем, их трактовка “смахивает”, скорее, на входившую тогда в моду теософию).

Вспомним все эти сюжетные мотивы. Сюжет “Летучего Голландца” — непрощённый и не находящий покоя Моряк-Скиталец (очевидная аллегория Агасфера, Вечного Жида). К этому добавим сюжеты “Тангейзера” (не прощаемый за свои грехи Миннезингер), “Лоэнгрина” (Эльза), “Парсифаля” (здесь даже двойной мотив: Парсифаль, ищущий искупительного подвига, и Кундри, “грешная странствующая душа”), “Тристана” (две любящие души соединяются лишь по ту сторону “обманчивого” мира Света). Про “Кольцо Нибелунга” уж и говорить нечего: там вся нить сюжета основана на идее избавления от проклятья и самопожертвования за зло (как чужое, так и собственное). Даже в комической опере “Нюрнбергские Мейстерзингеры” и то очевидна идея обретения любви и совершенствования в искусстве через отказ от наивного своеволия и подчинение Интуиции Дисциплине.

Перейдём теперь к ещё одному пункту из статьи Д. Горбатова — пункту, в котором я могу согласиться с ним лишь частично. Дмитрий пишет, возражая оппоненту: “Ну и в качестве штриха к “профессионализму”музыканта, который называет тетралогию Вагнера “Кольцо Нибелунгов”. Д. Фрадкин ошибается. Во-первых, нибелунги — это не фамилия, и заглавная буква здесь неуместна. Во-вторых, немецкое название тетралогии — “Der Ring des Nibelungen”. Des, а не der! Следовательно, — “Кольцо нибелунга”: кстати, при хорошем знании фабулы тетралогии подобная ошибка исключена…”

Совершенно верно то, что слово “Нибелунг” присутствует в названии вагнеровского цикла из четырёх музыкальных драм в единственном числе (правильнее называть его, кстати, не “тетралогией”, а “трилогией с прологом”, — так определил сам Вагнер). Спорная тема — с большой или с маленькой буквы надо писать переводное(подчёркиваю) название цикла. В некоторых отечественных источниках слово “Нибелунг” в этом названии действительно пишется с маленькой буквы. Я лично убеждён, что писать его надо всё же с большой.

Во-первых: так уж повелось (и не я это придумал), что названия театральных персонажей (действующих лиц — оперных, балетных и драматических) принято писать с большой буквы (Гамлет, Король, Гость, Призрак, Нибелунг и т. п.). Во-вторых (и тут я вынужден отметить у Дмитрия фактическую ошибку): многие у нас в стране не знают, что Нибелунг — это именно и есть фамилия (иными словами — родоплеменное имя).

В вагнеровском “Кольце” действуют герои из нескольких мифологических родов, определяющих космогонию всего языческого мира. Это роды Богов (или Светлых Духов), Великанов и Карликов (или Чёрных Духов). Род Карликов зовут Нибелунгами, причём этимологию этой фамилии можно проследить. Nibelung происходит от старонемецкой формы слова Nebel — туман, а суффикс -ung — признак “производного”, т. е. рода (не в грамматическом, а в лексическом смысле). Иными словами: Нибелунги — это Живущие-в-Тумане, Туманные. Туман подземелья — их исходная среда обитания (не случайно боги из “Золота Рейна” пробиваются в царство Нибелунгов сквозь туман — см. сценические ремарки к 3-й картине). Глава царства Нибелунгов — Альберих, который угнетает своего брата Миме и прочих из рода Нибелунгов, представленных Вагнером без имён и речей. Альбериха из рода Нибелунгов звали бы в наши дни не иначе как “Альберих Нибелунг”.

Кроме Нибелунгов, в “Кольце” обитают и другие роды: Вэльзунгов, Гибихунгов, Хундингов. И это всё — фамилии (разумеется, в их архаичном понимании). Подробные комментарии к космогонии вагнеровского “Кольца” я уже давал в одном из постингов в гостевой книге альманаха “Лебедь”: Антон Сафронов - Wednesday, September 11, 2002 at 06:29:00 (CDT).

Тема вторая: “О любви”

Я считаю очень полезным, что в статье Д. Горбатова едва ли не впервые на русском языке (во всяком случае, на моей памяти) даётся последовательный и достойный ответ фальсификаторам и спекулянтам, аргументированный и выполненный в той форме, в какой они — фальсификаторы и спекулянты — этого заслуживают.

На тему непосредственно о Вагнере и о его эссе можно ещё очень долго спорить. Но при одном только условии — добросовестности и компетентности спорящих, причём оба качества должны присутствовать в каждом, без исключения, спорящем одновременно. С теми же “оппонентами”, которые озабочены не приближением к истине, а пропагандистским эффектом на “фронте идеологической борьбы”, пытаться вступать в дискуссию (даже с аргументацией двойной, тройной, семерной степени корректности, достоверности и убедительности) — это всегда пустая, а главное, напрасная трата времени. Это игра в одни ворота — подобно игре в “напёрсток”, хранению денег в “ОбъеБанке” (пардон: аббревиатура!), попыткам “объективной дискуссии” на партсобраниях или участию в “честных и чистых” выборах.

Прочитав в гостевой книге комментарии некоторых особо “пассионарных” читателей к статье Д. Горбатова про “технологию истерии”, можно подумать, что “герои” этой статьи стали мощно клонироваться и заговорили человечьим голосом. Собрав оттуда их постинги, можно без всяких комментариев издавать их в качестве приложения к статье Д. Горбатова под заголовком “Технология истерии: иллюстрации”. Статью эти “диспутанты” прочли, тем не менее они продолжают делать вид, что в упор не видят или не понимают приводимых в ней аргументов. А ведь среди них попадаются и люди с профессиональным музыкальным образованием!

Я допускаю, что не все люди, претендующие на профессиональную квалификацию “музыковедов” (так они подписываются в своих текстах), знают немецкий язык. Но:

1. “незнание не освобождает от ответственности”;
2. знание языков — и в первую очередь немецкого — является столь же необходимым профессиональным минимумом для музыковеда, как знание французского — для дипломата, итальянского — для вокалиста, а английского — для программиста;
3. в этот же минимум (я бы добавил: миниморум) входит знание первоисточников — на каком бы языке они ни были написаны, хоть на старославянском, хоть на древнеисландском; а если не знаешь языка “по твоей теме”, то и не занимайся этой темой — или же будь готов к тому, что тебя постоянно будут тыкать в неточности перевода, незнание оригинала и извращение смысла.

Не желая (и не собираясь) вступать в личную полемику с “комментаторами” статьи Д. Горбатова, не откажу себе в удовольствии привести здесь некоторые их перлы. Рассматривать их я предпочёл бы, так сказать, в порядке “степени интеллектуального убывания”.

Первый излюбленный специфический приём у такого рода полемистов — это обвинить автора, пишущего о ложной интерпретации чьих-либо взглядов, ни больше ни меньше как… в пропаганде этих самых взглядов (самому сохраняя при этом, разумеется, всё ту же их ложную интерпретацию). Вот один такой эквилибрист (не помню уже, кто именно) пишет:

Разумеется та или иная степень юдофобии была в той или иной степени присуща многим известным деятелям искусства в 19 веке. <…>Констатировав сей факт можно… занятся популяризацией идей наиболее зараженного представителя сим предрассудком представителя, перепечатывая его антисемитские изыскания, при этом говоря, а что такое, вот в 19 веке и Иван Иванович был этим заражен и Петр Перович и Оскар Уальдович.

Кстати, нацисты перепечатывая статью Вагнера тоже все времяссылались на других деятелей искусства антисемитов. Дескать, неспроста, видите и другие так же думают. [Орфография и стиль оригинала сохранены. — А. С.]

Это прямая фальсификация идеи статьи Д. Горбатова. Настоящая тема его публикации — исследование феномена истерии вокруг работы Р. Вагнера, достигаемой путём целенаправленного извращения изложенных в ней мыслей и утверждений. Д. Горбатов занимается демифологизацией перевирания идей Р. Вагнера, а вовсе не их “пропагандой”, — и при этом указывает на моральную нечистоплотность недобросовестных и корыстных интерпретаторов этих самых идей. Не более того. Но автору постинга всё это понимать и не нужно. У него — другие задачи.

Вот ещё один из самых излюбленных “полемических приёмов”: не сумев навесить ярлык “эсэсовца” уже на самого Вагнера, можно попытаться обвинить в “антисемитизме” того, кто от Вагнера подобное обвинение отводит. Для таких “диспутантов” можно было бы перефразировать мудрую мысль Вольтера: если бы “антисемитизма” не было, его бы следовало выдумать.

Один такой неутомимый оппонент Д. Горбатова — некий житель Нью-Йорка, выступающий в гостевой книге под псевдонимом “Нестор”. Начинает он свою отповедь лихо. Вот что он пишет Д. Горбатову, сгорая от возмущения: “…Теперь о Вашей статье. Она —один из Ваших самых позорных поступков. Я прочитал только первую часть и финал-обобщение…”

Уже достаточно. “Пастернака просто-таки глубоко осуждам! Романа не читал, но сказану!!” Гордость за непрочитанную, но глубоко осуждаемую статью переполняет автора настолько, что это своё признание он повторяет в одном и том же постинге там и сям неоднократно, рефреном: “Повторяю, остаток статьи я не читал и читать не собираюсь…” — “зацикливается” Нестор. Ну что ж… Одни люди, зная, что не умны, пытаются это скрывать. Другие — орут на весь базар: “Слушайте все-е-е! Я дурак!!”

А вот — але-оп! — готово и обвинение в “антисемитизме”. Эта тема не даёт Нестору покоя, и он, опять-таки рефреном, “зависает” на ней (получается “двойное рондо” — форма в музыке очень редкая и интересная): “Радетель за “мировое еврейство”…на минуту вошел в шкуру —кого??? — антисемитов всего мира!” — Нет, не Д. Горбатов в неё “вошёл” — этой “шкурой” прельстился сам “критик”. Она нужна ему так же, как в “Маленьком Принце” Королю с Первой Планеты нужна была Единственная Водяная Крыса, — как единственный Супостат, наполнявший его жизнь единственным смыслом существования. — “Между тем, Горбатов сделал всё, чтобы читатель увидел другое. Для пущей видимости он “выделил”самые важные слова в конце —да так выделил, что слепой их увидит”. — Ох, не может Нестор угомониться! Прямо какое-то “чур! чур, дитя!” в исполнении Ф.Шаляпина…

Спустя некоторое время (за которое в гостевой книге успели появиться дополнительные доводы, подтверждающие шулерство “героев” статьи Д. Горбатова) Нестор выступает теперь уже несколько иначе:

Получается удивительная последовательность: Горбатов публикует оскорбительную по главной мысли статью в альманахе. (Она оскорбительна для меня лично потому, что я не считаю себя ответственным за фальсификации других, но одновременно принадлежу к тем, к кому воззвание Горбатова обращено. Следовательно, на меня в том числе Горбатов обрушил чувство вины за чьи-то подлости).

Реакция отторжения у нормальных людей, которые не хотят чувствовать себя виновными в чужих грехах, естественна. Это —реакция не нападения, а защиты!

Да нет, товарищ! Вы опять “соврамши”. Только что — до того — этот Нестор был полностью солидарен с тем, чтó он теперь называет “чьими-то подлостями”, и пытался переадресовать обвинения в подтасовках самому Д. Горбатову. А вот когда уже компетентные люди окончательно подтвердили, что писания “героев” статьи Д. Горбатова — “музыковедов-дирижёров из дальних стран” — именно “подлости” и есть, вот тут-то и началась любимая игра: это на него самого, оказывается, “обрушили чувство вины” за чужие “подлости”, а сам он — белый, пушистый и тяжело пострадавший.

(Кстати: именно таким вот манером даже целому государству, Австрии, удалось избежать денацификации по окончании Второй Мировой войны. Эта страна, с большим энтузиазмом стремившаяся в Единую Германию в 1930-е годы, в 1940-е, быстренько “восстановив независимость”, провозгласила себя не соучастником, а… жертвой “нацистской экспансии”. Ау! Нестор!)

Автор этого более чем грозного “осуждамса”, хватаясь руками за кого-нибудь посолиднее (чем он сам), берёт себе в союзники некий продукт под названием “Шостакович в интерпретации его секретаря Гликмана”: Шостакович, мол, не считал Вагнера “гением”, потому что — при всех достоинствах его музыки — он был “антисемит”. Что тут можно сказать? В наше время клясться по любому поводу “Дмит-Дмитчем” стало для некоторых людей профессией. Шостакович вообще в своей жизни говорил очень много всего — и в официальной, и в полуофициальной, и в сугубо интимной обстановке. Высказанные им суждения находятся порой в диаметральном противоречии друг с другом (какое хошь — такое и бери, если авторитетом “Дмит-Дмитча” подкрепиться охота).

Впрочем, дело тут даже не в проблеме подлинности интерпретации И. Гликманом частного мнения Шостаковича о Вагнере, высказанного им в определённый период своей жизни. Не надо забывать, что Шостакович был человеком весьма идеологизированным — с комплексом взглядов типичного петербургского интеллигента-разночинца начала ХХ века, “народнического” разлива. Он верил во многие мифы, принятые в его кругу, и — даже если поверить в подлинность его суждения о Вагнере-композиторе через призму Вагнера-мыслителя — это тоже свидетельствует не столько о проблемах Вагнера, сколько о проблемах самого Шостаковича. Не надо забывать, что Шостакович, например, оставался приверженцем типично “петербургско-консерваторского” мифа о “гениальном дилетанте” Мусоргском, чьи авторские редакции собственных опер (включая оркестровку) — слабы и требуют переделки и т. п.

Впрочем, о подлинном значении Вагнера для Шостаковича лучше всякого Гликмана свидетельствует сам Шостакович — своей собственной музыкой. Красноречивее любых комментариев о том, “гениальной” или “не гениальной” была, по его мнению, музыка Вагнера, свидетельствует тот факт, что одним из двух важнейших музыкально-драматургических цитат-символов в своей последней, 15-й симфонии (1971) он сделал не что-нибудь, а тему из “Кольца Нибелунга”. И одно это — для любого композитора —гораздо важнее всех интеллектуальных спекуляций его биографов.

Любовь г-на Нестора из Нью-Йорка к авторитетам несокрушима. О его “авторитетомании” свидетельствует один пассаж в защиту “героя” публикации Д. Горбатова — Ю. Арановича (израильского дирижёра советского происхождения), “обнаружившего” у Вагнера какие-то загадочные “партитуры, где он говорит о евреях и своем отношении к ним” и которые он, маэстро Аранович, разумеется, “и в руки не возьмёт, даже в белых перчатках” (см. статью Дмитрия).

После того как Д. Горбатов указывает, что наличие в партитурах Вагнера подобных “говорений о евреях” есть, мягко говоря, фантазия израильского маэстро, Нестор бросается на амбразуру: “Что касается Арановича, то он явно имел в виду многословные вступления Вагнера, предварявшие его партитуры. А не тексты либретто или авторские пометки на листах”. — Интересно: откуда же Нестор эти самые “многословные вступления к партитурам” у Вагнера откопал? Пускай поделится знанием! Тогда это будет уже совсем новым словом в вагнероведении — совместным открытием Нестора—Арановича, тянущим как минимум на “Нобеля”. Может, Нестору сам Аранович подскажет (если ещё немного фантазию свою богатую поднапряжёт)?

Да что я всё о Несторе! Перейдём теперь к репликам его убеждённого соратника по имени (или по псевдониму?) “Yasha” — тоже американцу: “Да. Целиком солидарен с мнением Нестора о Горбатове. Произведение, написанное в классическом стиле кровавого навета”. — Не знаю, как там насчёт “стиля кровавого навета”. А вот стиль активиста из Антидиффамационной Лиги выдержан во всей своей бодрой очевидности. И комментировать такой пассаж можно было бы только в том случае, если бы приближение к истине было обоюдной целью дискуссии (см. мой комментарий в самом начале этой Темы — что “О любви”). В случае с Яшей я, вместо этого, наблюдаю желание поиграть с Д. Горбатовым в “козу” — работая на фобиях перепуганного обывателя подобно профессионалке, знающей все эрогенные зоны клиента по книжке “1001 вопрос про ЭТО”.

Попугав Горбатова один раз, Яша из США продолжает пугать и дальше: “…но ведь он мировое еврейство упрекает в заговоре против Вагнера!” — См. Грибоедов, “Горе от ума”: “Он вольность хочет проповедать!”

Впрочем, не только у меня одного, но и у Яши-американца найдётся что процитировать (особенности орфографии и стиля оригинала сохранены): “Достоевский, который называл Вагнера “прескучнейшей немецкой бестией” —тоже част “мирового еврейства”? Или Марк Твен, который считал, что прослушать полностю оперу Вагнера — “next thing after suicide”?” — Ну что? Переходим к анекдотам из сборника “Все шутки о музыкантах” (55 страниц с иллюстрациями, цена 37 коп.)? Там ещё про Россини есть… и про Бетховена глухого… и про Брамса (вроде: “Брамммс! тра-та ти-та ти-та!” — на мотив фрейлахса)… Кстати, на источники цитат я попрошу уж заодно и ссылочки привести — как выражается Дмитрий Горбатов — “профессионально оформленные”. (И, если можно, в соответствии с правилами русской грамматики. Это уже — просьба от меня.)

Теперь — осторожно! — ещё одна интеллектуальная ступенька вниз: переходим к постингу некоего “оппонента” по имени Михаил (тоже, разумеется, из США). Это уже просто уровень политинформации младшей подготовительной группы ускоренных курсов агитатора-пропагандиста (за стиль, грамотность и “оригинальные выражения” оригинала — опять-таки, нижайше прошу прощения): “А у Вагнера его гнусь на харе написана. И музыку его,блядь, в концлагерях играли, где малолетние дети содержались. Нет прощения!” — С этим пассажем Михаил из США может двигаться прямо к г-дам Гёббельсу и Розенбергу за гонораром. Они “оплотят”.

Завершим наш обзор, что называется, “позитивом”. Вот самый трогательно-простодушный текст из всех вышеприведенных. Автора его зовут Виктор (верно догадались: тоже из США): “Музыка Вагнера точно дьявольская. Никаких сомнений. Я серьезно. У меня один родственник его много слушал”. А вот ответ на него — самый остроумный комментарий ко всем вышеприведенным текстам. Он неповторим, потому что универсален. Автор его — некий Родственник. Продолжая глубокую мысль Виктора, он добавляет: “И пересказал потом своими словами всем остальным родственникам”. — Браво, Родственник! На этот раз вспоминается уже Антон Павлович Чехов (рассказ “Жалобная книга”): ““Попрошу в жалобной книге не писать посторонних вещей. За начальника станции Иванов 7-ой”.— “Хоть ты и седьмой, а <…>””.

Прервём цитату и немного расслабимся… “Ведь песня-то — не о нём, а о любви!”… Вот и вся любовь… И называется она, напомню: “Технология истерии: иллюстрации”.

От всей души поздравляю Дмитрия Горбатова с таким ценным приложением к его исследованию!