BRAINFALL: ТЕНДЕНЦИИ И СУДЬБЫ

“Чёрт догадал меня, с умом и талантом…”
А. Пушкин

Повод для написания

Утечка мозгов, известная во всём мире под названием “brain drain”, в поводе для раздумий не нуждается. Отток интеллектуальной силы из России, превратившийся из скромного ручейка в неудержимый водопад, у каждого на слуху и у многих на уме.

И всё же ленивому уму автора нужен был толчок, чтобы заставить его обладателя скатиться с печи (то есть, откатиться от камина) и засесть за ненавистную клавиатуру.

Толчок этот был дан ему боевым генералом, бывшим командующим советскими войсками в Афганистане, а ныне – губернатором Московской области Борисом Всеволодовичем Громовым. По приказу (виноват - Постановлению) последнего №24.07.2002 № 156 - ПГ в конце декабря ушедшего от нас года в подмосковном городе Дубна состоялась Международная конференция на тему:

"Интеллектуальный мост Россия - Запад. Проблемы, перспективы".

Постановление гласило:

В целях формирования устойчивых связей между научными центрами Московской области и зарубежными научными центрами через граждан Российской Федерации, выехавших для работы за рубеж, постановляю:

1.Организовать и провести … международную конференцию "Интеллектуальный мост Россия - Запад. Проблемы, перспективы" в Международном университете природы, общества и человека "Дубна".

2. Создать Организационный комитет …

3. Поручить Организационному комитету …

4. Финансирование мероприятий осуществить …

5. Контроль за выполнением настоящего постановления оставляю за собой.

Губернатор Московской области Б.В. Громов

Нет ничего плохого в том, что генералы проявляют озабоченность о сокращении научного потенциала страны и о мерах по его развитию. Хуже, что об этом не задумались в своё время те штатские лица, которым это было положено по должности, то есть именно – по штату.

Вероятно, в российском руководстве не было единой точки зрения на этот счёт. Некоторые ответственные лица относились к этому с позиций узколобого патриотизма. Другие, ещё более ответственные лица, мыслили широко, в мировом масштабе, как делал, например, бывший (с 1991 по 1996 годы) российский министр науки и технологической политики Борис Георгиевич Салтыков (цитируется в обратном переводе с английского):

“С одной стороны, утечка мозгов уменьшила научный потенциал России. С другой стороны, распространение российской науки положительно влияет на мировую картину. Таланты российских учёных не являются более государственным секретом, мы делимся ими с иностранными коллегами. Российская наука имеет сейчас большую степень интеграции в западную науку”.

То есть, всё в полном порядке, Россия подготовила специалистов и “интегрировала” их в мировую науку. Можно сказать, что эмигрировавшие учёные действовали в полном соответствии с замыслами российского министра, которому, кстати, принадлежит крылатая фраза: “Науки в стране слишком много”.

С третьей стороны, министр образования РФ Владимир Михайлович Филиппов считает, что “если мы не озаботимся подготовкой специалистов для своей обороны, будем готовить их для чужой”.

Не в этом ли причина озабоченности генерала Громова, да и только ли в этом?

В настоящих заметках делается попытка обрисовать картину происшедшего с наукой не только в России, но и со всём пост-советском пространстве.

Заметки эти получаются полемичными и субъективными, но не потому, что их автор собирается с кем-то спорить. Они таковы просто из-за недостатка достоверной информации.

Читателям, желающим получить объективную информацию, мы советуем обратиться непосредственно к министру промышленности, науки и технологий РФ Илье Иосифовичу Клебанову или в Президиум Академии наук, где такая информация им будет немедленно предоставлена.

А мы уж – чем богаты, тем и рады.

Чересполосица мнений

В концеренции приняли участие не только учёные, но и представители администрации, именно – главы подмосковных городов, в которых сосредоточен наибольший научный потенциал. Для таких городов даже придумано специальное название: “наукоград”. Это – новый термин и нам не удалось обнаружить его ни в одном из доступных словарей Русского языка. Поэтому автор испытывает сомнения в интерпретации второй части этого слова, то ли она означает сокращённо “город”, то ли – стихийное бедствие, но нас не могут не порадовать два момента.

Во-первых, традиции языкознания живут и развиваются а высшем эшелоне государства Российского, ибо статус “Наукоград Российской Федерации” присваивается Указом Президента России. Так что уже можно посылать в аппарат Президента телеграммы и поздравлять его сотрудников с достойным вкладом если не в Русский язык, то, хотя бы, в русский новояз.

Не забудьте при этом поздравить руководство и с тем, что действенная мера по развитию науки в России, наконец, найдена. Если бы это было не так, то с чего бы президент стал утруждать себя подписанием такого Указа?

Статус “наукограда” уже получили города Дубна, Обнинск, Протвино и Королёв, а такие города, как Пущино, Реутов, Серпухов, Красноармейск, Юбилейный, Фрязино, Жуковский и Троицк – за это звание борются.

В программе конференции и подготовительных материалах к ней содержалось много информации, дающей почву для глубоких раздумий. Первое, что вводило в состояние раздумья, доходящего до оторопи – это полный разнобой в самых основных цифрах и мнениях.

Так, по одним оценкам Россия потеряла от 10,000 до 30,000 учёных, начиная с 1991. По другим оценкам - приблизительно 200,000. Третья оценка даёт цифру от 500,000 до 800,000 российских учёных, уехавших за границу за последние 10 лет. Совсем уж пессимистичные исследования говорят о целых полутора миллионов учёных, оставивших свои рабочие места в течение прошлого десятилетия. И это при том, что "…численность занятых в отрасли “Наука и научное обслуживание” составила в ноябре 2001 г. немногим более миллиона человек”.

В начале обзора отмечается, что почти ни один из уехавших учёных не возвратился. А в следующем абзаце сообщается, что обратно в Россию приезжают около 20 процентов эмигрантов.

Надо полагать, что специалистам, кропотливо собиравшим эти данные и заботливо округлявшим их, кто-то платит зарплату !

Более точные цифры приводятся по обладателям учёных степеней. Согласно приведённым оценкам, из России за годы реформ уехали порядка 130 тыс. кандидатов и около 20 тыс. докторов наук.

В Институте теоретической физики, в частности, постоянно находится лишь треть сотрудников, а все ведущие специалисты, включая директора, большую часть времени работают за рубежом.

Анализ сложившейся ситуации был приведён в программной статье организаторов конференции “Россия и учёные-соотечественники. О стратегии взаимодействия”.

В ней отмечается, что “проблемы становления российского федерализма ... поставили науку вне интересов государства на достаточно долгий период, заставили и власть и общество (sic!) сформировать приоритеты тактики выживания и отложить на будущее стратегические приоритеты развития”.

Так и представляешь себе заботливого хирурга, склонившегося над кроватью приходящего в чувство пациента и терпеливо объясняющего последнему, что в процессе операции с целью сохранения жизни больного часть мозга пришлось удалить. Но это временно, новая бригада хирургов принимает меры по доставке недостающей части из холодильника и возвращению на прежнее место. А пока ... оставшейся части должно как раз хватить на работу опорно-двигательного аппарата и пищеварительного тракта.

Уехавших учёных не только сосчитали, но и оценили. Так, по данным министерства науки, потеря каждого специалиста обходится стране в 300 тысяч долларов.

Ах, если бы часть этих денег была выделена в своё время на нужды науки! Ну, не 300 тысяч, а хотя бы по 10 тысяч в год на брата – кто бы уехал?

Комиссия по образованию Совета Европы полагает, что от "утечки мозгов" Россия ежегодно теряет около 50 млрд. Но бывший министр Борис Георгиевич Салтыков может спать спокойно, ибо эти средства не пропали. В материалах конференции отмечается, что их теперь “получают США, Германия, Англия и Канада - именно туда идет основной поток эмиграции”.

И вот через почти полтора десятилетия уже не утечки (brain drain), а сплошного водопада (brain fall) российского интеллекта руководство страны пришло к мысли, что“необходимо сформулировать оптимальную стратегию России по отношению к своим “утекающим” умам”.

Было составлено технико-экономическое обоснование этой концепции, в основу которого была положена опять-таки круглая цифра, на этот раз в 1 триллион долларов США. Именно так оценили те, кому положено, стоимость наработанного интеллектуального продукта, которым обладает (?) Россия. Ну, триллион – это многовато будет, но вот если правда, что “на русскоязычных программистов приходится 30% разработок Microsoft”, то и треть прибылей этой небольшой по численности компании совсем бы российской науке не помешала.

Естественно, стране средства очень нужны, поэтому уже принято решение о том, чтобы эти активы “немедленно задействовать путем создания "Государственных интеллектуальных квазикорпораций", назначение которых - развертывание массового производства товарной интеллектуальной продукции на территории России”.

Не было недостатка и в других предложениях. Например, поговаривают о создании Правительственной комиссии по образованию и введении в вузах должности инспектора по качеству образования (в каком звании, интересно?). Будет повышен размер именных стипендий Президента РФ В. Путина и учреждены персональные стипендии имени А.А.Собчака.

Остаётся загадкой, за счёт каких средств планируется финансировать предлагаемые мероприятия по модернизации образования, но это – дело второе, сначала надо разобраться с “наукоградами” и “интеллектуальными квазикорпорациями”.

К числу уж совсем курьёзных можно отнести заслушанный на конференции доклад на тему: “Необходимые условия для формирования будущих лауреатов Нобелевской премии” и предложение одного известного учёного, проживающего в США, о создании … альтернативных патентных организаций. Этого учёного можно понять. Он утомился в неравной борьбе с патентным ведомством США. Альтернативная система, по его мнению, должна привести к ситуации, когда конкурирующие патентные бюро будут не чинить препятствия изобретателям, но зазывать их к себе рекламами и обещаниями скидок.

“А вот, к нам, сударь, пожалте, патентики недорого выдаём, патентный поиск не проводим, к новизне не придираемся, заходите, господин хороший!”

Между тем, патентная служба любого государства – монополист по определению, и она стоит на страже интересов государства.

В общем, чем русская земля по-прежнему богата – это громадьём планов, обилием мнений и бесплатных советов.

Давайте на время забудем эти прожектёрские мысли и попробуем докопаться до сути проблемы, а также сделать некоторые прогнозы.

Крупными мазками:

Окончательный диагноз

Автор помнит шок, испытанный им в начале перестройки, то есть того процесса, который некоторые неверно переводят на английский как debuilding, от прочтения “Истории одного города” Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. Гениальный русский писатель настолько точно и во всех деталях описывал горбачёвские “процессы”, когда они уже “пошли”, что было страшно дочитывать до конца. А закончил повествование Михаил Евграфович такими словами: “История прекратила течение своё”.

Всё могло бы повернуться по-другому, если бы наши руководители читали не только классиков марксизма-ленинизма. Видимо, как раз это произведение Михаила Евграфовича не было настольной книгой Михаила Сергеевича, а жаль. Ибо стоящим у государственного руля не мешало бы вовремя заглянуть в самый конец этой истории и, пока было не поздно, этот руль повернуть на пару румбов.

А нам, после прочтения истинного классика не трудно сделать следующий частный вывод:

Наука в России умерла.

И это – не летаргический сон или кома, от которых можно пробудиться или очнуться.

Наука в России умерла навсегда.

Выдвинув этот тезис, автор посвятит остаток статьи его доказательству.

Did Atlas shrug?

Романист и философ американка Ayn Rand умерла сравнительно недавно - в 1982. До эмиграции из Ленинграда в 1926 году она носила имя Алиса Розенбаум. В Америке бывшая Алиса стала писательницей и достигла такой популярности, что наиболее восторженные поклонники поставили её произведения на второе место по влиянию на американские умы после Библии. Любой желающий может произвести опрос знакомых американцев и убедиться, насколько это мнение соответствует действительности.

По результатам опроса, проведённого автором этих заметок – не соответствует.

Тем не менее, многие из образованных людей с романами Ayn Rand (а наиболее образованные - и с фильмами, поставленными по её романам) знакомы и очевидно, что какое-то влияние ей оказать удалось. К числу её друзей, в частности, принадлежал один из самых уважаемых в американском бизнесе людей - Alan Greenspan.

Роман “Atlas Shrugged” (черновое название – “The Strike”) наряду с “The Fountainhead” (“Источник”) относится к наиболее популярным произведениям Ayn Rand. Романы эти – об индивидуумах, которые заставляют наш мир двигаться вперёд, о неутомимых и самоотверженных тружениках, создающих то, что мы называем материальным прогрессом. Государство же, по мнению Ayn Rand, платит этим индивидуумам чёрной неблагодарностью, заставляя их отдавать обществу значительную часть накопленного и заработанного.

В заглавии романа можно угадать некоего титана - Атласа, держащего на плечах глыбу Земного шара. В определённый момент титану это надоело, он пожал плечами – и ... освободил себя от ответственности за дальнейшие события.

Главный герой “Atlas Shrugged”, некто John Galt, решил взбунтоваться против несправедливого общества и уйти из него. За собою он увлёк всех выдающихся деятелей и творцов своего времени. Не так уж много их набралось – всего несколько сот человек. Они поселились в недоступной горной долине и создали там идеальное общество.

И вот с уходом этих нескольких сотен творческих личностей – изобретателей, промышленников, банкиров, философов – в оставленной ими стране начались неприятные процессы, которые имели вначале случайный, затем нарастающий, а потом уже – и лавинообразный характер. Начались аварии на транспорте и промышленных предприятиях, неразбериха в финансовой сфере и планировании и так далее – всего не упомнишь. Короче говоря, через несколько лет страна из цветущего и неплохо устроенного государства превратилась в совершенно дикое, почти первобытное общество.

При чтении “Atlas Shrugged” возникает такое же чувство уже пережитого, как и при чтении “Истории одного города”. События в романе Ayn Rand развивались буквально по тому же сценарию, что известные процессы в России и других бывших республиках, а тем, кто романа не читал, лучше и не сообщать подробностей, дабы не вводить ни в чём не повинного читателя в беспросветную тоску.

Неужели Алиса Розенбаум была права, и утечка какого-то ничтожного процента населения может привести к необратимым процессам?

Закон Pareto

Согласно закону итальянца Vilfredo Pareto, 80% интеллектуальной продукции создаётся всего 20% личностей, участвующих в творческом процессе. То есть, если допустить, что науку покинуло всего лишь 10% от общего количества, и эти покинувшие входят в “золотую двадцатку” людей с наибольшим творческим потенциалом, то не менее 40% интеллектуальной собственности из оборота исчезло.

Но кто сказал, что науку покинули лучшие? Владимир Вольфович Жириновский и Андрей Петрович Паршев, например, так не считают. В их произведениях можно найти презрительные сравнения погнавшихся за сытой жизнью интеллектуалов с некими вполне узнаваемыми плавающими предметами или даже жидкими субстанциями.

Однако, тот неоспоримый факт, что большинство из уехавших оказались востребованными в самых развитых странах и трудоустроены в ведущих мировых корпорациях, заставляет отнестись к мнению этих двух влиятельных личностей с некоторой долей скептицизма.

Действительная ситуация более серьёзна и не может быть проиллюстрирована голыми цифрами. Наука – это живой организм и не допускает резки по живому. Она требует взаимодействия всех частей примерно так же, как шарикоподшипник хорошо работает только с полным комплектом шариков. Выньте один шарик из подшипника и при его вращении вы услышите характерный стук, машина начнёт вибрировать, через вполне предсказуемое время подшипник вообще развалится, а машина остановится.

Нет никаких сомнений, что среди оставшихся в науке людей есть очень много способных, талантливых и даже гениальных личностей. Но одного таланта не достаточно.

В редких случаях талант бывает распознан и оценён окружающими. Таланту не всегда создают условия для беспрерывного творческого процесса. Настолько редко, что автору этих строк не известен ни один случай, когда талантливому человеку просто в силу его исключительных способностей был выделен отдельный кабинет, предоставлен мощный компьютер и штат сотрудников, только и ждущих, когда избранник судьбы сгенерирует новую идею, чтобы тут же приступить к её реализации.

Может быть, автору не повезло, но он ни разу не сталкивался с таким прецедентом. Наверное, есть очень много научных коллективов, где подобная практика является нормой. Автор же сплошь и рядом встречался с прямо противоположными случаями. Талантливым людям приходилось буквально пробивать все трудности, в том числе - организационного и финансового порядка, и тратить на эту несвойственную им работу большую часть своего времени и энергии.

На практике сплошь да рядом оказывается, что наибольший вклад в научно-технический прогресс был внесён не гениальными созерцателями, но наиболее активными генераторами новых идей. И даже Владимир Вольфович не сможет спорить с тем, что для того, чтобы решиться на крутой излом в своей жизни, как, например, эмиграция, человек должен быть, как минимум, активным.

Конечно, в стране осталось множество не только талантливых, но и энергичных учёных. Но и самый активный человек не может делать всё сам. Ему нужны помощники. Ему нужны те, кто выполняет всю работу по доведения сырых идей до законченных разработок.

Трёхслойный пирог

И вот здесь мы добрались до корня проблемы. Любой научный коллектив представляет собой что-то вроде пирога из трёх слоёв. Верхний слой – крем, сливки всего строения – это и есть наши генераторы идей, те, без которых остальные две части не имели бы, чем себя занять. Второй слой – это инженеры, аспиранты, техники с золотыми руками – те, кто подхватывают идеи и доводят их до ума. И, наконец, нижняя часть пирога – это лаборанты, препараторы, просто техники и другой нетворческий персонал. Во многих, особенно прикладных, областях науки, такой пирог наиболее устойчив, если он имеет форму конуса или пирамиды.

Есть, конечно, и четвёртый, очень важный слой любого научного коллектива - это руководители научных учреждений, так сказать, пряная вишенка, украшающая вершину пирога. Этот слой для нашего повествования совершенно не важен. Этот “brain” в эмиграции, как правило, невостребован. Многие из нынешних руководителей начинали как талантливые исследователи, получили необходимые научные степени и продвинулись по административной линии. В настоящее же время большинство из них превратились в чистых администраторов, а некоторые – и просто в бандитов, живущих за счёт сдачи институтских помещений коммерческим структурам и кладущих выручку в свой бездонный карман, вполне наплевав на всех остальных сотрудников.

Среди руководителей встречаются, конечно, экстраординарные личности, как Роальд Зиннурович Сагдеев или Сергей Никитович Хрущёв, но это – исключительные люди и их просто единицы.

Вполне понятно, что весь “научный пирог” не будет особенно вкусным или даже съедобным, если хоть один из слоёв отсутствует.

Давайте прикинемся параноиками на минуту, и представим себе, что с началом перестройки был организован некий тайный заговор, направленный на разрушение российской науки. Если бы такой заговор существовал, то не последнюю роль в его работе играл бы уже известный нам Борис Георгиевич Салтыков.

(Заметим в скобках, что реальность существования такого заговора кажется автору настолько же абсурдной, насколько замысел осознанного и направленного уничтожения российской мыслящей прослойки в послереволюционные годы кажется ему очевидным. О последнем можно прочесть в исторических исследованиях и воспоминаниях великого земляка автора – Василия Витальевича Шульгина).

Участники нашего воображаемого заговора могли бы избрать радикальный путь, вроде того, каким пошли римляне в борьбе с надоевшим им до смерти Карфагеном. Сципион Эмилиан Африканский (мл.), подзуживаемый Катоном Старшим, который каждое свое выступление в сенате завершал словами: "Ceterum censeo Carthaginem esse delendam" ("Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен."), решил проблему радикальным образом. В результате успешной военной операции, проведённой в далёком 146 году до н.э., Карфаген был разрушен до основания, жители истреблены, а место, где стоял город, густо посыпано солью, чтобы уж ничто и никогда там не выросло.

Нет сомнения, что если бы участниками заговора такой метод обсуждался, то был бы ими же и отвергнут. Во-первых, это дорого, несовременно и (фи!) жестоко. Во-вторых, наши учёные в результате многолетней борьбы за существование добились такой потрясающей выживаемости, что их и дустом-то не очень.

Но нашим заговорщикам не нужно было разрушать весь пирог: достаточно было бы сосредоточить усилия на удалении всего одного из трёх жизненно важных слоёв “пирога”. Какую же из трёх частей этого пирога можно было бы удалить с наибольшей лёгкостью и наименьшими затратами?

Верхнюю часть? Это вряд ли. Её составляют преданные науке люди, которые не могут помыслить себя без творческого процесса. Их не удастся выкурить как тараканов, они и на 60-долларовой ставке будут ходить на работу каждый день и начинать каждый понедельник в субботу.

Нижнюю часть? Тоже нет. Эти наиболее пассивные люди никуда не уйдут, потому что они нигде не нужны в силу своей пассивности. Они будут обозначать своё присутствие на работе и за 30 долларов в месяц.

А вот средняя часть этого “пирога” - как раз и представляет той слой, который уменьшился в числе до размеров поистине определяющих. Грамотные инженеры, техники, аспиранты и молодые специалисты не захотели оставаться в науке, получая нищенскую ставку, на которую невозможно было прокормить их семьи. Некоторые ушли во внутреннюю эмиграцию, то есть сменили профессию. Вам не приходилось встречать их интеллигентные лица на вещевых рынках? Другие, их меньшинство, просто покинули страну.

И вот эта вышибленная за последние годы “средняя” прослойка является, на наш взгляд, тем решающим звеном, без которого восстановление науки невозможно. Да и в самом деле, можно ли представить себе школу без учеников, даже если это – научная школа? Оставшиеся учёные, те, что генерируют новые идеи, оказались без этого среднего звена, как без рук, в самом буквальном смысле этого слова. Внезапно исчезли люди, которые призваны воплощать идеи и, самое важное, продолжать традиции и самим становиться во главе существующих или в основание новых научных школ.

Поэтому, когда старое поколение уйдёт, наука отмрёт сама собой.

Сейчас средний возраст учёных России – 50-55 лет, в то время, как на Западе – 45.

Два выхода возможны были бы из современной ситуации. Первый – вернуть среднее звено обратно в науку. Мы смело отнесём это к области ненаучной фантастики. Вернуться они не захотят и не смогут. Не смогут – потому, что за пробежавшее время этой слой в значительной степени утратил квалификацию. Люди потеряли старые навыки и не успели приобрести новых. Да, и другие заботы у них сейчас, другими интересами живут. А науке нужны преданность и постоянный тренинг. Это – как спорт. Если спортсмен-пловец не будет плавать регулярно, то он, в конце концов, заплывёт жиром. Наука не прощает расслабления или длительных перерывов. Каждый учёный знает, как тяжело входить в боевую форму после долгого отпуска. А если отпуск длится более десяти лет, возврат уже практически невозможен. И не нужно приводить примеры обратного, мы здесь говорим о массовых явлениях, а не о подвигах одиночек.

Второй путь – это вырастить новое поколение молодых специалистов. Но (!) это нужно успеть сделать до того времени, когда старые кадры уйдут, отойдут от активной жизни. Теоретически это сделать возможно, если быстро подготовить специалистов и направить лучших из них в науку. Отобрать самых способных ещё куда ни шло, но вот направить? Молодые люди ведь тоже не дураки. Они трезво оценивают перспективы научной карьеры в материальном и духовном планах. Они весьма скептически смотрят на предполагаемое повышение прибавок к зарплате старшего научного персонала и переводят это на твёрдую валюту. А потом – сравнивают с другими возможностями, открытыми для них.

Они открывают газету и читают, какие перспективы их ожидают. А вот какие (цитируем по официальному источнику): “Меры ... предполагаются радикальные. Студентам — будущим специалистам оборонных отраслей — обещают в 2002 году аж вчетверо повысить стипендию (нынче она —200 рублей), планируется давать им отсрочку от армии, а молодым специалистам—льготные кредиты на жильё”.

Не круто ли берут?!

Способный студент включает калькулятор и считает: 200 рублей умножить на 4 и разделить на курс рубля (31), это получается аж 25 долларов в месяц, ни фига себе! А если он будет хорошо учиться, то лет через 5 станет получать зарплату инженера, а это ещё в три раза больше. Одна проблема останется – куда деньги девать.

Молодое поколение понимает, что не имеет тех возможностей для повышения своей квалификации, которые имели их предшественники. Большая часть научного оборудования устарела. Будем выращивать специалистов мирового уровня на устаревшем оборудовании? В добрый час!

В науку должны идти лучшие, а получится, что пойдут те, кто не смог найти более подходящее место, хоть за границей. Go West, young man!

Конечно, есть области, где финансирование не играет большой роли, а оборудование мирового уровня вполне доступно, например, программирование. Тут шансы наших и зарубежных специалистов примерно равны, и мы не раз имели случай убедиться в этом на практике. Имеет ли отношение программирование к науке, это вопрос спорный. Автор, во всяком случае, придерживается того мнения, что термин “Computer Science” это такой же oxymoron как “Military Intelligence”.

Крупными мазками:

Ошибка Егора Кузьмича

Существует мнение, что крушение советской власти и развал Союза были закономерными процессами, остановить которые было невозможно.

Но в любой цепи исторических событий есть такие звенья, которые поворачивают эти события под различными углами.

Была ли возможна победа ГКЧП? Да, безусловно!

Для того, чтобы определённые исторические события приобрели необратимый характер, нужна активная или молчаливая поддержка всего общества.

Большевистский режим сделал роковую ошибку в тот момент, когда в стране была объявлена … трезвость.

Автор в то время находился под сильным влиянием работ Льва Николаевича Толстого, в частности, его статьи “Почему люди одурманиваются?” и смотрел на мир глазами великого мыслителя. Лев Николаевич считал, что люди употребляют одурманивающие субстанции, в частности – алкоголь, для того, чтобы затуманить божественное восприятие действительности и заглушить голос совести. А можно ли представить себе что-то более отстоящее от божественного восприятия, чем диалектический материализм? В свете представлений Толстого все события, которые должны были произойти в результате борьбы за трезвость, были легко угадываемы.

В результате кампании за трезвый образ жизни люди действительно стали меньше пить. Это было хорошо! Резко сократилась смертность в результате несчастных случаев на производстве. Мужья вернулись к любимым жёнам и детям. Были и другие положительные моменты.

Но для большевистской идеологии это был самоубийственный шаг.

Народ вдруг стал смотреть на вещи трезво. У людей открылись глаза, совсем, как у тех котят, что хотели вступать в партию (по другой версии этого анекдота – ехать на БАМ), до тех пор, пока у них глазки не прорезались.

Большевизм же как идеология был весьма слаб и внутренне противоречив.

Всё это наш смышлёный народ увидел, как только протрезвел. И перестал эту идеологию уважать. Когда государство покачнулось, нашлось мало охотников броситься поправлять подпорки.

Егор Кузьмич Лигачёв, который правил отдельно взятым городом Томском в течение восемнадцати лет, не смог предугадать последствий возглавляемой им антиалкогольной кампании в масштабах страны. Поистине, если Бог хочет кого-то погубить, Он лишает его разума. Можно зубоскалить, что разума в тогдашнем руководстве было маловато и нечего было лишаться, но это не так. Руководители государства были весьма незаурядными личностями.

Но они были недостаточно образованными. Они не читали классиков!

Спасёт ли науку адекватное финансирование?

Если вкратце, то нет, потому что достаточно денег всё равно никто не даст.

А если бы и дали, то пустили бы их не туда, куда следует, традиции здесь у нас немалые. За примерами, собственно, ходить не нужно.

Ставки учёным недавно уже начали повышать. В первых рядах оказались наиболее нуждающиеся – цвет, честь и совесть российской науки - академики. Надбавку за звание им поднимают до 20 тысяч рублей в месяц. Это ж больше 600 долларов!!!

Конечно эта цифра раза в 2 меньше того, что зарабатывает в Америке уборщица, не говоря уже о бывших аспирантах этих академиков, получающих здесь раз в 5-10 больше, чем их вчерашние шефы. Но (внимание!) одна эта надбавка в 15-20 раз больше, чем нынешние и во много раз больше, чем предполагаемые (!) в будущем оклады рядовых научных сотрудников.

По поводу последних существуют определённые планы. “Известия” в номере за 2 ноября прошлого года обнародовали предварительный расчёт средних должностных окладов для работников научных организаций.
Руководителям (всего - 7900 человек) ставки будут подняты с 1900 рублей до 7800 рублей. Научным работникам (98000 человек) - с 1400 рублей до 3600 рублей. Инженерно-техническим работникам и специалистам (75500 человек) – с 1200 рублей до 2400 рублей. Обратите внимание, что последних оказывается меньше, чем научных работников. То есть, даже в планах стройный пирамидальный “научный пирог” превращается в неустойчивый и нежизнеспособный гриб.

С фалдами в руках

Почему у некоторых наших соотечественников сам факт отъезда человека за границу вызывает негативные реакции, приравнивается чуть ли не к измене родине? Почему в других странах человек может сменить место жительства так же легко, как место работы, и не теряет при этом уважения окружающих?

По некоторым данным, из Франции ежегодно выезжает 0,5 процента ученых, из Швейцарии - 10,6 процента, и их престижные позиции за рубежом рассматривают на родине как признание успехов местной науки.

Если предаться риторике, то можно найти много аргументов в поддержку любого мнения. На обвинения в предательстве родины или коллектива можно возразить, что перспектив, если оставаться, всё равно нет никаких, поэтому сделан выбор между предательством того места, где родился, и того занятия, для которого родился, то есть – науки, а вот науку-то отъезжающий как раз предавать не собирается, а продолжать сидеть на шее у государства и ничего не делать – совсем уж антипатриотично и т.д. Всё – это пустопорожняя риторика, сотрясение воздуха и попытка самооправдания там, где оно и не требуется.

Каковы же истинные причины отрицательного отношения к тем учёным, которых чёрт дёрнул со всем их умом и талантом покинуть землю, где они родились, в трудных поисках иной доли?

Ниже даётся попытка объяснения этих первопричин.

Многие верят, что люди отличаются друг от друга уровнем внутренней энергии. Автор вполне разделяет это мнение. Он согласен с тем, что среди нас есть люди, щедро оделяющие окружающих своей энергией. Вместе с тем автор знает людей, которых он относит к энергетическим “вампирам”. У этих последних не хватает энергии на поддержание собственных нужд. Им нужно её где-то черпать, восполняя недостачу. Поиски этой энергии неосознанно приводят их к её неисчерпаемому источнику – то есть к человеку, вырабатывающему эту энергию в избытке. Существует целый ряд осознанных и неосознанных приёмов, позволяющих “вампирам” нарушать энергетическую оболочку окружающих и пить их энергию, выплёскивающуюся через образовавшиеся трещины и разрывы. Мы не будем давать таким людям информацию о наиболее опробованных методах нарушения оболочки и отсоса энергии. Напротив, автор считает своим долгом поделиться с теми, кто этого ещё не знает, как просто и эффективно такого “грабежа” избежать. Один из знакомых автора, великий дипломат и знаток человеков, некто Р., рассказал об этом простом методе. Если вы находитесь в обществе человека, которого подозреваете в “вампиризме”, просто скрестите руки на груди и положите ногу за ногу. Созданное таким образом двойное кольцо замкнёт энергию внутри вас и не позволит ей вырваться наружу. Единственное неудобство такого метода заключается в том, что люди, знакомые с Body Language, могут раскусить ваш приём и потерять к вам доверие.

В науке, как и в любой сфере человеческой деятельности, происходят те же явления. Как только отдельный человек начинает выделяться из окружающей среды, появляются люди, которые начинают ему мешать. Такого человека можно уподобить атлету, преодолевающему сопротивление пространства на пути к новым достижениям. Но, кроме сопротивления пространства, он преодолевает и сопротивление спортсменов другого толка – коллег, буквально вцепившихся в фалды его костюма (тут надо напрячься и представить себе спортивный костюм с фалдами). Им это зачем-то необходимо. Может быть, они восполняют свой энергетический запас или удовлетворяют своё тщеславие, стараясь уравнять скорость своего движения со скоростью атлета, тут у нас нет определённой версии, наши выводы основаны лишь на натурных наблюдениях.

Автор ни в коем случае не осуждает этих людей, они так анатомически устроены. Да и как он может судить их, когда, оглядываясь на молодые годы, отданные науке, отчётливо видит и себя самого весьма и весьма грешившим этим “фалдейным” спортом. Молодость в Академии Наук протекала бурно, что говорить уж...

При прежних порядках выделившемуся из среды талантливому человеку податься было некуда. Он учился в аспирантуре, он писал диссертацию и зависел от отношения научного руководителя, своих коллег, участников семинаров и состава научных советов. И он обречённо боролся на оба фронта.

С падением государственных барьеров у талантливого человека появился выбор – уехать к чёртовой матери.

А оставшиеся, вместо того, чтобы порадоваться его выбору и пожелать всего хорошего, бессильно трясут обвисшими в их руках фалдами, внезапно потерявшими свою упругость. Они желают уехавшему всяких неудач, творческих и материальных. Это желание вполне бескорыстно, так как никакого выигрыша им не приносит!

Крупными мазками:

Перестройка и нравственность

Для многих остаётся загадкой, почему в стране произошло крушение нравственных понятий и устоев. Почему этот обвал коснулся буквально всех слоёв общества и привёл к невиданному ограблению народа и росту преступности?

Автор предлагает здесь простое и логичное объяснение.

До революционных событий 1917 года российское общество находилось под сильным влиянием религиозных представлений. Главным фактором, поддерживающим мораль, был страх перед Богом. И этот внутренний сдерживающий стержень, играл, трудно отрицать, весьма значительную роль. Для русского человека были “Бог, Царь и Отечество”, причём Бог был на первом месте, а Отечество – на последнем (всё-таки Царь считался не узурпатором власти и не дорвавшимся до трона карьеристом, но помазанником Божьим).

Деградация веры началась задолго до революционных событий и здесь роль так называемой разночинной интеллигенции несомненна. Эту опасность ясно видел Лев Толстой, но его голоса оказалось недостаточно, чтобы остановить мутный поток “научного” материализма. Победа большевиков закрепила атеизм как господствующую идею, и страх перед Богом остался только в душах представителей старшего поколения.

Взамен естественного внутреннего чувства, вытекающего из отношений человека с его Творцом, был предложен другой моральный рычаг – страх перед тоталитарным режимом. Этот страх был искусственным и держался, в отличие от внутреннего страха перед вечным Богом, ровно столько, сколько существовал режим.

Коммунисты, вынув из человека внутренний нравственный стержень, заменили его внешними подпорками.

За долгие годы советской власти поколение, помнившее преподанные им с детства религиозные чувства, исчезло. Выросло, как и было запланировано, новое поколение советских людей.

И в этот момент им была дарована … свобода. Внешние подпорки тоже убрали.

И народ с удивлением обнаружил, что он свободен совершенно – и внешне и внутренне.

Вот и всё, и не надо ничего сваливать на Чубайсов и Черномырдиных. Они - такие же люди, как мы с вами.

Отступление – 1

Отдельные судьбы

Хороший знакомый автора, назовём его здесь – К., рассказывал с некоторым недоумением о приключившихся с ним событиях. В начале перестройки он был одним из первых, кто осмелился совмещать техническое предпринимательство с научной работой. Он организовал малое предприятие и сумел заключить весьма выгодные договора не с кем-нибудь, а военными ведомствами на разработку весьма нужных тогда приборов. К. ввёл полную демократию в своём научном коллективе и процесс распределения полученных доходов происходил совершенно открыто. Сотрудники носили его на руках, они стали получать неслыханные по тем временам деньги честным и законным путём.

Эта лафа кончилась с распадом Союза. Военные заказчики оказались в другом государстве. К. и тут сориентировался и сосредоточился на составлении заявок на гранты. К тому времени он уже пользовался авторитетом в научных кругах и получил больше грантов на свою лабораторию, чем любой другой коллектив его института. Но на доходах его сотрудников это никак не отразилось, так как все договора проходили через густое сито руководства. Большая часть денег распределялась директором и доставалась тем, кто достиг высот в лизании директорской задницы. В этом искусстве К. значительно уступал многим своим коллегам. Сотрудники начали роптать.

Тогда К. ударился в коммерцию и стал делить своё время между наукой и торговыми операциями в той высокотехнологичной сфере, куда не добралась ещё волосатая рука зарождавшейся мафии. Этот бизнес процветал и вскоре К. установил для своих сотрудников постоянную стипендию. Он ежемесячно выплачивал им сумму, значительно превышавшую среднюю зарплату сотрудников института. Причём, деньги выплачивались непосредственно из его личных доходов.

Через некоторое время К. пригласила одна заграничная фирма, и он не делал из этого секрета. Наоборот, он широко оповестил об этом весь институт и предлагал каждому желающему оказать содействие в установлении зарубежных контактов. Он рассказывал, что смутное чувство предостерегало его от этого шага, так как он верит, что человеческие чувства, например, зависть, имеют материальную силу. Так и получилось, поездка эта совершенно неожиданно и нелогично сорвалась.

О следующем приглашении К. не оповестил никого. Он просто взял отпуск за свой счёт и уехал, как он думал, на 2-3 месяца. Оказалось – навсегда. Сотрудники лишились именной стипендии, но имели ещё годовой задел по имеющимся грантам и договорам. Кроме того, К. высылал им деньги и посылки, но уже нерегулярно.

Через три года он приехал в родной город и посетил свою лабораторию. Он пришёл туда без предупреждения и нисколько не удивился, застав бывших сотрудников за распитием водочки на лабораторном столе, к каковому занятию К., в силу неугасшего чувства демократичности, тут же присоединился. И вот, после третьего бокала он услышал: “Ты предал институт, ты предал лабораторию и т.п.”

Обо всём этом К. рассказывал с лёгкой грустью и никого, кроме себя, не винил.

Читатель может сам подсчитать количество тактических просчётов, совершённых К., главным из которых было, по его собственному мнению, внедрение демократии в неподготовленном к этому коллективе. Впрочем, он не изменил своим привычкам и здесь, в Америке, но к приёму на работу соотечественников до сих пор относится с некоторой осторожностью.

Гамбургский счёт

Есть мнение, что человек, попавший в эмиграцию, часто теряет специальность, статус и положение в обществе. Это мнение можно отнести к разряду заурядных обобщений. А нам известно, что все обобщения ложны, включая и настоящее.

В действительности трудно ожидать, что специалист, добившийся хорошего положения на родине, приедет в новую страну и тут же будет с почётом введён в отдельный кабинет, а на пороге его будет ожидать секретарша с опахалом и чашечкой кофе.

Процесс вживания в новую среду труден. Среднее время, требующееся грамотному человеку на приличную адаптацию, составляет сейчас около 6 лет. Начальный период бывает очень болезненным и закаляет характер. Пережившие такой период кандидаты наук расшифровывают местное название учёной степени (PhD) как: “Pizza Home Delivery”.

В огромном большинстве случаев задавшийся целью найти хорошую работу по специальности специалист такую работу находил.

С другой стороны, среди знакомых автора есть люди, невзлюбившие советскую власть из-за её протекционистской политики по отношению к коренному населению. Они называют эту политику государственным антисемитизмом. Им это очень мешало в получении образования и продвижении по службе. Удивительно, что большое количество этих людей достигло при той враждебной к ним власти значительных успехов. Среди них есть доктора и кандидаты наук, заведующие кафедрами и отделами, лауреаты самых престижных, в том числе, правительственных, наград. У автора просто язык не поворачивался поинтересоваться, каких высот добились бы эти люди, если бы жили при более справедливой системе. Наверное, они все поголовно стали бы Председателями Совета Министров.

В то же время, удивительно большой процент этих людей с блестящим прошлым, достигнутым в СССР, по приезде в Америку не смог найти себя или даже приблизиться к тому уровню признания, которого он добился дома.

Из всего этого можно сделать печальный вывод. На свете не существует идеальной социальной системы, но ко многим индивидуумам именно советская система была наиболее благосклонна. А, может быть, они умели склонять её к себе, а вот в Америке система менее гибкая и требует не показухи или приспособленчества, а в первую очередь – результата и терпения. Не просто “читки”, “а полной гибели – всерьёз”.

На взгляд автора, каждый добивается в эмиграции того положения, которого он действительно достоин и, если не путать гамбургский счёт со счётом на гамбургеры, все получают по заслугам.

Отступление - 2

Отдельные судьбы

Автор гордится знакомством с человеком, о котором пойдёт речь, потому что считает его живым гением. Будем называть его А. Худенький и нескладный студент появился в лаборатории автора в качестве практиканта, когда был ещё скромным второкурсником. Уже тогда он здорово составлял компьютерные программы и помогал аспирантам и доцентам родной кафедры. Через год с небольшим А. возник в качестве переводчика на переговорах с предполагаемыми американскими партнёрами, причём стало известно, что английский он выучил с нуля за какие-то 9 месяцев. Вскоре он сдал TOEFL с какой-то немыслимо высокой оценкой и наметил новые ориентиры в жизни. Вскоре А. занял первое место на международном студенческом соревновании, наградой за которое должна была служить стажировка в Америке. Нужно ли говорить, что стажировка эта досталась совсем не ему, но любимой дочке проректора (можно понять и разделить его отеческие чувства!), а самому А. осталось в награду неистребимое желание продолжать обучение в Америке.

Шансов у него было немного. Точнее, у него был всего один шанс, ибо к заявке требовалось приложить немыслимую сумму в 50 долларов, а достать её было в то время положительно неоткуда. Поэтому проблема выбора учебного заведения была решающей и А. удалось сделать его правильно. Он был принят в университет, находящийся в одном из южных штатов, и на время пропал из поля зрения.

Когда ещё через год автор посетил Америку, его первым импульсом было разыскать А. Это было сравнительно легко и, на просьбу сообщить сведения о себе, А. выслал увесистый пакет документов, который включал солидный научный журнал с фотографией А. на обложке. Он успел стать победителем какого-то всеамериканского студенческого соревнования и завоевал множество других призов. После окончания южного университета А. вздумал продолжать обучение не где-нибудь, а в одном из самых престижных научных заведений мира – Massachusetts Institute of Technology. Конкурс тогда был около 100 человек на одно место. Сам помощник Билла Клинтона по науке подписал письмо в поддержку А.

Он был принят, работал круглые сутки, снимал квартиру на паях с тремя такими же, как он, студентами, с блеском защитил диссертацию через положенное время и получил приглашение на работу от 20 университетов и бесчисленного множества фирм.

За последние годы А. объездил весь мир, выступая на многочисленных конференциях, куда его сначала приглашали с заказными докладами, а в последнее время – чтобы председательствовать на заседаниях.

Одним из достижений, которыми А. гордится, является организация и руководство университетской командой создателей роботов.

Есть в Америке такое популярное соревнование - FIRST (For Inspiration and Recognition of Science and Technology), которому положил начало изобретатель самокатов “Ginger” Dean Kamen.

По просьбе президента университета А. сколотил команду студентов, которая, недосыпая и питаясь, в основном, кофе и бутербродами, за считанные недели создала из подручных деталей робота и в первой же схватке наголову разбила своего противника из соседней фирмы под названием Microsoft.

Любителям геометрии: А. рассказывал, как он пытался объяснить знакомой американке разницу между американским и русским биллиардом. В частности, тот факт, что лузы в русском биллиарде гораздо уже, а шары - крупнее и поэтому русский биллиард требует большего мастерства. Наконец, до неё дошло. “Oh,- воскликнула она, - I got it. You, Russians, have tighter holes and bigger balls”.

Нас родина преданно любит

Сначала – цитата из программной статьи организаторов упоминавшейся конференции: “У самих учёных–соотечественников мы не встретили позиции отторжения себя от России, хотя с точкой зрения, что Россия отвернулась от своих учёных, уехавших в другие страны, мы встречались”.

А., как было замечено, объездил весь мир. Но на “неньку” Украину, гражданином которой он пока является, его не тянет. По весьма прозаической причине. Когда автор услышал её, он был просто близок к шоку. “Так я же – призывного возраста, а в армии ещё не служил”.

Ах, самое сильное поэтическое воображение не в состоянии представить то сладострастие, с которым сержанты и “деды” будут гонять на чистку гальюнов юношу-очкарика, ещё вчера беседовавшему запросто с лауреатами Нобелевской премии где-нибудь в тиши Бостонский аллей.

Другой учёный, назовём его И., рассказывал о своей телефонной стычке с работниками родного консульства. Чем-то они его там достали, то ли загранпаспорт не хотели продлевать, то ли ещё что, но только он вспылил. А впылив, решил идти ва-банк. “Позовите мне консула, - потребовал он, - и передайте ему, что раз вы так обращаетесь с известным учёным, я отказываюсь от вашего гражданства. Пусть он немедленно подойдёт к телефону”. Что-то дрогнуло в голосе беседовавшей с И. работницы консульства, она попросила его подождать у телефона и ни в коем случае не бросать трубку. Минут через пять девушка возникла вновь и извинилась, что консул сейчас занят и не может подойти к телефону, но просит И. обязательно сообщить его адрес. “Это ещё зачем?” - спросил И., предвкушая победу. “Консул просил Ваш адрес, - пояснила девушка, - чтобы выслать Вам положенный пакет документов об отказе от гражданства”.

Ключевский и “авось”

Русский историк Василий Осипович Ключевский первым объяснил такие национальные черты русского народа, как удаль, лихачество и наклонность играть в удачу на "авось", особенностями русской природы и истории.

Эта черта выпукло просматривается у многих учёных-эмигрантов. Они “отчётливо” видят все недостатки новой для них земли и пытаются достичь быстрого и впечатляющего успеха путём их исправления. Почти все имеют в запасе какие-нибудь технологические или теоретические разработки, которые, по их мнению, созданы прямо для немедленного внедрения и широкого распространения.

Удручающе большой процент приехавших специалистов убеждён, что достаточно быстренько получить патент на своё изобретение, а там, глядишь, очередь из президентов крупных фирм выстраивается у порога его жилища, на ходу вытаскивая из карманов пухлые чековые книжки. Тем больше разочарование ожидает тех, кто упрямо не желает расстаться с розовой мечтой и продолжает “упорствовать в ереси”, теряя драгоценное время и разочаровываясь в человечестве в целом.

Типичное приключение произошло с автором несколько лет назад. Приехавшая с Дальнего Востока знакомая рассказала об уникальном человеке, докторе технических наук, изобретателе совершенно нового генератора энергии. Человек этот выразил желание о сотрудничестве с Америкой и передал свой контактный телефон. Было установлено и время контакта – владивостокский товарищ попросил позвонить ему в точно назначенный час, который по странной случайности совпал с 3-мя часами ночи по часовому поясу, в котором проживал автор. Понимая, что он имеет дело не с доктором географических наук и заварив достаточное количество крепкого кофе, автор набрал требуемый номер строго в указанное время. Попал он, судя по реакции и многочисленным голосам, в коммунальную квартиру, обитатели которой долго допытывались, кто, откуда и по какому поводу звонит. Наконец, из недр квартиры был извлечён и доставлен к аппарату изобретатель. После необходимого обмена любезностями и долгого рассказа изобретателя о приключениях в России и Китае, автору удалось вклиниться и задать тот единственный вопрос, который его интересовал. Именно, автор спросил о величине коэффициента полезного действия нового генератора. “Ну, Константин Михайлович, - уверенно продолжал изобретатель, - о к.п.д. мы много говорить не будем, он у нас гораздо больше единицы”.

Автор должен признаться, что он с величайшим подозрением относится к словосочетаниям: “вечный двигатель”, “антигравитация” или “5-е уравнение Максвелла”. При попытках всупонить ему что-либо из перечисленного, автор всегда приходил в сильное возбуждение и, если при этом не хватался за пистолет, то только по врождённой душевной доброте. Конечно, теоретически такой консервативный подход может привести к непоправимой утрате выдающегося открытия и значительной упущенной выгоде. Но в практической жизни, согласитесь, это позволяет сэкономить массу времени и энергии.

Подавив сильное желание немедленно бросить трубку и предаться долгожданному сну, мягкотелый автор начал бормотать что-то вроде того, что он, безусловно, выдающемуся изобретателю, конечно, верит, но, вот, эти американцы, они такие недоверчивые и, в общем, совершенно необходим хотя бы протокол испытаний, а иначе он будет бессилен убедить кого-либо в преимуществах нового генератора. После этого заявления интерес был мгновенно утерян с противоположной стороны Тихого океана и, после нескольких незначащих фраз, сошёл на нет.

Хотите - верьте, хотите - нет, но через несколько лет “отыскался след Тарасов”. И не где-нибудь, а в благодатном Сан-Диего, куда, судя по сообщениям одной из русскоязычных газет, был приглашён обитатель Дальнего Востока вместе со всей своей лабораторией.

Чудаки эти американцы, совсем денег считать не умеют. Переезд людей, зарплаты, оборудование, помещение, юридические расходы – уйма и уйма денег и времени ушли прямо коту под хвост. Все эти затраты могли бы быть сэкономлены, если бы доверчивые инвесторы обратились вовремя к автору этих заметок за консультацией. И недорого взял бы, всего за доллар мог бы дать надёжный, исчерпывающий и вполне односложный ответ.

Другой знакомец автора, некто П., несомненно, очень талантливый человек, поделился идеей программного продукта, который должен был, по его словам, “похоронить Microsoft” и, соответственно, обогатить разработчика. Напрасно автор взывал если не к здравому смыслу, то хотя бы к инстинкту самосохранения. Молодцы, возглавляющие названную фирму, славятся не только агрессивностью и беспринципностью, но и абсолютной беспощадностью по отношению к конкурентам.

У крупных компаний другого выхода нет! Ведь, если положить на одну чашу весов какого-то безвестного соперника, а на другую – многотысячный коллектив сотрудников фирмы, многомиллионную толпу инвесторов и многомиллиардный бизнес, то, как нас учил Карл Маркс, нет такого преступления, на которое капитал не мог бы пойти.

Автор недавно столкнулся с П. на каком-то концерте. На вопрос “как дела?” П. бодро ответил, что дела хорошо, работает сейчас в Microsoft, всем доволен. Лицо его светилось.

Любителям экономики:Русский напиток “kvas” намного вкуснее и полезнее многочисленных “кока-кол” и их производных. А теперь попробуйте прикинуть, во что обойдётся его внедрение на американский рынок, несмотря на очевидные преимущества.

Имеется в копилке автора и ещё одна встреча, на этот раз с человеком настолько преданным своему делу, что он счёл для себя возможным отдаться ему целиком. То есть, он делегировал на работу жену, а сам, как Васисуалий Лоханкин (или как Габриэль Гарсиа Маркес – выбирайте, что нравится), сидел дома и предавался любимому и бесконечному делу - переписке с американским патентным ведомством. Суть одного из его изобретений заключалась вкратце в следующем.

(Мы считаем себя вправе раскрыть эту суть, так как изобретатель, несмотря на отчаянные попытки автора отговорить его от этого шага, опубликовал краткое описание на одном из русскоязычных сайтов).

Для понимания сущности этого изобретения не нужно обладать техническими знаниями. Просто представьте себе двигатель внутреннего сгорания и в нём – цилиндр, а внутри цилиндра – поршень. Взрыв бензиновой смеси в цилиндре толкает поршень, приводит к его движению вдоль цилиндра и – ваша машина начинает набирать обороты. Недостаток этой конструкции очевиден – взрыв-то толкает не только поршень, но и давит на стенки цилиндра, а это – прямые потери энергии. Неким мудрёным способом, а каким – мы не скажем, изобретатель добился направленного действия газа, а именно – взрывчатая смесь толкает теперь только поршень, а на стенки цилиндра не давит совершенно. Ну, бензина, естественно, меньше уходит, все счастливы, особенно – нефтяные компании. Сэкономленные деньги население планеты дружно ссыпает в карман гениальному изобретателю. Автор, который ничего не понимает в двигателях внутреннего сгорания, кроме необходимости менять масло каждые 3 тысячи миль, всё-таки не удержался и задал простой вопрос. Ну, если, действительно, давления на стенки теперь нет, то, может, и цилиндр не нужен? Пусть себе поршень ходит туда-сюда в воздушном пространстве. Экономия металла, опять же. Судя по реакции изобретателя, такое очевидное преимущество его детища ему в голову не приходило. Он раскрыл рот во всю мыслимую ширину, да так, по всей видимости, и не закрыл его до сих пор.

Чувствуется, что количество таких горе-изобретателей перевалило за критическую массу и интерес к российским “технологиям”, равно, как и доверие к их носителям, несколько ослаб. Честным изобретателям стало труднее пробивать свои разработки, преодолевая возросший скептицизм.

Автор как-то встретил уже упоминавшегося К. и предложил ему провести время вместе. “Не могу сейчас,- ответил К., - должен поехать в городок N (это миль за 30), долг отдать”. “Ну, так пошли чек по почте”. “Понимаешь, я там кофе с бубликом пил в прошлое воскресенье, а официантка забыла счёт принести, я тоже задумался, так и не заплатил. Название кафе не помню, конечно. Вот поеду, найду и отдам”. “Так это же мелкая сумма, ты на бензин больше потратишь, да и они уже забыли о такой мелочи”. “Дело не в этом, - серьёзно возразил К., - они могли запомнить мой русский акцент, а я не хочу, чтобы о нас думали плохо”.

Ещё любителям геометрии:Бублик, о котором говорил К., в Америке называется bagel. Он отличается от нашего российского бублика меньшим диаметром дырки (той самой, от бублика), но посыпан так же, как и у нас, маковыми зёрнами. Автор встречал взрослых людей, всерьёз доказывавших, что bagel изобретён здесь, а не в Восточной Европе. Ежегодный объём бубликовой индустрии – миллиарды (!) долларов.

Отступление - 3

Отдельные судьбы

В силу каких-то причин наши бывшие соотечественники не особенно стремятся к контактам друг с другом и избегают рекламы своих достижений. Два приведённых ниже примера взяты из интернетских ресурсов. Автор не имел счастья быть лично знакомым с этими людьми.

Фирма Parametric Technology Corporation (РТС) создана в 1985 г. Самюэлем Гейзбергом, бывшим профессором Ленинградского университета. Он эмигрировал в США ещё в 1974 году. Через 11 лет он основал РТС, а в декабре 1986 привлёк к работе туда Steven Walske, выпускника Гарварда и Принстона, который до этого работал директором компании Multiplication Software, а в РТС стал президентом компании. Профессор Гейзберг разработал наиболее совершенную на сегодняшний день систему трёхмерного проектирования для инженеров-профессионалов, которую он назвал без затей: Pro/ENGINEER. Новинка была впервые представлена публике в ноябре 1987 г. на ежегодной международной выставке Autofact. А уже в январе следующего года начались первые коммерческие продажи. Через 5 лет PTC заняла лидирующее положение на рынке систем автоматизированного трёхмерного проектирования. В настоящее время в фирме работает около 4800 сотрудников. На начало 2001 г. программные продукты фирмы РТС использовали более 30000 компаний (более 250000 рабочих мест).

Профессор Гейзберг уделяет много времени просветительской работе. Он учредил именную премию за лучшие разработки в области инженерного конструирования. Им выделено немало бесплатных программных продуктов основанной им фирмы для российских (и не только для российских) учебных центров. Это – очень добрая, грамотная и дальновидная деятельность. И с самого начала профессор Гейзберг поступил дальновидно, предоставив руководство компанией человеку, выросшему в Америке. Сейчас РТС возглавляет ещё более крупный менеджер - Richard Harrison, а годовой доход компании превышает 1 миллиард долларов.

Чтобы добиться этого, Сэмюэлю Гейзбергу пришлось потратить почти 30 лет непрестанного труда на новой для него почве.

Сергей Брин приехал в Америку в 6-летнем возрасте и его вряд ли можно считать эмигрантом. Но нельзя сомневаться в том, что огромное влияние на будущего создателя поисковой системы Google оказал его отец, Михаил Брин – профессор математики, работающий в University of Maryland.

Компания основана всего 5 лет назад, но Google уже сейчас является наиболее популярной поисковой машиной на интернете. Число сотрудников превышает 500 человек, включая 50 PhD и двух массажистов. Возглавляет компанию, так же как и РТС, не её основатель, а Dr. Eric E. Schmidt – человек, побывавший ранее главой крупной и успешной комании Novell и одним из ведущих менеджеров Sun Microsystems.

Что поделаешь, и великий Игорь Сикорский занимал в компании, до сих пор носящей его имя, скромную должность вице-президента.

Пройдёт немного времени, лет пять или десять, когда наберёт силу и приспособится к новой жизни последняя волна эмиграции учёных и специалистов, и мы увидим ещё новых Сикорских, Зворыкиных и Леонтьевых, которых так щедро рассеяла Русская земля по всему шарику. Хочется пожелать им на этом трудном пути принятия мудрых решений и сохранения собственного достоинства!

Atlas Shrugged

Ну, а что же можно отнести к итогам той конференции, с которой мы начали своё повествование?

В итоговых материалах - Резолюции, Протоколе и Меморандуме - нам не удалось обнаружить ни понимания существа проблемы, ни действенных путей её решения. Зато язык документов вызывает восхищение. Приведём всего лишь два примера:

1. Конференция констатирует, что на Подмосковной земле реально начался процесс формирования русскоязычной научной диаспоры.

2. Развитию нормальных научных и технологических связей соотечественников с Россией препятствует отсутствие всякой работы в данном направлении.

До боли знакомо, не правда ли?

Уехавшие соотечественники, нужно сказать, не остались глухи к призыву уважаемого генерала Бориса Всеволодовича Громова. Посыпался поток предложений о возможном сотрудничестве.

Стоп! Последняя фраза была написана автором ещё до начала конференции, как бы в её предвкушении. Поэтому сюда вкралась незначительная, в одну букву, опечатка. Следует читать – “пяток предложений”.

Именно: предложений о сотрудничестве поступило ровно пять!

Принимая количество уехавших специалистов за полукруглые 500 тысяч, мы получим по одному предложению на 100 тысяч соотечественников. Будет теперь работа устроителям конференции – делить эти предложения поровну между 12-ю “наукоградами”. Как бы не передраться!

А вот 495995 бывших учёных и инженеров оторвались уже от родной земли и взирают на её призывы с безразличием. У них – своя жизнь.

Эх, господин генерал!