ПОПЫТКА ОТРИЦАНИЯ ОТРИЦАНИЯ, или ОПЫТ АНТИРЕЦЕНЗИИ

13-01-2004

[О статье Валерия Сердюченко “Чужие среди своих”, 356]

Так получилось, что книгу Евгения Берковича “Банальность добра” я прочитала одной из первых: автор подарил мне экземпляр, только что полученный из типографии. Мы много говорили с ним о книге, мое интервью с Евгением было опубликовано несколькими журналами и газетами в Америке и Германии. Поэтому я знаю вопросы, обсуждаемые в рецензии В. Сердюченко, достаточно хорошо, чтобы показать, что многое (в том числе, и главное) в этой рецензии, мягко говоря, не соответствует действительности.

Я хочу, во-первых, объяснить, что при большом количестве цитат рецензия все равно необоснованна и, во-вторых, продемонстрировать, что выводы автора неверные. Понятно, что второе необязательно вытекает из первого: бывают и верные выводы при неверных допущениях, но не в этом случае.

Сразу отмечу, что книга в моей защите не нуждается: она уже нашла благодарного читателя, о ней сказаны хорошие слова весьма авторитетными специалистами. Мало какому изданию удается через пару месяцев после выхода в свет удостоиться специальной передачи Радио “Свобода”, где о ней с уважением говорили и ученый-религиовед, и православный священник.

Высказать свое мнение по поводу статьи В.Сердюченко меня побудило не личное знакомство с Евгением, а привитое с далеких университетских времен уважение к логике: неловко видеть столько явно нелепых построений в уважаемом издании, на страницах которого появились в свое время многие из заметок, вошедших в книгу. Подобная рецензия бросает тень и на альманах, напечатавший “человеконенавистнические” тексты. Но давайте разберемся по порядку.

Прекрасно понимаю, что по любому вопросу, а тем более по такому раскаленному, как еврейский, могут быть самые разные мнения. Тут переубедить кого-то практически невозможно. Но ограничиться одной, явно тенденциозной и необоснованной точкой зрения для серьезного альманаха было бы недостойно.

Мне придется много цитировать, поэтому я заранее прошу прощения у читателей, но иначе трудно обосновать свое мнение. Дело в том, что голословное обвинение может быть коротким и хлестким, но доказательство того, что “человек – не верблюд”, требует значительно больше времени и места. Постараюсь, тем не менее, быть по возможности краткой.

Немецкий антисемитизм

Список “грехов” Евгения Берковича, составленный В. Сердюченко, впечатляет. Пожалуй, для характеристики Антихриста и не найдется больше черной краски. И главное обвинение звучит так:

“Исходя из Берковича, антисемитизм встраивается в генетическую матрицу любого племени и народа с момента его появления на свет”.

Далее рецензент приводит множество цитат, которые должны были обосновать этот тезис. И начинает он с немцев. Для автора рецензии очень важно показать, что Беркович “облил немцев такой грязью, какой другим народам не снилось” и “плюет в суп и в душу немцам, среди которых живет”.

Остановимся на этом подробнее, так как именно в отношении к немецкому антисемитизму проявляется новаторство автора книги “Банальность добра”, которое не понял или не захотел понять В. Сердюченко.

Обратимся, прежде всего, к цитатам из рецензии.

“Тотального геноцида евреев можно было бы избежать, если бы не пассивность и молчаливое одобрение немцев по отношению к действиям своего правительства” (с. 59)

Видите ли Вы, читатель, в этой фразе какое-то предвзятое отношение к немцам и “обливание их грязью”? Я -- нет. С этим тезисом согласно большинство историков. Рецензент, по-видимому, другого мнения. По Сердюченко выходит, что немцы активно боролись с гитлеровским режимом и защищали евреев. Это неправда. Немецкое сопротивление было очень малочисленным, неорганизованным и неэффективным. Случаи защиты евреев были, им и посвящена значительная часть книги, но они были очень редкими. Беркович приводит в своей книге пример “Женского бунта на улице Роз”, когда немецкие женщины протестовали против ареста их еврейских мужей и победили. Но это был уникальный случай. Так что же хотел сказать рецензент, приводя это утверждение?

Далее следует похожая цитата:

“Солидарность или по крайней мере сочувствие немцев по отношению к тем, кого преследовали, было очень редким явлением” (с. 204)

Неужели рецензент считает иначе? Считает, что сочувствие немцев евреям в гитлеровской Германии было обычным делом? Тогда он претендует на лавры первооткрывателя, но такое открытие надо еще обосновать. Беркович сформулировал как раз общепринятое мнение. В том числе, и среди немецких историков и обществоведов. Еще в 1945 году, сразу после окончания войны, известный философ Карл Ясперс сказал (эта цитата есть в книге):

„Мы, выжившие немцы, не искали смерти. Нас не арестовывали, как наших еврейских друзей, не выгоняли на улицы, не казнили. Мы предпочитали остаться в живых с таким слабым, если вообще правильным, аргументом, что наша смерть все равно никому не может помочь. То, что мы живы, и есть наша вина!“ (с. 327).

Еще одна цитата вызвала особое оживление рецензента:

“Большинство немецких христиан разделяли антиеврейские предрассудки, поддержав таким образом государственную политику нацистов”,и даже – слушайте, слушайте! - “победу над нацизмом многие воспринимали как возврат к старым, добрым немецким традициям, а к ним принадлежала и вражда по отношению к евреям”.(209)

Это звучит парадоксально, но цитата отражает исторический факт. Я тоже живу в Германии и слежу за немецкими публикациями. В недавно вышедшей в свет книге Михаеля Вольффсона „Мои евреи - ваши евреи“ приводятся следующие данные: в 1949 году примерно 50 процентов немецкого общества было настроено антисемитски. В середине 80-х годов этот процент был уже равен уже 15. Так что это, действительно, было: после войны антисемитизм уменьшился не сразу.

Какой же вывод можно сделать из приведенных цитат? Либо рецензент с ними не согласен, но тогда он идет против фактов и исторической правды. Либо эти цитаты верные, но тогда упреки, построенные на них, безосновательны.

Если бы дело ограничивалось приведенными Сердюченко цитатами, то это бы означало, что Беркович не сказал ничего особенно нового, но уж, во всяком случае, не заслужил упреков за “плевки в суп и в душу”.

Печально, что рецензент не обратил внимания на главное: в книге Берковича разбиваются устоявшиеся предрассудки о “коллективной вине” или о “врожденном антисемитизме” немцев.

Вот как об этом написал в предисловии к книге известный историк Юрий Табак:

“В сознании многих евреев, отнюдь не только Гольдхагена, немцы ассоциируются с убийцами. И мало находится тех, кто берет на себя смелость ломать привычные схемы. Даниэль Баренбойм упорно играет Вагнера, являя гениальную музыку антисемита. Евгений Беркович упорно ломает черно-белую картину "немцы – евреи", вскрывая удивительные полутона” (стр. 7).

Это новаторство рецензент не заметил. А зря! Автор “Банальности добра” как раз защищает немцев от несправедливых упреков и обвинений, а рецензент считает, что “плюет в суп и в душу”. Неужели мы с рецензентом читали разные книги? Скорей, читали по-разному.

Еще одна цитата из Юрия Табака:

“В очень важной статье "Немецкий антисемитизм – правда и вымыслы" Беркович вполне аргументировано опровергает устоявшийся миф о каком-то особом антисемитизме немцев. И в этом он глубоко прав. История способна легко вертеть и каждым человеком, и целыми народами. Специфические социальные условия, совокупность культурных факторов, вовремя появившийся мощный харизматический лидер – и "народный дух" изменяется с калейдоскопической быстротой. Никто никогда ни от чего не застрахован. И история с трансформацией немцев – лишь эпизод, хотя и чудовищно кровавый, в цепидругих подобных исторических эпизодов”.

Вот что написано в этой главе книги:

так же мало общего с действительностью, как и прочие эффектные историко-литературные мифы” (стр. 326).

Но самым сильным аргументом, ломающим подобные стереотипы, являются признанные и непризнанные Праведники мира, спасавшие евреев в годы Холокоста. И в числе этих праведников было немало немцев, в том числе и в нацистских мундирах.

Праведники мира и такие разные немцы

Оставим на совести рецензента его фразу:

“Ведь автор настаивает, что, кроме евреев, вход в Царствие заслужили покамест только единицы. Это уже упомянутые “Праведники мира””.

Нигде в книге я не нашла, чтобы автор говорил о “Царствии и о “входе туда евреев”, да еще настаивал на этом, хотя прочла текст внимательно. Такие высказывания рецензента на юридическом языке называются клеветой, как и такое утверждение:

“...ибо “быть человеком”, по Берковичу, означает “стать евреем””.

Интересно, как рецензент будет обосновывать такую чушь, случись ему отвечать за это в суде? Видно, “головомойка, устроенная рецензенту канадскими евреями”, дала ему определенный опыт.

Приведя известное определение Праведника мира:

“Звание “Праведник мира” может получить только не еврей, в отношении которого доказано, что в войну он бескорыстно помогал евреям и при этом рисковал жизнью или свободой” (с. 82),

Сердюченко сообщает:

“И вот, злорадно разводит руками и ухмыляется Е. Беркович, таковых на земном шаре нашлось лишь немногим более девятнадцати тысяч”.

Здесь стиль рецензента слегка дал сбой -- пахнуло антиимпериалистическими фельетонами “Крокодила” и “Правды” начала 50-х годов, но приведенные данные верные: именно столько Праведников мира зарегистрировала специальная комиссия Яд-Вашема в Израиле. Правда, отношение к этому факту у автора книги и рецензента разное.

Евгений Беркович не “ухмыляется и разводит руками”, а подчеркивает важность того, что наряду с преступниками, жертвами и “равнодушными зрителями” в страшные времена Холокоста были и Праведники. Без них картина Катастрофы была бы неполной. Этому посвящена целая глава, давшая название всей книге, в том числе и статья “Праведники мира в ландшафте Холокоста”.

Теперь о другой главе: “Такие разные немцы”. В. Сердюченко с нескрываемым возмущением пишет: “по Е. Берковичу, не все фашисты плохие!”.

Парадокс? Да, но, в то же время, и исторический факт. Вот мнение Юрия Табака:

“Разве можно представить конструкцию "фашисты-праведники"? Оказывается, можно. Автор порой специально подчеркивает это в кажущихся парадоксальными названиях статей: "Как итальянские фашисты спасали евреев", "Брат рейхсмаршала – защитник евреев". И это вовсе не рекламный ход. В самом деле, всегда найдутся, просто не могут не найтись разные люди даже среди нацистов, даже не просто среди обычных солдат, а в элите нацистской верхушки. И вообще в немецком народе”.

Рецензент видит в этом “апологемы извергам рода человеческого”, а я согласна с автором предисловия к книге: это важный моральный урок:

“И тем поучительнее и удивительнее примеры людей, сохранивших человеческий облик и имевших мужество противостоять всеобщей вакханалии. Холокост по размаху и трагической глубине есть общая модель геноцида человечества. И те немногие, кто противостоял адской машине изнутри ее самой, –праведники в нацистских мундирах – автоматически становятся моделью праведника. В результате выбор героев для этой книги – среди немцев, итальянцев и других народов, чьи правительства в той или иной степени оказались в ареале нацистского влияния, – обретает особый смысл”.

Рецензент не верит приведенным в книге фактам (которые даны со ссылками на источники), что Магда Геббельс могла бы быть

“…в каком-нибудь кибуце в Палестине с оружием в руках и стихом из Торы на устах”(с. 188)

Но история знает и не такие закрученные сюжеты. Вот еще цитата из Юрия Табака:

“А одновременно нам открываются и поразительные судьбы, немыслимые немецко-еврейские переплетения. Можно ли себе представить, что Магда Геббельс, отравившая своих шестерых детей из верности фюреру, была падчерицей еврея и любовницей видного сиониста? Что брат Геринга спас от смерти десятки евреев? Что сотни немецких женщин, протестовавших против арестов своих еврейских мужей, в конце концов победили? Представьте себе, можно”.

Добавлю, что история Магды Геббельс заканчивается еще более круто:

“Внучка Магды Геббельс прошла ортодоксальный гиюр и живет в Гамбурге с мужем-евреем” (стр. 199).

Вот вам и “абсолютно невменяемые предположения”, о которых пишет Сердюченко. Скорее уж бывают невменяемые рецензенты, но это так, к слову.

Америка и Холокост

Упрекая Евгения Берковича в предвзятом отношении ко всем народам, Сердюченко не забыл и американцев. Здесь рецензент попадает в особенно смешное положение. Он пишет:

“Отдельно достается от Е. Берковича американцам”

и приводит в качестве обоснования следующую цитату:

Американский народ и американское правительство ничего или почти ничего не сделали из того, что можно было бы сделать для спасения хотя бы части жертв геноцида” (с. 341).

Ах, этот Беркович, самих американцев посмел упрекнуть! Рецензент не прочитал или просто скрыл от читателя, что эта фраза, по существу, принадлежит не Берковичу, а американскому вице-президенту Мондейлу. Тот еще добавил:

“США и другие демократии во времена господства нацизма в Европе не выдержали тест на цивилизованность” (стр. 341).

А на стене Музея Холокоста в Вашингтоне выбиты слова трех американских президентов, во время правления которых закладывался и строился мемориал: Картера, Рейгана и Буша старшего. Эти слова еще посильнее вышеприведенных. Хорошо, что В. Сердюченко не писал рецензий на американских президентов: вот уж Америке не поздоровилось бы!

Иудео-христианский диалог

В книге Евгения Берковича много места уделено роли религий в межконфессиональных конфликтах и войнах. Тема эта сложная, с обеих сторон можно привести массу разоблачительных цитат. Обсуждать роль христианства в развитии антисемитизма в этой “антирецензии” было бы глупо. Этому посвящены горы книг и статей.

Сердюченко ставит Берковичу в упрек фразу:

“Расистский антисемитизм немецкого нацизма следует рассматривать в преемственности с христианским преследованием евреев (с. 311)

Но ведь это мнение многих серьезных историков. Об этом пишет, например, исследователь Катастрофы европейского еврейства Рауль Хильберг:

“Нацисты не отбросили прошлое, они основывались на нем. Не они начали этот процесс, но они завершили его” (стр. 311).

Юрий Табак тоже считает, что тема иудео-христианских отношений в книге представлена взвешенно и деликатно:

“... автором затрагивается тема взаимодействия двух миров христианского и иудейского – в прошлом и будущем, когда он бесстрашно, вслед за Эли Визелем, Франсуа Мориаком и многими другими размышляет над страшным в своей парадоксальности образом "Христа в Освенциме", когда цивилизация, признавшая распятого еврея своим Спасителем, распинает его народ. Но даже и здесь Евгений Беркович не дает читателю погрузиться в отчаяние, ибо подвиг хотя бы одного христианина, подобного Бернгарду Лихтенбергу, служит не только спасительным якорем для самой церкви, но и, опять же, якорем надежды на преодоление недоверия евреев к христианам” (стр. 8).

Лучше всего о позиции автора книги говорят слова немецкого богослова Ганса Кюнга, выбранные эпиграфом к одной из глав:

“Нет мира между народами
Без мира между религиями.
Нет мира между религиями
Без диалога между религиями.
Нет диалога между религиями
Без изучения основ религий”

Нет, это только в больном воображении рецензента “кто христианин - не только антисемит, но еще и фашист”. Книга Берковича полна совсем других примеров. Здесь и немецкий писатель Клеппер, автор популярных церковных песнопений, покончивший с собой из-за невозможности спасти от концлагеря свою жену-еврейку и приемную дочку. И немецкая графиня фон Мальцан, спасавшая евреев в своей берлинской квартире. И русская монахиня мать Мария (Елизавета Скобцова), отправившаяся в газовую камеру вместо своей соседки в концлагере Равенсбрюк. И еще десятки примеров может найти на страницах книги внимательный читатель. Если он хочет найти истину, а не сочинить “рецензию по-сердюченко”.

О вредном эффекте

Валерий Сердюченко видит вредный эффект книги в том,

“...что она провоцирует читателя на вопрос: если, начиная от Адама и Евы, ВСЁ многомиллиардное человечество жило и продолжает жить неприязнью к евреям – в чем же причина этого? Она в человечестве или в самих евреях? Может ли быть такое, чтобы на протяжении двадцати веков Священной истории одни евреи шагали в ногу, а остальные не в ногу со Всевышним?”.

Этот тезис ложен, о чем сообщает нам сам рецензент, но надо добавить, что его и нет в рецензируемой книге. Мы видели, что главные обвинения рецензента, основанные на неверных посылках, лопаются при ближайшем рассмотрении. Воистину, пишущий о ком-то пишет больше о себе.

И коль скоро В.Сердюченко, до предела взвинтив себя поисками мнимых грехов книги, впадает в такой экстаз, что называет ее “еврейский Майн Кампф”, было бы уместно сравнить его рецензию с лучшими образцами геббельсовской пропаганды. Та тоже не утруждала себя ни логикой, ни доказательствами. Ложь тем более правдоподобна, чем она грубее и наглее. Но думать, что все читатели столь наивны, чтобы верить “страшилкам” Сердюченко, значит явно оторваться от реальности.

Вредный эффект создает, на мой взгляд, сама рецензируемая рецензия. Она вредна, во-первых, для ее автора, необратимо разрушая доброе имя, которым должен бы дорожить каждый человек. Но здесь никто, кроме самого Валерия Сердюченко, помочь не сможет.

Рецензия вредна и для репутации альманаха, ее напечатавшего, ибо такие публикации подрывают доверие к другим статьям этого издания. Но и здесь никто, кроме самой редакции, помочь не сможет.

И, наконец, рецензия вредна для тех читателей, которые не держали в руках книги и привыкли верить напечатанному слову. Такой читатель легко внушаем, а В. Сердюченко не хуже шамана заклинает:

“Евреи, будьте бдительны! В вашем добром, умном и работящем доме поселился провокатор. Это он, и такие, как он, будоражили и продолжают будоражить простодушные человеческие стада на предмет их расовых знаменателей... Не читайте Е. Берковича, и вы дальше останетесь нормальными”.

Чтобы уменьшить вредоносный эффект рецензии на такого читателя, я и написала эту “антирецензию”. Закончу словами Юрия Табака из предисловия:

“Если человечество хочет будущего, оно должно помнить о прошлом. И благодаря Евгению Берковичу восстают из небытия имена многих праведников. Чтобы помнили”.

А что читать евреям и неевреям, пусть они решают сами.

Комментарии

Добавить изображение