HUMAN RIGHTS WATCH КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИНСТРУМЕНТ ЛИБЕРАЛЬНО-КОСМОПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ США

“Я знаю очень хорошо, что вы сделали для нас, и, возможно,
без вашей помощи наша революция не смогла бы произойти”
Вацлав Гавел

Введение

 

События последних лет в России – война в Чечне и терракты в российских городах, укрепление государственных структур и борьба за влияние на средства массовой информации, “шпионские процессы” Г. Пасько и В. Сутягина и аресты олигархов выявили поразительную схожесть позиций российских правозащитников и их западноевропейских и американских коллег. Наблюдается даже синхронность и координация в действиях правозащитных организаций России и западных правозащитных групп и ассоциаций. Любое заявление Международной Амнистии (AI) или американской Хьюман Райт Вотч (Human Rights Watch (HRW) по нарушениям (действительным или мнимым) прав человека в Российской Федерации следует вслед за соответствующей “разоблачительной” публикацией московского общества Мемориал или Московской Хельсинкской группы.

Автор настоящей статьи полагает, что сотрудничество российских и западных правозащитников обусловлено не только их профессиональной солидарностью, но и близостью идеологий, а некоторых случаях и общностью целей. В наших предыдущих публикациях [1,2] мы указывали на сотрудничество известных росийских правозащитных организаций - общество Мемориал, Московская Хельсинкская Группа (МХГ), Правозащитная сеть, Пермский правозащитный центр - с неправительственными и государственными организациями и благотворительными фондами западных стран - National Endowment for Democracy (США), Open Society Institute (Институт Открытое Общество Д. Сороса), Международная Федерация Хельсинкских групп (IHF) (Вена, Австрия), Ford Foundation (США), MacArthur Foundation.

В настоящей статье речь пойдет об одной из самых крупных и, пожалуй, самой активной в “русских делах” американской правозащитной организации Human Rights Watch (HRW), что в переводе с английского означает Наблюдатель за Правами Человека. Эта организация, которая входит в Международную Хельсинкскую Федерацию, поддерживает самые тесные отношения с российскими правозащитниками с момента ее образования в конце 70-х годов ХХ века.

С середины 90-х годов прошлого века имя этой правозащитной организации не сходит со страниц западных газет и журналов. Ведущие американские и европейские газеты публиковали заявления и обращения его руководства; телевизионные каналы предоставляли ее руководителям и функционерам эфир; государственные институты и чиновники давали ответы на запросы HRW. Ни одна военная акция государственных силовых структур по наведению закона и порядка на своей территории не ускользнула от взора наблюдателей и сотрудников HRW: военные действия индонезийской армии по подавлению сепаратистских мятежей в Восточном Тиморе и острове Асме; полицейские антитеррористические операции югославской армии в Косово, российской - в Чечне. И всегда в зоне конфликта – до и по завершению военных операций - оказывались сотрудники HRW, или их коллеги по местной “братской” Хельсинкской группе, которые фиксировали” нарушения прав человека и доносили его до широкой международной общественности, правительств западных стран и ООН.

А затем на голову западного зрителя и читателя обрушивалась лавина леденящей душу “информации” о зверствах сербской и российской военщины, об этнических чистках и геноциде боснийского, албанского, чеченского народов...В своих заявлениях и обращениях к Президенту и Конгрессу США руководство этой американской организации требовало применения политических, экономических, дипломатических, полицейских и даже военных санкций к иностранным государствам - Югославии, Индонезии, Македонии, России.

Иными словами, HRW взяла на себя функции информационно-пропагандистского обеспечения для дипломатического, экономического и военного вмешательства стран НАТО, в первую очередь, США, во внутренние дела других стран.

В настоящей статье автор анализирует причины и обстоятельства возникновения Human Rights Watch, обсуждает роль, которую сыграл Д. Сорос в смене стратегии HRW в конце 80-х-начале 90-х годов ХХ века. Особое внимание уделено той роли, которую HRW сыграла в событиях в Югославии, приводятся многочисленные примеры выборочной правозащиты и двойных станд
артов ставшими классическими примерами политизации правозащитной деятельности.

Автор считает необходимым подчеркнуть, что он не ставил своей задачей провести полный и всесторонний анализ всех аспектов работы HRW, как, например, мониторинг прав человека в странах Латинской Америки, Африки, Юго-Восточной Азии. Обойдены вниманием и такие важные направления в деятельности HRW, как борьба за равноправие женщин, против использование детского труда, за запрещение пехотных мин.

Как создавалась Human Rights Watch

Начало будущей Human Rights Watch (далее HRW) можно отнести к июлю 1973 года, когда группа из 11 американских писателей, историков и издателей образовала Комитет в защиту Андрея Амальрика, известного советского диссидента и публициста, осужденного советскими властями за написание и рспространение своих произведений. Среди членов Комитета были известнейшие американские писатели Артур Миллер, Джон Апдайк, Роберт Пенн Уоррен, историк Харрисон Солсбери, а также президенты крупнейших книжных издательств: Вильям Йованович (“Harcourt Brace Jovanovich”), В. Брадфорд Вилли (“John Wiley & Sons”), Роберт Л. Бернштейн (“Random House”), и Винтроп Кноултон (“Harper & Row”).

Вдохновителем и организатором Комитета был президент издательского дома “Рандом Хауз” Роберт Л. Бернштейн (Robert L. Bernstein), бизнесмен с либеральными взглядами, создавший годом ранее Фонд за Свободу Слова (“Fund for Free Expression”)

В своем Обращении к советским властям члены Комитета заявили, что А.А. Амальрик был осужден за то, что открыто выражал свои мысли. Авторы призвали советские власти “восстановить его законные права, включая право на свободу самовыражения и на право путешествия за границу, если он этого захочет”[3]. Через год Комитет вступился за сидящего в лагере строго режима советского правозащитника Владимира Буковского. В своих обращениях и заявлениях члены Комитета включили в число защищаемых ими прав и свобод право заключенного на свидание, почту, адвоката, и на медицинскую помощь. Существенным и новым было то, что Комитет особо отметил, что В.К.Буковский пострадал за предание гласности и за передачу на Запад “документальных свидетельств о нарушениях прав человека” в СССР [4].

В 1976 году Роберт Бернштейн посетил в Москве акад. А.Д. Сахарова и ряд других известных правозащитников. Многочасовые беседы с ними привели Бернштейна к идее создания в США организации, которая оказывала бы систематическую поддержку правозащитникам в Советском Союзе [5]. И действительно, через два года после того, как весной 1976 года в Москве, а затем в других городах СССР возникли Группы по наблюдению за выполнением советскими властями Хельсинкских соглашений в области соблюдения прав человека (“3-я корзина”), Робертом Бернштейном была создана в Нью-Йорке правозащитная организация, названная US Helsinki Watch Committee. Ее миссией была объявлена защита правозащитных групп в СССР и странах Восточной Европы и поддержка их деятельности по преданию гласности фактов нарушения прав человека в этих странах.

Существенное отличие US Helsinki Watch от советских правозащитных организаций состояло в том, что Армянская, Украинская, Литовская, Эстонская Хельсинкские группы занимались проблемами прав человека лишь в своих республиках, а Московская – и по всему Советскому Союзу. В то время, как открыто заявленной миссией US Helsinki Watch Committee было наблюдение (мониторинг) за состоянием прав человека во всех государствах, подписавших Хельсинкское Соглашение, и в первую очередь в СССР и странах Варшавского Блока.

Этот шаг Helsinki Watch был поистине революционным. Ведь до той поры (конец 70-х годов ХХ века) правозащитным мониторингом в зарубежных странах занимались лишь международные организации, как Международная Амнистия или Международная Федерация по Правам Человека (FIDH), созданная в 1922 году, со штаб-квартирой в Париже. В ее руководство входят представители практически всех государств нашей планеты [6]. В рамках ООН таким институтом является Комитет по Правам Человека при ООН со штаб-квартирой в Женеве (Швейцария), который работает в соответствии с Уставом ООН и подчиняется ее органам, в первую очередь, Генеральной Ассамблее ООН.

Что же касается US Helsinki Watch и секций, созданных позднее под “шапкой” Human Rights Watch, то их политика и по сей день определяется ТОЛЬКО Советом Директоров HRW и Комитетом Советников (Advisory Committee) соответствующей секции, где иностранцев можно по пальцем переч
есть. Ни о какой формальной подотчетности ООН или иной международной организации, равно как и американским федеральным институтам - Конгрессу, администрации Президента, или Верховному Суду США– и речи нет.

Первоначально весь штат US Helsinki Watch состоял из нескольких человек. Президентом стал сам Robert Bernstein, а вице-президентами корпоративные” юристы с Уолл-Стрита – Orville Hickok Schell, партнер (совладетель) известнейшей адвокатской фирмы Hughes, Hubbard & Reed, и Adrian DeWind, партнер адвокатской фирмы Paul, Weiss, Rifkind, Wharton & Garrison. В Комитет вошли также Aryeh Neier, известный юрист и национальный директор Американского Союза Гражданских Свобод (ACLU), и Jeri Laber, активистка борьбы за гражданские права в США. Немного позже в Комитет вошел один из ведущих американских юристов по международному праву Jerome J. Shestack, основатель и директор Комитета юристов по гражданским правам (1963) и основатель и председатель Комитета юристов по правам человека (1977).

Как вспоминает Jeri Laber, уже тогда, в 1978 году, Robert Bernstein “предсказывал, что маленькая групка, собравшаяся за столом в конференц-зале издательства Рандом Хауз, когда-нибудь распространится по всему миру” [5]. По-видимому, у Бернштейна уже тогда были серьезные основания делать такое смелое заявление. Как писал 20 лет спустя, в 1998 году тогдашний председатель Совета Директоров Human Rights Watch и одновременно президент Mac-Arthur Foundation Джонатан Фантон (Jonathan F. Fanton), Роберт Л. Бернштейн был “рекомендован” на пост председателя US Helsinki Watch Committee Советом попечителей (Board of Trustees) Фордовского фонда (Ford Foundation) и Артуром Гольдбергом (Arthur Goldberg), тогдашним председателем Американского Еврейского Комитета и представителем США в ООН при президенте Л.Б.Джонсоне.

Чтобы оценить “уровень” представительности “рекомендующих”, полагаю уместным дать краткую информацию о Ford Foundation. Фонд был образован в 1936 году известным автомобилильным магнатом Генри Фордом. Однако, к 50-м годам ХХ века Фонд перешел в руки Совета попечителей, не связанных с семьей Форда. Сегодня в Совет попечителей Фонда входят около 20 человек, среди которых директора и председатели крупнейших американских производственных и финансовых корпораций, как Xerox Corp., Аlcoa Inc., Coca-Cola Co., Carlyle Asset Management Group. С 1950 года Фонд Форда финансирует проекты, “ориентированные на СССР и страны Восточной Европы”. В 1950 – 1988 годах им было выделено около 60 млн. долларов на “поддержку свободы слова, культурного плюрализма, соблюдения прав человека” [7]. В 1989 году Совет попечителей Фонда “принял решение о прямой поддержке прогрессивных организаций в Советском Союзе, Польше, Венгрии (и позже – в Чехословакии), чтобы ускорить процесс демократизации и экономического реформирования этих государств. На эти цели в 1989-1994 годах было направлено приблизительно 30 млн. долларов”[7].

Как видим, новая правозащитная организация была создана при непосредственном участии не только известных политических деятелей американского либерального истеблишмента (Артур Гольдберг, Арье Нейер, Джером Шестак), но и крупнейших производственных и финансовых корпораций США. Так что говорить о Human Rights Watch как об общественной организации нет никаких оснований.

Каковы же были побудительные мотивы американских либералов, толкнувшие их на защиту прав человека в СССР? И каковы были внутренние и внешние политические обстоятельства, способствовавшие возникновению US Helsinki Watch Committee.

“Мы - последняя надежда человечества...”

 

Отношение многих либералов середины 70-х годов ХХ века к проблемам прав человека в СССР и странах Восточной Европы укладывалось в либеральную по существу (хотя и разделялась многими консерваторами) концепцию “мирного сосуществования”, принятую в начале 60-х годов в качестве национальной стратегии президентом-демократом Д. Кеннеди. Эта концепция отличалась от доктрины “сдерживания коммунизма”, названной по имени ее создателя “доктриной Кеннана” и проводимой с 1947 года обоими правящами партиями США – демократической и республиканской. Однако, общего между обоими внешнеполитическими доктринами гораздо больше, нежели различий, поскольку обе доктрины опираются на специфическую концепцию, лежащую в основе американского менталитета.

Речь идет о фундаментальной черте американского общественного сознания, присущей как правящeй и интеллектуальной элитам, так и “широким массам” - идее исключительности и избранности американской нации (nation). Эта, как говорят социологи, идеологема, ве

дет свое начало от идеи избранного народа, привезенной в американскую “землю обетованную” протестантами-англичанами, и ставшей цементом американской общенациональной идеологии. В статьях и выступлениях отцов-основателей США, в том числе и первого президента Северо-Американских Соединенных Штатов Томаса Джефферсона, а затем и в выступлениях президентов Джона Монро, Абрахама Линкольна, Тедди Рузвельта - звучат не просто нотки, но и целые тирады об особой миссии США в “этом мире”. Именно А.Линкольну принадлежит знаменитая фраза: “Мы, американцы - последяя надежда всего человечества”. А вот, что писал классик американской литературы Г. Мелвилл: “ Мы, американцы – особые, избранные люди, мы – Израиль нашего времени; мы несем ковчег свобод миру..” [8].

Однако, пока США оставались ведущей державой лишь Нового Света, избраничество и мессианство американцев проявлялось лишь в установлении контроля над странами Северной и Южной Америки и в этнических чистках северо-американского континента от туземцев-индейцев.

Впервые четкая концепция, в которой изложены обоснования притязаний США на роль лидера мирового сообщества, была выдвинута президентом США Вудро Вильсоном в начале 20-х годов. Концепция постулировала три основные американские ценности, которые США должны нести в остальной мир: мир, рынок и демократия. Однако, вплоть до 2-й мировой войны, эти “освободительные” идеи не получили широкого распространения и поддержки в американском обществе. После войны идеи исключительности и мессианского предназначения США, протестанские по своей природе, получили серьезное подкрепление в лице религиозной догмы избранного народа, лежащей в основе иудейской религии. Ее в той или иной степени разделяют члены относительно немногочисленной (около 8 миллионов человек), но чрезвычайно влиятельной американской еврейской общины, занявшей к 70-м годам ведущие позиции в бизнесе, финансах, науке, адвокатуре, масс медиа, а в последние годы и в государственных структурах США - Конгресс, суд, федеральное правительство. Так, что не случайно менталитет значительного числа американских верующих, тяготеет, как писал А.С. Панарин, “больше к ветхозаветной нетерпимости и морали избранного народа, чем к новозаветному универсализму, предпочитающему христианское смирение и покаяние – духу первородства и избранничества” [9].

По мере того, как Соединенные Штаты выходили на международную арену, масштабы их притязаний на роль мирового лидера и “спасителя” человечества от всевозможных вызовов возрастали. После 2-й мировой войны, когда США стали самой сильной в политическом, экономическом, технологическом, военном отношении страной несоциалистического мира, исключительность США стала пониматься американским обыденным сознанием, как превосходство над всеми другими народами (nations), причем не только в религиозных, но и в культурно-цивилизационных терминах. Как самое развитое в мире в экономической, политической, военной, технологической сферах государство, Соединенные Штаты Америки взяли на себя не только функции всемирного гаранта свободы и демократии, но и миссию распространения и внедрения американских ценностей по всему свету.

Реформы “изнутри” против давления “извне”

Советский Союз был для американской правящей элиты не просто враждебным и чуждым государством, основанном на иных, чем США, социальных, экономических, политических и идеологических принципах. Он воспринимался ею, как народ (nation) иной ЦИВИЛИЗАЦИИ. И поскольку СССР бросал вызов США в их притязаниях на роль образца для ВСЕОБЩЕГО подражания и на роль АБСОЛЮТНОГО мирового лидера, то он не мог не рассматриваться американской элитой как главный и злейший враг американской нации. И потому он подлежал либо уничтожению, либо низведению до уровня второстепенной державы.

Однако, методы, предлагаемые различными группами американской правящей элиты для “освобождения” мира от “коммунистического тоталитаризма”, существенно отличались друг от друга. Хорошо известно, что в послевоенной американской политической жизни доминируют две социально-политичeские философии: либеральная (в основном, члены Демократической партии) и консервативная (в основном, члены Республиканской партии). Они отличаются различным подходом к решению внутренних социальных и экономических проблем, пониманием роли государства в экономике и в социальной политике.

Во внешней же политике в США (вплоть до сегодняшнего времени) господствуют четыре основных концепции, которые “накладываются” на “дуализм” политической жизни: изоляционизм, реализм, интервенционализм и социалистический интернационализм. В контексте нашей статьи мы будем говорить лишь о “реализме” и “реалистах”, членах обеих ведущих американских партий - в основном, о демократах и меньше о республиканцах.

В соответствии со своей идеологией американские консерваторы не видели в коммунистической системе внутренних сил и ресурсов, способных создать условия для ее трансформации в общество западного типа. Поэтому, те из них, кто добивался для США мировой гегемонии, как интервенционалисты, видели единственный и реальный способ ликвидации СССР в его уничтожении. Оно могло бы произойти либо в результате военного поражения СССР, либо как следствие его истощения в ходе гонки вооружений или экономической блокады. Поэтому, концепция “сдерживания и отбрасывания коммунизма”, направленная на удушение Советского Союза, или, в лучшем случае, на его ослабление, была естественной для консерваторов обоих типов – как “реалистов”, так и “интервенционалистов”.

Ни материальный уровень жизни советских людей, ни степень развитости в СССР гражданского общества, ни тем более состояние с правами человека – не имело для консерваторов существенного значения. Сами же права человека в Советском Союзе, как впрочем, и в других странах, оказывались в поле зрения консерваторов лишь в тех случаях, когда их можно было использовать в интересах США.

В отличие от консерваторов, либералы считали, что советская система способна к трансформации в результате постепенных внутренних изменений и реформ. Они не описывали существующий в СССР строй в религиозных (и, тем более, в “конспиративных”) терминах и полагали, что социализм есть исторически преходящая общественно-политическая система, имеющая свои плюсы и минусы. Плюсом либералы считали более справедливое, чем во многих странах Запада социальное обеспечение всех слоев населения (бесплатное образование, медицина, гарантированная работа и т.д.). Минусом - отсутствие в СССР правового государства, что не соответствовало культурному уровню населения, и развитости технологической и производственной базы страны. При такой оценке реального социализма идеология противостояния “коммунизму”, будь-то его “отбрасывание” или “сдерживание” - теряла моральные и исторические основания, а сами “коммунистические” страны становились объектом “положительной” критики, в том числе и в области прав человека.

Соответственно, политика США, по мнению либералов-реалистов, должна была быть направлена не на военное противостояние с СССР, не на усиление гонки вооружений, и не на создание в СССР подпольных групп, ставящих целью свержение режима “большевиков”, а на формирование в СССР объективных и субъективных условий, необходимых для проведения “либеральных” политических реформ. Одним из таких условий являлось, по мнению либералов, приведение советской юридической практики в соответствие с советскими же законами, а после подписания Л.И. Брежневым Хельсинкских соглашений, и с международным законодательством, со Всеобщей Декларацией прав человека.

В своих первых Обращениях и Заявлениях в ООН, ОБСЕ, в Конгресс США руководители подавляющего большинства американских правозащитных организаций отнюдь не выставляли требований изменения политической системы в Советском Союзе, но лишь выполнения советским руководством Хельсинских соглашений. US Helsinki Watch Committee стала первой и на сегодняшний день единственной в мире национальной неправительственной организацией (NGO), взявшей на себя “миссию” указывать правительствам других государств, что и как им следует делать в своей стране в области прав человека. Эта установка на вмешательство во внутренние дела других стран, на ограничение суверенитета независимого государства САМОСТОЯТЕЛЬНО разрешать свои проблемы вряд ли бы получила “широкое хождение” в правозащитной среде, а затем и в прессе, если бы в “провинившихся” странах руководство HRW не нашла себе поддержку и единомышленников.

Такой небольшой, но активной группой лиц, выступавшей “на мировой арене” в качестве “совести нации” и готовой жертвовать ради этого своей свободой были российские правозащитники. Именно, российские, ибо правозащитники в других советских республиках -Литве, Украины, Грузии, Армении, Эстонии - были, фактически, борцами за политическую независимость своих республик, облекавших свою сепаратистскую деятельность в правозащитную фразеологию.

Единомышленники

К середине 70-х годов стали очевидны признака надвигающегося кризиса во всех сферах советской системы и советского общества. Диссиденты и правозащитники были лишь айсбергами “инакомыслия”, охватившего значительную часть образованного слоя советского общества, включая членов компартии. Для западных либералов, для которых степень развитости гражданских и политических прав служила лакмусовой бумажкой “прогрессивности строя”, появление в СССР правозащитников, было очевидным симптомом начала процесса “реформ в сознании”, и они включились в этот процесс.

К этому времени на Западе уже было известно о расколе в среде российских диссидентов на два “лагеря”: “прогрессистов-западников” и “консерваторов-националистов”. К западникам относили физиков А.Д. Сахарова, Ю.Ф. Орлова, В.М. Турчина, философов Г.С. Померанца, Л.М. Баткина и тех правозащитников, кто считал, что России следует идти по “универсальному европейскому” пути в “правовое” государство с рыночной экономикой. С идеями русских “националистов” обычно связывали имена писателей А.И. Солженицына, В.В. Кожинова, Л.И. Бородина, математика И.Р. Шафаревича, историка Л.А. Гумилева и тех российских диссидентов, кто полагал, что у России есть свой собственный “русский” путь, не сводимый ни к “западному” (европейскому), ни к “восточному”.

Мотивы, по которым американские либералы включились в деятельность по защите российских правозащитников, можно было бы объяснить и на “личностном” уровне. Действительно, в российских диссидентах и правозащитниках западные защитники прав человека увидели людей, как им казалось, со схожим с ними менталитетом и имеющих такие общие характеристики и черты, как обостренное чувство справедливости, преданность гуманистическим идеалам “эпохи Просвещения”, критическое отношение (а иногда неприятие) ценностей общества потребления, бескорыстие и альтруизм.

Немаловажным было и то, что в глазах американских либералов российские правозащитники выглядели “интернационалистами”, защищающими культурные и религиозные права национальных меньшинств, “угнетаемых”, как им представлялось, “русским великодержавным” государством. Этот аспект правозащитной деятельности особенно затрагивал чувства американских евреев, еще в 50-е годы подвергавшихся в некоторых Южных штатах религиозной и этнической дискриминации, а в 70-80-е годы составивших ядро правозащитных организаций в США.

И, что самое главное, - российские правозащитники объявили гражданские и политические права универсальными и фундаментальными человеческими ценностями, а их защиту - делом не только советских граждан, но и всего человечества. В самом факте появления “правовых универсалистов” в “недемократической” и “незападной” России американские сторонники “всемирной либерализации” узрели подтверждение своего тезиса об универсальности и глобальности концепции “прав человека”. Естественно ожидать, что американские “либералы”, в том числе и члены Fund for Freedom of Expression, увидели в российских правозащитниках близких себе по духу и мировоззрению людей. Эта близость усиливалась и тем обстоятельством, что, как среди американских, так и российских правозащитников значительный процент составляли евреи. (И до сих пор среди некоторых американских правозащитников и историков распространено мнение, что российское правозащитное движение, возникшее в середине 60-х годов, зародилось в среде либеральной еврейской интеллигенции, воспитанной на книгах Ильи Эренбурга, Ильи Ильфа, Исаака Бабеля [10]).

Цели одинаковые, но методы разные.

В 1975 году на совещание глав европейских государств, США и Канады в Хельсинки было подписано Хельсинкское Соглашение, в котором признавались “законными” существующие в Европе государства (а значит, и СССР). В обмен на эту “уступку” со стороны стран НАТО, советское руководство согласилось на включение в Соглашение положений, обязывавших все государства, его подписавшие, соблюдать права человека в той трактовке, какой они давались Всеобщей Декларацией Прав Человека. Этим актом советское руководство легализировало “превращение” проблемы прав человека из внутригосударственной юридической категории в межгосударственную политическую категорию. Соответственно, принципиально менялся и статус критиков нарушений прав человека в СССР, поскольку несоблюдение прав человека перестало быть только ВНУТРЕННИМ делом государства, а критика западными правозащитниками нарушений прав человека в СССР стала “легитимной” и “законной”.

Более того, эта критика с формально юридических позиций уже не могла более восприниматься, как “враждебная пропаганда”, поскольку велась не с позиций национальных интересов США (или “американского империализма”), а как бы с позиций ВСЕОБЩЕГО права, признанного “законным” и легитимным” руководством Советского Союза, подписавшего Хельсинские соглашения. А западные и российские правозащитники представали в глазах мировой, в том числе и “левой” общественности, не как представители интересов правящих классов США, а как защитники УНИВЕРСАЛЬНЫХ прав человека.

С приходом к власти Джимми Картера, объявившего защиту прав человека центральным элементом своей внешней политики, информационное и идеологическое давление на советское руководство и советскую элиту увеличилось. Проблема “прав человека” вышла из сферы активности “всемирных правозащитников” и была взята на вооружение государственными структурами США. Однако из этого факта вовсе не следует, что в конце 70-х годов проводились совместные “пропагандистские акции” US Helsinki Watch, Lawyers for Human Rights, с одной стороны, и американских государственных и полу-государственных учреждений, вроде CIA, Rand Corp, или Council for Foreign Relations (CFR), занимающихся профессиoнальной “советологией”, с другой. И хотя конкретные задачи у демократической (либеральной) администрации и у либеральной правозащитной “общественности” были весьма схожими, а иногда и одинаковыми (например, создание в Советском Союзе “идеологической базы”, необходимой для изменений политической и экономической структуры Советской системы), содержание и смысл этих изменений понимался обоими группами по-разному.

“Либеральная” администрация Джимми Картера в лице советника президента по Национальной безопасности Збигнева Бжезинского и его группы, рассматривала пропаганду идей “свободы слова, прав человека и демократии” в общем контексте идеологической борьбы Запада с “международным коммунизмом” и геополитического противостояния США и Советского Союза. Соответственно, пропаганда идей прав человека велась “работниками идеологического фронта” (Freedom House, Rand Corp, Council for Foreign Relations, US Institute for Peace, радиостанции “Голос Америки и “Свобода” и другими государственными организациями и исследовательскими центрами) с целью создания в Советском Союзе и странах Восточной Европы благоприятных “субъективных” условий для политических и экономических изменений в этих странах в желаемом для США направлении.

Западные же правозащитники-либералы, многие из которых разделяли антикапиталистические (а некоторые и социалистические) идеалы, рассматривали “внедрение” в СССР универсальных идей ПРАВ ЧЕЛОВЕКА и соблюдение их советскими властями, как необходимый элемент борьбы за “освобождение человечества”, как “миссионерскую” деятельность. И в этом их действия “смыкались” с марксистской критикой нарушений прав человека, ведущейся троцкистами и нео-марксистами Запада в русле критики “обуржуазившегося” Советского Союза. По этим же причинам правозащитники выступали за соблюдение прав человека во ВСЕХ странах мира, независимо от их политической и блоковой ориентации. Иными словами, американские правозащитники выступали не столько, как граждане США, радеющие в первую очередь об американских интересах, а как активисты всемирного правозащитного движения. Это крыло реалистов-либералов в американском обществе часто называют либерально-космополитическим.

Следует также не забывать, что многие западные (и американские) правозащитники, в том числе и некоторые члены US Helsinki Watch (Catherine Fitzpatrick, Aryeh Neier) принимали активное участие в развернувшемся в начале 80-х годов антивоенном движении.

Несовпадение целей американской администрации и американских правозащитников oсобенно четко проявилось после прихода к власти администрации президента Р. Рейгана, состоявшей в значительной части из “интервенционалистов-неоконсерваторов” и открыто проводившей политику давления на СССР и социалистические страны и “двойных стандартов” в области защиты прав человека. Устами представителя США в ООН Джин Киркпатрик было заявлено, что США будут “мягче” критиковать нарушения прав человека в странах, где у власти стоят “правые” режимы, и “резче”, где у власти “левые” режимы.

[Продолжение следует ]