ВЕДОМО ЛИ БОГУ БУДУЩЕЕ?

Бог всемогущ и всеведущ – эти два качества являются частью определения слова "Бог". С какой целью Бог создал человека? Пути Господни неисповедимы; единственное объяснение, которое мне приходит в голову: Ему было скучно одному в пустом и безвидном пространстве, и Он создал Cебе компаньона.

Однако компаньон, действия которого предопределены заранее, вряд ли интересен намного более, чем какое-нибудь низшее животное или, скажем, кукла наследника Тутти. Одно из наиболее существенных отличий человека от животных состоит именно в непредсказуемости его поведения, что обеспечено было данной человеку Богом свободой воли.

Воля – это потребность выбирать между несколькими нравственными альтернативами. Свобода воли – это способность физически или мысленно осуществить нравственный выбор, диктуемый волей. Концепция "дарованной Богом свободы воли" является одной из самых фундаментальных в Христианстве. Свобода воли делает возможным конструктивную постановку вопроса о смысле жизни: смысл жизни выявляется в осуществлении определенных последовательностей волевых выборов. Проще говоря, раз нам даровано право выбора, от этого выбора должно зависеть что-то очень важное – более важное, чем жизнь и смерть. (Думается, даже высшие животные наделены свободой воли: собака или лошадь могут отдать жизнь за человека вопреки всем требованиям животных инстинктов.)

Наиболее мракобесный вариант протестантизма – кальвинизм (и его пуританская разновидность, свирепствующая в США) – содержит догму о предопределенности судьбы (Predestination): спасение души человека определено Богом еще до его рождения. Таким образом, согласно этой догме, всё человечество изначально поделено на богоизбранных и пропащих. Человек не может перейти из одной категории в другую, что бы он ни думал, что бы он ни делал, и как бы он ни жил. Я не буду здесь касаться очевидных практических следствий этого мировоззрения – расизма, фашизма, геноцида, – но остановлюсь более на том, что догма предопределенности судьбы противоречит христианской догме о свободе воли и, тем самым, исключает протестантизм из числа христианских вероучений.

Возможно, протестантов это не смущает, но предопределенность делает их суеверие разновидностью механицизма, превращая их мир в бессмысленную и скучную машину, работающую без смысла и цели. Можно сказать, протестантизм убивает самоё жизнь, заменяя её бесконечным кинофильмом, где всё давно наперед известно: Хорошие Парни побьют Плохих. Не по этой ли причине большинство англо-саксов и германцев так бесконечно скучны и никчемны?

Для чего созданы пропащие в протестантской картине мира? Вероятно, для того же, что и животные: чтобы обслуживать богоизбранных. Но для чего нужны богоизбранные? И как они сами объясняют себе смысл своей жизни, если самое важное, что нужно человеку – спасение души – им уже гарантировано? Думается, размышления на эту тему могут привести либо к депрессии (что широко наблюдается в США), либо к безумию; вероятно, протестанты защищаются выработкой мыслительного блока, запрещающего вообще задумываться над этим вопросом. Как говорила Скарлет О'Хара в "Унесенной ветром": "Я сейчас не могу об этом думать. Я подумаю об этом завтра." И так изо дня в день.

Живая же христианская вера предполагает, что результат любого выбора, делаемого человеком, непредсказуем, причем непредсказуем даже для Самого Бога! Если бы это было иначе, мы бы оказались в описанной выше унылой и пронизанной смертной тоской протестантской картине мира. Давая нам свободу воли, Бог делится с нами Cвоим всемогуществом, отщепив и нам толику. Добровольно ограничив Cвое всемогущество, Бог, тем самым, ограничивает и Cвою всеведущность. Проще говоря, дав людям часть Своей силы, Бог умышленно лишает Себя возможности предвидеть будущее. Может быть, именно этого – незнания будущего – и искал Бог, создавая непредсказуемого человека! Будучи всемогущим и всеведущим, Бог отказывается использовать эти Свои свойства на практике в полную силу!

Говоря более общо, можно заключить, что познание будущего кем бы то ни было – Богом ли или человеком – является самопротиворечащим понятием. Нам трудно судить с точки зрения Бога, но Священное Писание, например, содержит множество примеров того, как челове

к, услышавший Глас Божий, или наученный пророками, получал информацию о будущем. Например, Иисус Христос на Тайной Вечере сообщил, что один из Его учеников предаст Его. В этот момент авторитет предсказания Иисуса – если это было предсказание, а не предположение, – оказался в руках человека по имени Иуда, свободу воли которого, данную ему Богом, у него никто не отнимал! Этот самый злосчастный Иуда мог бы взять да и повеситься от стыда до предательства, которое, таким образом, не состоялось бы, что опровергло бы пророчество. Конечно, можно возразить, что тогда бы предателем стал бы какой-то другой апостол; но это возражение легко опровергается таким образом мыслей (и последующего действия), который мог бы прийти в голову каждого апостола (и реализоваться каждым апостолом): "Кто-то из нас предаст Иисуса! А вдруг это буду я! Лучше бы мне убить себя немедленно, пока не свершилось непоправимое!" Коллективное самоубийство апостолов было бы в их дарованном Богом праве, и оно бы сделало предательство невозможным, а пророчество – несбывшимся.

Не могу не коснуться роли Иуды в великой драме Жертвоприношения Христа. Предположим, Иисус всегда знал наверняка, что Иуда Его предаст. В этом случае, призывая Иуду в ученики, Иисус, зная, что в Жертвоприношении должен быть предатель, выбрал в качестве такового Иуду и поставил его на путь, оканчивающийся самым страшным преступлением, которое только может совершить человек. Звучит жутковато; здесь не чувствуется не только Божьей любви, но даже и человеческого сострадания.

Конечно, может быть, Иуда изначально был таким мерзавцем, что заслуживал Божьего проклятия еще до его предательства. Однако Евангелия ничего не говорят об этом; скорее, можно предположить, что, не попади Иуда в апостолы, он вполне мог бы прожить благочестиво до глубокой старости и умереть уважаемым человеком. Если это так, то приходится признать, что Иисус выбрал Иуду в качестве еще одной жертвы в Жертвоприношении, – жертвы, которой суждено было умереть не телесно, как Иисус, но духовно. Впрочем, на эту тему существует замечательное эссе Х.Л.Борхеса Три версии предательства Иуды, в котором одна из версий состоит в том, что Иуда, пожертвовавший своей бессмертной душой, пострадал более сильно, чем Иисус, пожертвовавший телом, и поэтому Иуда и есть главная искупительная жертва. Я не могу принять эту версию, но и версия об Иуде, поставленном Иисусом на роль статиста-предателя, подлежащего вечному проклятию, кажется мне чересчур макиавеллиевской.

Отдельного рассмотрения заслуживает вина Иуды. Думается, Иуда не собирался предавать Божьего Сына, поскольку он не верил, что Иисус является Христом. Факт неверия – тяжкий грех, но в этом грехе, кроме Иуды, виновны были тысячи иудеев, усугубивших свою вину криками "Распни Его!", но нам ничего не известно о суровости их кары. Иуда, таким образом, не ведал, что творил; он может быть отнесен Иисусом к числу Его мучителей, за которых Иисус просил Своего Отца: "Боже, прости их, ибо они не ведают, что творят!" Более того, Иуда, в отличие от прочих мучителей, раскаялся. Возьму на себя смелость предположить, что судьба его не так страшна, как это принято думать. Интересно также, молятся ли христиане за спасение его души?

В пользу неоднозначности будущего говорит и мольба Иисуса в Гефсиманском саду: "Пусть Меня минует чаша сия!" Именно этот скорбный крик Сына Человеческого позволяет нам почувствовать муку страшного Человеческого РЕШЕНИЯ, которое нужно принять, но можно и не принимать. Не будь этой мольбы, люди могли бы воспринять Жертвоприношение как запущенный автоматический механизм, уже ни от кого не зависящий. Казнь Иисуса тогда мало бы отличалась от казней тысяч людей, распятых римлянами.

Как же следует относиться к многочисленным случаям религиозных пророчеств? Думается, как к предположениям, которые могут осуществиться с очень высокой вероятностью, но не наверняка.

Впрочем, для такого пророчества, как "Откровение" ("Апокалипсис") Иоанна Богослова, можно предположить, по крайней мере, еще две возможные альтернативы.

Во-первых, возможно, свобода воли нам дана на ограниченное время, и к моменту Страшного Суда будет у нас отобрана. На Страшном Суде люди из субъектов истории превратятся в объекты, судьба которых будет решена Богом. В этом случае к моменту Страшного Суда знание Богом будущего ни от кого зависеть более не будет.

Второй вариант гораздо интереснее. Возможно, Новый Завет Бога с человеком состоит в следующем: люди свободны до тех пор, пока не реализуется первая часть пророчества Иоанна Богослова, то есть до тех пор, пока не явится антихрист и люди не пойдут к нему в услужение. Если смысл Завета именно таков, то воплощение "Откровения" находится в людских руках! Само же "Откровение" становится важнейшей частью Нового Завета именно потому, что оно описывает условия этого Завета! Условие это таково: "Если вы, люди, погрязнете в зле и похоти, к вам явится антихрист; если, далее, вы ему поклонитесь, ваша свобода воли будет аннулирована, а судьба ваша решится на Страшном Суде".

Что касается общего вероятностного истолкования, то оно отнюдь не противоречит здравому смыслу: то, что люди, в большинстве, своем были, есть и будут мерзавцами, две тысячи лет назад было столь же очевидно, сколь и сейчас.

Мне более всего импонирует вторая альтернатива трактовки "Откровения", согласно которой Бог заключил Завет с людьми с открытым концом: человечество может длить свое непредсказуемое земное существование, при желании, бесконечно долго, одним лишь усилием своей коллективной воли, запрещающей впадать в мерзость и грех. Бог, в таком случае, может, по условиям Завета и волей людей, оказаться лишенным всеведения навсегда.

Может быть, именно к этому Он и стремится?