ПОЧВА РУССКОЙ ЗЕМЛИ

ЧИТАЯ АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА ЯКОВЛЕВА

[Окончание. Начало 450 от 06 ноября.]

Каждый раз, когда ищу кого-то из прошлых знакомых по земному пути, я впадаю в легкую прострацию. Ищу, естественно, в поисковых машинах. В великолепный ГУГЛ, например, сейчас попадает всякий, кто хоть как-то был обозначен в этой невероятно огромной летописи жизни. Тем не менее, почти никого не нахожу. А ведь были люди в высшей степени яркие! Вот, примеру, в 10-м классе был у нас Олег Юровицкий, большие подавал надежды. Никаких следов. Нет моих школьных друзей вроде Сани Коломийцева. Нет названных мной в “Мы - были” Гриши Карчевского или Эдуарда Лапотко (ныне покойных). Впрочем, теперь есть – они сразу же появляются в поисковиках в моих воспоминаниях. Значит, внес хотя бы какую то малость в их воскрешение.

Даже известнейшие люди хорошо если упомянуты одной строкой. Например, Людмила (Люся, как мы ее звали) Мещерякова, по мужу Булдакова (ее муж – какой-то чемпион по академической гребле). А ведь была настоящей звездой, прирожденной волейболисткой. Мы учились с ней в одном классе, были дружны. Весь город (Каунас) сбегался смотреть на игру нашей школьной команды. Точнее, на игру Люси. После школы – в Москву, в институт физкультуры, тут же – сборная СССР и чуть позднее – капитан сборной. Поездки по всему миру, громкие победы на любых международных соревнованиях, восторги публики и прессы.

А сейчас что осталось? Вот (даю сводку по трем линкам, в которых хоть что-то есть):

Булдакова (Мещерякова) Людмила Степановна, род. 25 мая 1938. Окончила Московский институт физической культуры. Российская спортсменка (волейбол), заслуженный мастер спорта (1960), тренер. Чемпионка Олимпийских игр (1968, 1972), мира (1956, 1960, 1970), Европы (1958, 1967, 1971), СССР (неоднократно в 1960-73).

И больше ничего. Ни биографии, ни даже единого снимка. А ведь она была красивой девицей. Интервью, цветные фото в “Огоньке”, в газетах. Хотя бы ради этого стоило воспроизвести. Но – нет ничего. Неужели все, что останется, - пыльные папки с траурными тесемками, пожелтевший листок с двумя датами и прочерком между ними?

С прочерком…

Так что, правы материалисты?

И поет орган, что всему итог
Это вечный сон, это тлен и прах!
Но не кощунствуй, Бах, - говорит Бог,
- А ты дослушай, Бог, - говорит Бах.
Ты дослушай!

Бах – не кощунствовал. Он только иногда мог пожаловаться. И доказывал своими мессами величие Творца.

Мы тоже жалуемся. Больше Баха. Только без его Бранденбургских концертов.

Вот жалоба Александра Яковлева о том, как его травили:

“Пожалуй, наиболее нагло я был атакован через провокацию в отношении моего помощника Валерия Кузнецова. Он сын бывшего секретаря ЦК Алексея Кузнецова, расстрелянного в связи с “ленинградским делом”. В свое время Микоян попросил меня взять Валерия на работу в отдел пропаганды, что я и сделал. Кстати, Кузнецова долго не утверждали. Только после вмешательства Суслова, к которому я, ссылаясь на мнение Микояна, лично обратился с этой просьбой, вопрос был решен”.

 

Алексей Кузнецов

И снова я в тупике. Валерий Кузнецов – фигура немного историческая. Хотя бы потому, что он сын Алексея Кузнецова, расстрелянного спасителя Ленинграда (тогда он был вторым секретарем обкома, заместителем Жданова), потом секретаря ЦК, завотделом кадров ЦК, любимца и чуть ли не наследника Сталина на посту генсека. Об этом любимце материалы есть. А вот о его сыне, работнике ЦК высокого уровня, в годы перестройки – первого помощника члена политбюро Яковлева - нет НИ ОДНОГО СЛОВА. Если не считать тех абзацев из книги Яковлева, которые мы сейчас даем в альманахе. И тех слов, которые я сейчас пишу.

Более того, нет даже упоминания о том, что у Алексея Кузнецова был такой сын. В самых полных биографиях бывшего секретаря ЦК Кузнецова упомянуты члены его семьи, его жена, дети. Кроме Валерия.

Пример:

Его (Алексея Кузнецова) дочь Алла (1928-1957) - вышла замуж за сына Анастаса Ивановича Микояна Серго. Один его сын - Владимир (1924-1942) -летчик-истребитель, погиб в воздушном бою; другой - Алексей (1925-1986) - еще школьником арестовывался НКВД, а затем воевал в авиации, генерал-лейтенант.

Когда повозился очень долго, нашел очень краткое упоминание о Валерии. Рассказывает Генрих Боровик, автор фильма об Алексее Кузнецове.

“С началом войны на плечи Кузнецова легли важнейшие обязанности по руководству обороной города на Неве. Он выбивал продовольствие, налаживал "дорогу жизни", порой с маленьким сынишкой Валерой, одетым по всей форме, при каске, разъезжал по боевым частям, показывая: никто в осажденном городе и не помышляет о сдаче, даже дети. На войне как на войне - популярный у ленинградцев градоначальник, эффективный хозяйственник, Кузнецов надел генеральские погоны и стал "мозгом" обороны, войдя в военные советы двух фронтов - Ленинградского и Волховского”.

Вот этот мельком упомянутый Валера, "одетый по всей форме, в каске", и стал впоследствии помощником Яковлева Валерием Алексеевичем Кузнецовым. Он был не просто сыном Алексея Александровича Кузнецова, а – младшим, любимым сыном. Настолько, что Сталин проявил непривычную слабость, разрешил Анастасу Микояну взять сироту (мать упякали в лагерь) в свой дом на воспитание.

Илья Репин " Какой простор!" (1903, Русский музей)

Я хорошо его знал. Мы провели в диспутах десятки часов. Часто бывал у них дома. То были по сравнению с нами небожители. Во всех смыслах, начиная с квартиры. Именно впервые войдя “на их жилплощадь” я пошутил: “Скажите, не в вашей ли квартире Илья Репин писал картину “Какой простор”?

Нет, это был такой истеблишмент! Так как-то импозантно! Великолепно! Где-то фешенебельно, а где-то и вовсе умопомрачительно. Что-то даже меня, скептика и шутника, подавляло. Вошла жена Валерия – Марина Колпакчи. Дочь генерала армии Владимира Яковлевича Колпакчи, командующего войсками стран Варшавского договора, который погиб при инспекционном полете 17 мая 1961 года (у вертолета отвалилась лопасть, тогда это считалось военной тайной, как и теперь, впрочем). С чем сравнить? Да вот, с молодой Волочковой. Прекрасная русалка с ведьминским косящим глазом. Но и о Марине есть сейчас только одно упоминание в поисковых машинах:

“Марина Владим. Колпакчи-Кузнецова (род 31 августа) – ученица Галины Улановой, впоследствии балетмейстер-постановщик”.

И – все. На сайте Галины Улановой. Закроют ее сайт, и тогда – конец. Останется только у нас. Пока мы есть.

Но поговорим сначала о том, о ком материалы в сети имеются об отце Валерия, Алексее Александровиче Кузнецове. Тем более, что в этом году благодарные ленинградцы отмечали 100 лет со дня рождения популярного в Северной столице партийного деятеля.

Его биографию я излагать не буду, она есть хотя бы здесь , и у Фатеха Вергасова . Правда, без всякого упоминания сына Валерия

Буду рассказывать только то, что рассказывал мне Валерий (с перепроверкой по разным источникам).

С самим Валерием и его женой Мариной я познакомился благодаря семье Пастуховых – Ольге Борисовне и Петру Яковлевичу. Она, по тем временам, женщина и необычайной, но и как бы типичной судьбы. Во время войны – командир женского танкового экипажа, может быть, единственная женщина, закончившая академию бронетанковых войск, в послевоенное время – директор крупного металлургического завода. Выйдя на пенсию, стала творить, создала нечто автобиографическое - роман о военных и трудовых буднях и праздниках. Была принята в Союз писателей. О ней писали, она писала, а вот поди ж ты: ни единого упоминания в поисковиках. Петр Яковлевич, фронтовик, подполковник-сапер, потом занимался чем-то по хозяйственной части. О нем есть одна строчка: в составе 1-й танковой армии 1-го Украинского фронта в ходе Житомирско-Бердичевской операции освобождал город Казатин. Пара была дружна с моими родителями, ну, а там уж и я подоспел.

Эта пара курировала и опекала молодую семью Кузнецовых (у них самих детей не было). Прямо-таки дышали над ними и тряслись. Когда Марина куда-то потеряла свой партбилет, то была настоящая трагедия. По уставу – строгий выговор с занесением. Ольга Борисовна хваталась за виски: ах, это так ужасно! После этого года на два – невыездная! Балерина Большого невыездная. Ее роли отдадут этим бездарям, которые только и ждут погибели Мариночки. Карьера загублена.

Перевернули весь дом. Я, в то время беспартийный, не мог в полной мере проникнуться судьбоностностью момента, но тоже, как Альхен, ходил, искал, заглядывал под стулья и переворачивал чашки.

Нашли, нашли билет! Сам Валерий и нашел. Кажется, в одежде Марины, которую Ольга Борисовна собиралась стирать . Вышел праздник, сильно превосходящий все революционные и трудовые праздники, вместе взятые. Пир горой. Марина истерически смеялась от счастья.

Вот на том празднике во время пира мы впервые и поговорили с Валерием подробно о режиме, в котором потеря партбилета может стоить карьеры не партийному функционеру, а балерине Большого театра.

Да, говорил Валерий, у нас очень строгий политический режим. Хранение партийного документа – святая обязанность. Не можешь сохранить пеняй на себя. Тебя же не удивляет, что за потерю секретного документа вообще можно пойти под трибунал и получить вышку? Вот мой отец… Он же всю жизнь отдал этому строю. Был пламенный большевик. Искренне верил во все партийные принципы, а уж в коммунизм …. Без всяких сомнений и колебаний. Никаких документов не терял. С врагами партии боролся беспощадно. Вот смотри, у меня сохранилась старая газета “Ленинградская правда” от 22 ноября 1937 г. Читай:

“Выступая 19 ноября 1937 г. на собрании избирателей Волховского района, А.А. Кузнецов заявил: ““Считаю большим счастьем работать под руководством товарища Жданова. Под его руководством я буду и впредь громить подлых фашистских агентов, троцкистско-бухаринских вредителей, шпионов, диверсантов, бороться за чистоту рядов нашей великой коммунистической партии””.

Я теперь проверил: действительно, папа-Кузнецов, хотя и был во время войны вторым секретарем Ленинградского обкома, на самом деле выполнял функции первого – потерянного и дрожащего Жданова, который целыми днями сидел в личном бомбоубежище и почти беспробудно пил. Всю работу по организации обороны и снабжению осажденного города вел за него Кузнецов. Громил врагов еще пуще, чем в 1937 году. Ну, тут хоть какое-то оправдание: пачками расстреливали паникеров, мародеров, маловеров, не говоря уж о диверсантах и пособниках, подающих сигналы фонариками немецким самолетам с крыш и улиц. Носился генерал Кузнецов с маленьким Валерой, которому было 4-5 лет, по заводам и фронтам - Ленинградскому и Волховскому. Не очень это помнил да и понимал Валерий, какие там велись разговоры. Что-то вроде как: “Быстро сделать. Никаких отговорок. Никаких “не могу”. Выполняйте. Я вас расстреляю! Так точно, будет сделано”. Работала гигантская мегамашина из людей, преодолевая невозможное, в которой отдельный человек был быстро изнашиваемой и заменяемой деталью. Надо думать, и к себе и своей судьбе потом Алексей Кузнецов отнесся также с партийной философской мудростью: все, износился, больше машине не нужен. Она дальше помчится с другой, новой деталью.

А тогда…

Генрих Боровик рассказывает:

“У Жданова сдали нервы, он просто физически не мог выносить воя сирен и разрывов снарядов, поэтому большую часть времени проводил в бомбоубежище. Главный ленинградский коммунист не скрывал страха перед шефом и на вопрос Сталина: "А кто же у тебя наверху руководит?!", честно признался: "Кузнецов". В конце 1941 года, в очень тяжелое для нашей страны время, когда шли бои на подступах к Москве, а вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады, в Кремле произошел весьма примечательный случай. Сталин в присутствии членов политбюро взял лист бумаги и красным карандашом написал письмо, состоящее из трех коротких фраз: "Дорогой Алексей! Вся надежда на тебя. Родина тебя не забудет!" И расписался. После этого вождь вызвал наркома внутренних дел Меркулова, передал ему письмо, к которому приложил коробку своих любимых папирос "Герцеговина Флор", и приказал доставить в тот же день - самолетом - в осажденный Ленинград. Насколько известно современным историкам, больше никому и никогда таких писем с сувенирами Сталин не посылал”.

После войны Кузнецов стал первым секретарем обкома, а еще через год был взят в Москву с резким повышением – секретарь ЦК, член Оргбюро, контролирующий деятельность КГБ и МВД и ведающий всеми кадрами партии. Это была почти вершина. Он стал любимцем Сталина. А тут как раз очень удачно прошлый любимец Сталина Жданов в сентябре 1948 года умер весьма неожиданно и даже, как тогда говорили, "загадочно".

Анастас Микоян, вспоминает, что, находясь на отдыхе на озере Рица осенью 1948 года, тов. Сталин сказал своему партийному окружению, что ввиду приближения старости все чаще думает о преемниках. Наиболее подходящей кандидатурой на должность Председателя Совета Министров считает руководителя Госплана и члена Политбюро Николая Алексеевича Вознесенского, а на посту Генерального секретаря ЦК хотел бы видеть Алексея Александровича Кузнецова. “Как, не возражаете, товарищи?” - спросил Сталин. Ну, какие тут могут быть возражения?! Лаврентий Берия не возражал, как и Маленков которые тоже ходили в наследниках. Лаврентий, как видно, тихо произнес (этого нигде нет, но мы с Валерием и тогда были уверены, что он именно сказал так): “Еще один любимец выискался! Ну, ничего, мы укоротим его на голову”.

Донос был сначала простенький. На ленинградской партконференции руководители обкома П.С. Попков (он стал после Кузнецова 1-м секретарем), Г.Ф. Бадаев, Я.Ф. Капустин (второй секретарь) и П.Г. Лазутин получили по несколько голосов "против", но, чтобы не омрачать победы, было объявлено, что они прошли единогласно. Это была зацепка. До сведения Сталина довели тревожную для него информацию: вся группа новых ленинградских руководителей вынашивает идею создания Российской коммунистической партии. Это сейчас есть КПРФ, а в СССР никогда не было республиканской российской партии. Во всех республиках были. А у громадной России, РСФСР – не было. У нее был свой Совет министров. Был Верховный совет. А вот своего ЦК – не было. Ну, не обидно ли, не дико ли?

Идея создать российскую партийную организацию с центром в Ленинграде лелеялась руководителями города давно, еще с Зиновьева. Киров был бы тоже не прочь, но догадывался, что Хозяину это не понравится. Сидел тихо. Нет, не случайно ещё в 20-е годы Ленинград стал пристанищем антисталинской левой оппозиции. Самым мощным оказался заговор против Сталина 1934 года, подготовленный несколькими региональными руководителями под водительством секретаря бюро по Центрально-Черноземной области Иосифа Варейкиса. Как известно, на XVII съезде ВКП(б) фрондеры хотели заменить Сталина Кировым, в то время первого секретаря Ленинградского обкома. Мысль была все та же – противопоставить Москве как единому центру второй центр. Да и не какой попало – а родину революции, славный пролетарскими традициями просвещенный Петроград-Ленинград. Тем самым ослабить московский центр. Да что там ослабить. Фактически, низвести Сталина до номинального сидения царя на картонном троне в опере “Борис Годунов”. Это же понятно: каждый в отдельности секретарь ЦК республиканской партийной организации – ничто перед могуществом центрального красного фараона. Каждый, – но не секретарь российской организации (если бы она была). Ибо Россия (РСФСР) занимала абсолютно доминирующее положение среди всех прочих республик. Сталин своим интриганским умом азиатского владыки понимал, что власть секретаря российского ЦК легко может перешибить его собственную. Со своей точки зрения он был прав. Произошло бы то, что, случилось с СССР в 1991 году. К этому времени все республики обзавелись своими президентами. И все бы ничего, пока и у России не появился свой президент – Ельцин. После этого недолго нужно было ждать, чтобы реальная власть была изъята у номинального главы государства Горбачева и прочно узурпирована в руках президента России.

Диктатор все главные рычаги не передоверяет кому-то. Скажем, его личная охрана подчиняется только ему и никому больше. Руководя политбюро, Сталин напрямую управлял всей партией России и, тем самым, партийными организациями всех прочих республик. Хотя бы и через большинство голосов на партийных форумах любого масштаба. Чем не социалистическая демократия в действии?

Когда Берия сообщил ему, что и новая генерация ленинградских руководителей подпала под крамольную идею создания российской коммунистической партии большевиков с переносом части правительственных функций в северную столицу и с созданием в Ленинграде столицы РСФСР, он только сжал в кулак свою сухую руку. Ведь все предыдущие новаторы и адепты этой идеи были расстреляны. Все. А этим снова неймется. Хорошо же. Они не понимают, что вторая столица и второй ЦК в Ленинграде – это не только умаление власти товарища Сталина. Товарищ Сталин помнит и сам любит повторять, что коммуниста украшает скромность, Товарищ Сталин не держится за власть. Он сам говорит о своих преемниках, он сам их подбирает и готовит. Но эти преемники не понимают, что речь идет о целостности страны. Они не понимают, что своими действиями подводят мину под единую страну. Они – плохие большевики. У них удельное боярское мышление, а не государственный подход. Они представляют собой угрозу для будущего СССР. Худая трава и паршивая овца. Таких – с поля вон.

Участь реформаторов была предрешена. Сначала Маленков снял за нарушение подсчета голосов (ах какое страшное нарушение) всю ленинградскую головку. Кузнецов к этому времени был секретарем ЦК, жил в Москве. Но ведь недавно он был в Ленинграде! И разделял ЭТИ идеи! Да и Жданов… Но тот уже мертв. А эти – еще нет.

15 февраля 1949 года постановлением ЦК Кузнецов без объяснений был освобожден от всех должностей. Валерий говорил, что отец принял это известие спокойно: "Был секретарь, теперь – не секретарь. Можно жить и без членства в ЦК". Немного наивный вывод. В то время член политбюро или секретарь, который перестал им быть, жить никак не мог.

Кузнецова кидают на какие-то курсы политграмоты военных работников. Кузнецов ходит на занятия, ведет конспекты. Возраст еще не старый, - 44 года, да и Ленин завещал учиться и учиться.

13 августа 1949 года только пришел на обед, вдруг вызывают к Маленкову. Отец приободрился, - говорит Валерий - "Ну вот, наконец-то разобрались, теперь все будет хорошо! Вы меня подождите – я скоро приду!

В кабинете Маленкова Кузнецов был арестован.

А дальше – следствие, пытки, суд. Ну, не суд, а выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР, проходившая в помещении окружного Дома офицеров на Литейном проспекте. В состав коллегии вошли три генерал-майора юстиции под председательством И.Р. Муталевича. Сталинское правосудие имело неоспоримые достижения: дело слушалось даже без участия государственного обвинителя, не говоря уж о том, что не было никаких защитников. Зато быстро. Никаких журналистов. Официального сообщения о процессе в печати не было. При каждом обвиняемом сидел его следователь (при Кузнецове жуткий Комаров), как бы напоминая, что будет, если тот вздумает отказаться от уже данных на следствии признаний. Все признали свою вину. В измене, в попытке расчленить страну, в финансовых преступлениях. Многие – в шпионаже.

Впрочем, вот документ, который мне еще тогда показывал Валерий:

"Кузнецов, Попков, Вознесенский, Капустин, Лазутин, Родионов, Турко, Закржевская, Михеев признаны виновными в том, что, объединившись в 1938 году в антисоветскую группу, проводили подрывную деятельность в партии, направленную на отрыв Ленинградской партийной организации от ЦК ВКП(б) с целью превратить ее в опору для борьбы с партией и ее ЦК… Для этого пытались возбуждать недовольство среди коммунистов Ленинградской организации мероприятиями ЦК ВКП(б), распространяя клеветнические утверждения, высказывали изменнические замыслы… А также разбазаривали государственные средства".

Особой строкой было вписано, что Кузнецов недостаточно любит Сталина (это сам Сталин указал). Были и объективные доказательства этой малой любви: Кузнецов не так часто цитировал и упоминал вождя в своих речах. И еще были вписаны слова Сталина: “Кузнецов, обманным путем пробравшись в ЦК ВКП(б), … повсюду насаждал своих людей – от Белоруссии до Дальнего Востока и от Севера до Крыма".

Предатель Родионов (предсовмина РСФСР) предлагал не только создать Компартию Российской Федерации, но и учредить собственный российский гимн и флаг – традиционный триколор, совмещенный с серпом и молотом. Явное желание отделить Российскую Федерацию от СССР. То есть то самое, что произвели депутаты на Верховном Совете РСФСР в 1990 году, когда заявили о суверенитете России, то есть, о выходе России из СССР. До сих пор есть такой праздник Суверенитета России” – 12 июня, хотя никто не понимает, что же именно в этот день надлежит праздновать.

Военная коллегия Верховного суда СССР квалифицировала деяния ленинградских руководителей по самым тяжким составам УК РСФСР - ст. 58-1а (измена родине), ст. 58-7 (вредительство), ст. 58-11 (участие в контрреволюционной организации). А.А. Кузнецов, Н.А. Вознесенский, П.Е. Попков, П.Г. Лазутин, М.И. Родионов и Я.Ф. Капустин были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу. Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал.

Приговоренным к расстрелу по закону можно ходатайствовать перед Президиумом Верховного Совета СССР о помиловании. Но не в процессе сталинского варианта. Сразу же по вынесению приговора генерал юстиции И.О. Матулевич отдал распоряжение о немедленном приведении приговора в исполнение. Прямо из зала судебного заседания осужденных ввели в расстрельный подвал, и в два часа ночи 1 октября 1950 года все были убиты выстрелом в затылок.

Что сказал напоследок Кузнецов? По словам Валерия:

“Я был большевиком и останусь им, какой бы приговор мне не вынесли. История нас оправдает”. Так это звучало в семейном предании.

А вот документы:

03 мая 1954 г.

№ 63. п. 53 – О деле Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других

Расследованием, произведенным в настоящее время Прокуратурой СССР по поручению ЦК КПСС, установлено, что дело по обвинению Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других в измене Родине, контрреволюционном вредительстве и участии в антисоветской группе было сфальсифицировано во вражеских авантюристических целях бывшим министром госбезопасности СССР, ныне арестованным Абакумовым и его сообщниками.

Используя факты нарушений государственной дисциплины и отдельные проступки со стороны Кузнецова , Попкова , Вознесенского и других, за которые они были сняты с занимаемых постов с наложением партийных взысканий, Абакумов и его сообщники искусственно представили эти действия как действия организованной антисоветской изменнической группы и избиениями и угрозами добились вымышленных показаний арестованных о созданном якобы ими заговоре.

По этим сфабрикованным Абакумовым ложным материалам Военной коллегией Верховного суда СССР в 1950 году были осуждены Кузнецов , Попков , Вознесенский Н., Родионов, Капустин и Лазутин - к расстрелу, Турко – к 15 годам тюремного заключения, Закржевская и Михеев – к 10 годам тюремного заключения.

В связи с этим делом Особым совещанием при бывшем МГБ СССР и Военной коллегией Верховного суда СССР было осуждено свыше 200 человек, часть как соучастники, а большинство – близкие и дальние родственники осужденных.

ЦК КПСС постановляет:

1. Поручить Генеральному прокурору СССР т. Руденко в связи с вновь открывшимися обстоятельствами опротестовать приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Кузнецова , Попкова , Вознесенского и других на предмет его отмены и прекращения этого дела.

2. Принять к сведению сообщение Прокуратуры СССР, что дела в отношении членов семей, осужденных в связи с этим делом, пересмотрены и эти лица реабилитированы.

3. Поручить Комитету госбезопасности при Совете Министров СССР (т. Серову) и Прокуратуре СССР (т. Руденко) вменить в вину Абакумову и его сообщникам совершенное ими преступление – фальсификацию дела и учиненную ими расправу в отношении Кузнецова, Попкова , Вознесенского и других.

5. Поручить Управлению делами ЦК КПСС выдать партийным и советским работникам, которые были осуждены по делу Кузнецова, Попкова , Вознесенского и других, а в настоящее время реабилитированы, денежную помощь в размере 10 тысяч рублей и по 5 тысяч рублей на каждого члена семьи (мать, отец, жена, дети).

Обязать Ленинградский и Московский обкомы КПСС предоставить работу этим работникам и членам их семей.

Обязать Министерство финансов СССР возвратить указанным работникам и членам их семей конфискованное у них имущество или возместить стоимость этого имущества.

6. Обязать Ленинградский и Московский горисполкомы депутатов трудящихся лицам, осужденным в связи с делом Кузнецова и др. и ныне реабилитированным, предоставить надлежащую жилплощадь.

30 апреля 1954 года Верховный суд СССР полностью реабилитировал обвиняемых по “ленинградскому делу”. А еще несколько месяцев спустя перед судом предстали фальсификаторы этого дела - министр государственной безопасности генерал-полковник В.С.Абакумов, начальник следственной части по особо важным делам генерал-майор А.Г.Леонов, его заместители полковники М.Т.Лихачев и В.И.Комаров. Военная коллегия Верховного суда СССР признала их виновными и приговорила к высшей мере наказания.

Радость Кузнецова на этом не закончилась. Были расстреляны не только Берия и Абакумов, но и следователь тов. Комаров, истязавший Кузнецова, а после ленинградского дела палачески проявивший себя в деле ЕАК и начавшемся деле врачей. Невинно убиенному Кузнецову повезло еще больше: его посмертно в 1988 году восстановили в партии!

Да, все описанное выше мы как раз и обсуждали с Валерием Кузнецовым. Кроме, разумеется, реминисценций с сегодняшними событиями вроде распада СССР. То, что такой строй не может существовать долго, это я говорил. Но вот как долго? Сроков никто не знал. Может быть, лет сто?

Серго Микоян

Такие разговоры тогда, в 60-х годах могут показаться почти неправдоподобными. Хотя… нам было в те времена от 24 до 30 лет и мы были весьма начитанными молодыми людьми. А Валерий многое знал из семейных источников, как никак жил в семье Микояна. Я у него дома встречался с Серго Микояном, помню, поеживался от их комментариев телепрограмм “для быдла”. Сам бы не решился, но им – можно. Вот любопытные слова Серго Микояна, сказанные им недавно в интервью Владимиру Нузову:

“- Извините, Сергей, что сейчас я напомню вам довольно хлесткую поговорку, ходившую в народе и касавшуюся вашего отца: “От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича”. Анастас Иванович ее знал?

- Отец услышал однажды эти слова от родственников, посмеялся. Что я могу сказать? Отец адаптировался к обстановке, не лез со своим уставом в чужой монастырь. Лезть в монастырь Сталина со своим уставом означало быть немедленно уничтоженным. Какой в этом смысл? Во-первых, не сделаешь ничего хорошего. Во-вторых, потянешь за собой вереницу людей! Ведь Сталин, если расправлялся с наркомом, арестовывал, обвиняя в мифическом заговоре, сотни людей – с женами, детьми и так далее. Отец был наркомом пищевой промышленности, значит, все директора мясокомбинатов, молочных заводов, кондитерских фабрик, холодильников, витаминных заводов, немедленно были бы арестованы как вредители, завербованные Микояном. И все же Микоян не простил себе фактического пособничества диктатору, сказав однажды, что все они “были мерзавцами". Правда, при назначении наркомом внешней торговли он добился от Сталина, что (цитирую) “НКВД не будет вмешиваться в работу НКВТ” – то есть не будет арестов сотрудников. Наркомат стал островком безопасности в стихии репрессий.””.

— Как же ты, Валерий, - говорил я с подколкой, - можешь служить верой-правдой режиму, который убил твоего отца?

Валерий в то уже время работал в ЦК чем то вроде инструктора. Должность, вроде как низовая, но – в ЦК! Не шутка. Во всяком случае, секретари райкомов вытягивались в струнку. Кто знает, какие у этого инструктора связи ТАМ.

— Отца убил не режим, - отвечал он, - а гад Берия.

— А Сталин что делал?

Сталин тоже руку приложил. Партия выправила эти ошибки. Но ведь тогда были такие правила игры (Валерий очень любил это выражение - “правила игры”). Видно же было, что по правилам игры не нужно говорить о создании республиканской партии Российской федерации. Ну и не надо было этого делать. А отец, наверное, разделял эту идею еще когда был первым секретарем Ленинградского обкома. Действительно, партиец мог быть членом политбюро, и при этом оставаться секретарем ленинградского обкома. Ниже любого секретаря республиканского ЦК. Ленинград – всего лишь областной центр. Там никакого ЦК нет. Несправедливо. Так было, например, со Ждановым. Если бы он не умер, правда, не знаю, сам или ему помогли, точно также пошел бы по ленинградскому делу. Есть государственные соображения. Есть воля Сталина. Это все и определяло правила игры. Они их нарушали. Хотя не настолько, чтобы расстреливать. Ну, так партия осудила то дело. Вон Анастас Иванович, мой приемный отец, не нарушал правил, и жив до сих, сыт, пьян, нос в табаке. Хрущев рассказывал о нем анекдот: Микоян в сильный дождь собирается выходить на улицу. Подождите, Анастас Иванович, пусть ливень кончится. "Ничего, - отвечает Микоян, - я проскользну между струй". А на самом деле этот анекдот – похвала Анастасу Ивановичу. Вот это был классный игрок!
Партия полностью реабилитировала отца. Квартира, в которой мы сейчас сидим, выдана по решению ЦК. У меня престижная работа. Тоже благодаря партии.

— Ладно, - говорю, - забота партии о тебе неоспорима. Но поговорим о другом. Вот Берию прикончили. Абакумова, Меркулова. А до того – Ежова, а до него – Ягоду. Это если брать только глав карающих органов. То есть, сначала один совершает преступления, его за это карает другой. Потом выясняется, что этот другой тоже преступник и его карают. Потом третий. Четвертый. Это как, нормально?

— Ненормально. Партия осудила такую практику.

— Хорошо, что осудила. Однако не так давно в Новочеркасске расстреляли стихийную демонстрацию рабочих, которые пошли к обкому протестовать против повышения цен на масло и мясо, и в тот же день им снизили расценки. Подождем, кого осудят после этого.
Теперь давай коснемся экономической стороны дела.

Я довольно долго доказывал, что централизованное планирование не может справиться с миллионной номенклатурой, не сможет увязать все комплектующие между собой, соединить все невероятной огромности потребности в гармоничные комбинации , вот таким обобщенным языком и говорил. Тезка мне возражал, говорил, что пока еще не все получается, но потом сможет. Так зачем нам ждать потом, когда давно есть механизм, который дает это сейчас?

– Какой это?

— Да простой рынок. Вот у тебя стоит роскошная консоль Филлипс” (я как раз в это время записывал с его проигрывателя Рэй Коннифа Концерт в ритме” 1-й и 2-й альбомы, классика в исполнении хора и оркестра. Джаз не джаз, но крепкая эстрада. А рядом, - продолжал я, - магнитофон Грюндик ТК-46”. Как ты думаешь, почему у нас не выпускают ничего подобного?

— Руки не доходят.

— При такой организации экономики никогда не дойдут. Ладно, предположим, найдут способ централизованно увязывать все потребности в миллионных номенклатурах производимых вещей. Предположим, это уже нашли. Тогда плановое хозяйство никак не совместимо ни с перевыполнением планов, ни с социалистическим соревнованием, потому что оно как раз построено на перевыполнении. Представь себе, что есть четкий план, где, чего и сколько изготовить. И вдруг кто-то делает этого “чего-то” больше. Куда это пойдет? Этот избыток ведь нигде не запланирован. Только материал переведут. Да и сам материал ниоткуда взяться не может, он ведь был точно рассчитан по плану и никаких его излишков для перевыполнения быть не может.
Затем, возьми основную формулу коммунизма: от каждого по способностям, каждому по потребностям. Это же настоящая утопия! Потребности не имеют предела. Никогда никакой строй не сможет удовлетворить любые потребности. Вот у тебя сейчас “Волга”. Ты не отказался бы от “Мерседеса”?

— Не отказался бы.

— Ну, так и другие не отказались бы. У них такие потребности. И от личного самолета. И от своего дворца на острове. Но никакой строй не пишет на своих знаменах, что он обещает каждому по потребности. Только наш. Значит, он есть полная утопия. И обман.

Затем я пустился в совсем уж преступные рассуждения о несообразностях строя.

Валерий остановил меня.

— Ладно, не продолжай. Я не знаю как тебе возразить. Но я знаю одно – это мой строй. Он мне дал все. И я буду всегда его защищать.
Я расскажу тебе о случае, который произошел со мной на днях. Еду из гостей, выпил изрядно. Проехал где-то на красный. Вдруг за мной гаишник. Мигает, сигналит, требует остановиться. Шиш ему. Дунул через переулок, после на простор, давану на газ, только он меня и видел. А в переулке затеяли ремонт, все перекопали. Что делать, останавливаюсь. Подскакивает капитан, ревет: документы, я сейчас с тобой не знаю что сделаю. Ладно, придется доставать тяжелую артиллерию. Даю ему в руки удостоверение инструктора ЦК. Он как увидел красную книжку с буквами ЦК КПСС, так сразу сник. Извините, я хотел вас предупредить, что тут проезд закрыт. Разрешите сопроводить вас до дому. Я поехал впереди, он с мигалкой сзади. До самого дома, там только козырнул. Власть, которая дает мне такие права и преимущества – это моя власть. Извини, Валерий, но я ее буду всегда защищать. Даже от тебя.

— Так я с ней и не борюсь. Я только теоретически рассуждаю, говорю о неких основах, на которых она стоит. А так, конечно, у тебя есть непробиваемая, хотя и устаревшая защита Филидора. Так что ты, по-своему, прав.

Эта правота жила с Валерием всегда. Но надо отдать должное никаких доносов от него не было. Может быть, он был выше этого. Потом он пошел дальше, служил в Главлите, стал цензором (такого слова в советском обиходе не было), назывался старшим редактором. Что уж он там пропускал, что нет – не знаю. Уж мои бы рассуждения о социализме точно не пропустил. Еще позднее Яковлев взял его к себе в отдел пропаганды ЦК заведовать сектором. А самый взлет – помощник члена Политбюро Яковлева. После требования Горбачева по какому-то навету (полученному через прослушивание телефонов Валерия и Яковлева) уволить Валерия, Яковлев долго не поддавался, наконец перебросили Валерия заместителем председателя Агентства печати “Новости”. Тоже должностишка неплохая. Всегда АПН была крышей для сотрудников КГБ. Впрочем, об этом вы прочтете во фрагменте книги Яковлева “Сумерки”, которая дается в этом номере.

* * * * *

Вполне возможно, что в новое время стал бы Валерий банкиром. Или членом директората объединенных машиностроительных заводов. Или президентом нефтяной фирмы. То есть, мог бы играть "по правилам". Психология служить власти, которая дает по потребности, пусть не полной, превозмогает любые рассуждения и доказательства. На том стоит земля русская.

Валерий Кузнецов открывает "Меркурий-клуб". 14 янв. 2005. Слева - Е.М. Примаков

P.S.

Реально Валерий Кузнецов не стал играть по этим правилам "новых русских". С июня 1993 года стал помощником председателя Экспертного совета при Правительстве РФ Хижи Георгия Степановича.

Сейчас является председателем клуба "Меркурий" как части международного центра торговли. Наши встречи помнит и по разговору как не был тогда, так и сейчас не стал бонзой. Остался порядочным человеком. Живущего в своей среде и играющего по ее правилам.
В разговоре с Валерием 14 ноября 2005 г. я попросил пояснить, в чем была суть того, что Горбачев потребовал его уволить (у Яковлева это место темное). Оказывается, во времена 28 съезда в 1990 г. ряд демократически настроенных депутатов вроде Юрия Афанасьева и Николая Травкина попросили Валерия организовать им встречу с Яковлевым. У них была идея: создать в КПСС самостоятельную демократическую платформу с возможным дальнейшим отпочкованием в виде отдельной партии социалистического типа. Яковлев был согласен, но Горбачев ему эту встречу запретил, так как усмотрел в ней начало оппозиции, в то время как нужно всемерно крепить ряды и единство. После этого телефоны Валерия поставили на усиленное прослушивание, рассматривая его как технический центр организации "заговора". Вот тут то и прослушали его разговор с генерал-майором внутренних войск из Азербайджана, который просто в бытовом смысле говорил о возможном приезде в Москву с барашком для шашлыка. Ага, вот куда уже потянулись нити заговора, решил проинформированный Горбачев и приказал Яковлеву уволить Валерия Кузнецова. Тогда же прослушанные разговоры были переданы Коротичу и опубликованы в двух номерах "Огонька".
Политбюро не раз принимало закрытые решения о запрещении прослушивать телефоны работников ЦК, но эти запреты всегда нарушались.