МОЯ ЯПОНИЯ

23-09-2005

Родился в 1932 году в Ленинграде. Окончив в 1956 году Ленинградский Электротехнический институт им. В.И. Ульянова (Ленина), в течение 38 лет работал в военной микроэлектронике, в Ленинградском Конструкторском Бюро Объединения “Светлана”, под руководством создателей советской микроэлектроники Староса и Берга. Был главным конструктором маломощных силовых трансформаторов для авиационной аппа/ратуры, магнитных интегральных запоминающих устройств для первых советских ракетных комплексов, отказоустойчивых однокристальных микропроцессорных систем. В 1965 году защитил кандидатскую диссертацию. Автор более чем 80 опубликованных работ, в том числе, 50 изобретений.

Впервые получил возможность выехать за границу в 1989 году. В 1993 году, имея выбор между использованием статуса беженца в США, исследовательской работой в Германии и должностью полного профессора в интернациональном Айдзу-Университете в Японии (префектура Фукушима), выбрал Японию, где провел девять лет.

В 1993 году в Санкт-Петербурге была издана книжка стихов “По лесной тропинке узкой”.

Рафаил ЛашевскийПочему я решил писать об Японии? Дело в том, что мы с женой провели в этой удивительной стране девять лет. Я работал профессором в интернациональном Айдзу Университете, в городе, Айдзувакаматсу префектура Фукусима. Девять лет в этой стране дают о ней некоторое представление, и мне хотелось бы поделиться этим, в первую очередь, с русскими, проиллюстрировав основные черты японского национального характера примерами из нашей повседневной жизни.

Как мы попали в Японию? Но сначала о том, какой выбор был у нас. Дело в том, что во время первой зарубежной поездки (а такие поездки стали возможны только после начала перестройки) на конференцию в Варшаву, где я сделал доклад о нашей работе в области проектирования однокристальных микропроцессорных систем, ко мне привязался некий англичанин и предложил найти работу в одной из европейских стран. Холодная война окончилась, железный занавес поднялся, появились надежды на будущее. Я, правда, не очень серьезно отнесся к этим разговорам, но через некоторое время он прислал предложение спроектировать для одной европейской фирмы некое микроэлектронное устройство, пообещав уплатить что-то около пяти тысяч долларов. Целью работы была проверка нашей квалификации. Я согласился и привлек к разработке двух своих лучших инженеров, они быстро сделали все, что было нужно, и через некоторое время мы получили обещанные деньги и приглашение поработать два года в Германии. У меня впервые появилась валюта, так, в отличие от российских бумажных рублей, тогда называли доллары. В это же время наша семья - мы с женой и дочка с мужем - получили статус беженцев в США, так как там уже находилась моя сестра с нашей мамой.

Всё это было в 1992 году. Мне как раз исполнилось шестьдесят лет, и 23 августа у нас был полный дом гостей. Среди них и известный ученый в области вычислительной техники, профессор Электротехнического института Виктор Варшавский. Мы начали сотрудничать года за два до этого, написали вместе с моими аспирантами несколько научных работ. Я уже знал, что Виктор приглашен на работу в Японию, в строящийся там интернациональный университет. Он успел съездить туда, прошел интервью с создателем университета и его первым президентом профессором Куни, крупным ученым, который и предложил губернатору префектуры Фукусима идею создания такого необычного для Японии университета. Профессор Куни, между прочим, член императорской фамилии, что в Японии немаловажно. Виктору было предложено взять с собой несколько русских ученых. Когда, провожая Варшавского, я вышел с ним на лестничную площадку, он сказал:

- А поехали со мной в Японию?

Будучи в состоянии легкого алкогольного опьянения, я легко согласился:

- А что, поехали.

- Приезжай ко мне завтра – предложил Виктор.

Назавтра я приехал к Варшавскому, мы заполнили необходимые бумаги, и вместе со списком моих 62 научных работ и изобретений отправили по электронной почте в Японию. В тот день я впервые видел электронную почту. Примерно через месяц пришло сообщение, что мне предлагается должность полного профессора. Честно говоря, я такого не ожидал. Тут прислали бумагу с подробным описанием университета, условий работы,

жилищных условий и тому подобное. Все это было настолько необычно, настолько увлекательно, что отказаться было невозможно, и в марте следующего года мы уехали.

Постараюсь описать Японию по впечатлениям первого месяца. Как мы жили? Сказать хорошо - будет мало. Сказать очень интересно - будет точнее. Скажу - хорошо и очень интересно. Сплошная полоса положительных эмоций, удивлений, восторгов. Описать все, что произвело впечатление, невозможно. Попробую, как импрессионисты, дать отдельные мазки. Может быть, сложится, передастся картина Японии моими глазами.

Университет расположен в городе Айдзувакаматсу (118 тыс. жителей), в горах, на острове Хонсю, в 310 км к северу от Токио. Приехали на скоростном поезде “Синкансен”, скорость более 200 км/час. Встреча на вокзале. Телевизионные камеры, поклоны, поклоны, автомобили, дорога, наш дом, снова поклоны. Новая, только что построенная трехкомнатная квартира. Прекрасная мебель. Все предельно удобно и предусмотрительно.

Денег дали сразу по приезде. Оказывается, я начал работать, пока еще был в России. Дали зарплату и еще кучу денег в долг почти без процентов. Тут же застраховали.

В Университете ученые из 15 стран, в том числе, 28 русских. Действительно, из России можно выкачивать интеллект, который там не востребован, и есть что выкачивать. Кроме русских, американцы - в основном, преподаватели английского, канадцы, китайцы, поляк, немец, индусов два, тунисец, турок, а японцев - меньше половины. Стоимость Университета – более 500 млн. долларов. Это значит, что в префектуре есть деньги, бизнесмены, владельцы строительных компаний, изготовители и поставщики компьютерной техники, которой набит университет, разбогатеют, а безработных будет меньше.

Бюджет Университета порядка 80 млн долларов в год. Он больше, чем бюджет всей науки в России. Бюджет только одной нашей лаборатории более 150 тысяч долларов. Около миллиона долларов в год на поддержание ландшафта. А это больше, чем бюджет ЛЭТИ (в моё время - Ленинградский Ордена Ленина Электротехнический Институт имени Владимира Ильича Ульянова (Ленина)), ныне Санкт-Петербургский Государственный Электротехнический Университет – один из лучших университетов России в области вычислительной техники). Это со слов посетившего по моему приглашению наш японский университет ректора ЛЭТИ проф. Пузанкова.

Университет - огромные здания, чрезвычайно удобные, продуманные до мелочей. Уборщики и уборщицы в форме салатного цвета постоянно что-то убирают и полируют. Был потрясен, когда увидел, как зубной щеткой вычищают грязь из щелей между гранитными плитами университетского двора. Все двери в университете открываются автоматически. Охрана в форме, с аксельбантами, в белых перчатках. Кланяются. Но никаких пропусков. У каждого сотрудника магнитная карта, открывающая положенные ему по статусу двери. Мне почти все - полный профессор! В Университете бассейн, спортзал, массажные кабинеты, ресторан. Все очень богато.

Площадь моего офиса в лаборатории “Cоmputer Logic Design” метров 35, на дверях гравированная по металлу табличка prof. Rafail Lashevsky. Кстати, у японцев нет звука “р”, вместо него произносится “л”. Поэтому по-японски мои имя и фамилия начинаются с одной и той же буквы, а произносят, кто как хочет – Рафаил Лашевский или Лафаил Рашевский. За офисом тянется цепочка из нескольких комнат для доцентов и ассистентов. Я могу открыть к ним дверь, они ко мне - нет. Потом я понял, что это типично для Японии - разное отношение младших к старшим и старших к младшим. Даже язык отражает это радикальное неравенство - одно и то же обращение старшего к младшему и младшего к старшего выражаются разными словами. А может быть, надо сказать, что это проявление сложившегося веками уважения старших?

Богатство университета подчёркивается практически бесплатными, роскошными по японским понятиям, квартирами для профессоров, о чем я уже говорил. За садом вокруг нашего трехэтажного дома ухаживали университетские служащие в той самой форме салатного цвета. Профессора из Токио удивлялись качеству нашего жилья в их такой тесной стране. Это не что их гигантский мегаполис.

Прием у губернатора префектуры. Ей, этой префектуре и принадлежит университет, поэтому каждый профессор – чиновник префектуры определенного класса. Полный профессор - 21-го (весьма высокого) класса. Перед приемом каждому выдали бумагу с планом и указаниями, кому где стоять, где будет стоять губернатор, где чиновник, который подаст губернатору мой аттестат профессора, который мне надо принять сначала левой, а потом правой рукой, как поклониться, как отходить и где потом встать. Конечно, телекамеры. Чайная церемония. Разговор с губернатором о совпадении нашего приезда с цветением сакуры. Губернатор красив и очень важен. Дали значок чиновника. Его надо носить. Похожую церемонию мы прошли еще раз при вручения диплома о приеме на постоянную позицию, а это случилось после аттестации еще через три года.

Вежливость, аккуратность, совершенство и красота всего вокруг были поразительны. Каждому приехавшему приставили добровольца, он учил нас, как надо жить в этой стране. Мы с нашим по-настоящему подружились. Шимао-сан показал нам все замечательные места в городе и его окрестностях, а их много, научил ходить в магазины, собирать и сдавать мусор и множеству других мелочей, без которых жизнь в совершенно чужой стране была бы невозможна. Прощание с ним и его женой Муцко-сан через девять лет было трогательным. При встречах в нашем доме моя жена, как обычно, угощала русским борщом, изготовленным из красной свёклы, которую специально для русских начали выращивать крестьяне близлежащих сёл. Остатки борща, блюда, особенно понравившегося, гости унесли с собой: таков обычай.

Нам, русским, не показалось бы странным, узнать, что эти добровольцы приставлены к нам японскими спецслужбами. Однако, никаких признаков этого мы за многие годы дружбы не обнаружили, только готовность помочь в любом деле.

Первые месяцы в Айдзувакамацу среди русских профессоров шли постоянные разговоры, кто какую купил (купит) машину. Их множество типов. Диллеров по продаже десятки. А заправочных станций в Айдзувакамацу почти столько, сколько в Москве. Мы купили автомобиль Honda-Integra. Его привезли с завода через две недели. Но на это время дали (привезли прямо домой) second hand такую же машину, чтобы ездил. И это без всяких разговоров, подписей, оформления бумаг. Так, чтобы нам было максимально удобно. Привезли, поставили около дома, покланялись и уехали. Все девять лет я каждые полгода получал открытку от нашего дилера с предложением приехать в удобное для меня время проверить автомобиль. Приезжал, мне кланялись, девушка спрашивала, что бы я хотел выпить, чай, сок или кофе, полчасика пил чай и читал газету, тут, опять кланяясь, приносили счёт, провожали до сверкающей машины, говорили китс-кате, что значит будь внимателен, махали рукой - пока меня было видно.

Праздник цветения сакуры - дикой вишни по нашему. Парк вокруг старинного замка весь в бело-розовом облаке, на траве на синих подстилках сотни компаний, пьют саке и пиво, но нет пьяных. Мы с Шимао-сан и его женой Муцко-сан на такой же подстилке. Самодеятельность. Старинные самурайские представления. Японские барабаны - впечатление, как от землетрясения.

Может быть, самое главное - горы. Вокруг города со всех сторон. Самую большую уважительно называют - Бандай-сан. Я говорю так, потому что, обращаясь к человеку, к его имени тоже добавляют уважительное “сан”. Правда, мне объяснили, что совпадение случайное – для горы есть два слова, “яма” и “сан”, второе употребляют для названия больших гор. Устройство японского языка мне понять трудно, как и многое другое в этой стране. Зачем двенадцать систем счисления, отдельных для разных случаев? Например, две бутылки или два человека – цифра два звучит по разному. Моя жена и чужая жена – канай и окусанТокио и Киото – новая и старая столицы страны. Кио – значит столица, то перед названием значит новая, а то после названия – старая. И так далее, такие же сложности. А интересно получается: КИОТОКИОТО......

Бандай-сан еще в снегу. 15 минут на машине, и дух захватывает от красоты и высоты, поворотов, водопадов, обрывов, поначалу казавшихся страшными, но мы быстро привыкли. Лыжные трассы с подъемниками, горячие источники, около них роскошные отели.

Прекрасные дороги со светофорами даже на маленьких перекрестках - максимум безопасности. Левостороннее движение. И к этому привыкли быстро. Никогда не забуду такую сцену. Еду в университет. Вижу, стоят пять маленьких, лет по шесть, девочек в желтых шапочках. Им надо перейти через дорогу. Остановился, помахал рукой, чтобы переходили. Девочки все вместе поклонились, перешли через дорогу, повернулись ко мне и опять поклонились. Я чуть не заплакал. Оказывается, эта вежливость у них уже с раннего детства.

Не могу забыть, как в начале работы в университете зашел к японскому профессору попросить книгу для моего студента. Я нашел её, пользуясь компьютером, в котором можно найти любую книгу, имеющуюся в университете, будь она в центральной библиотеке или в библиотечках при каждой лаборатории. Так вот, этот японец не мог придти в себя от изумления: “Ты, профессор, пришёл за книгой для студента!?”. О том, как эта японская черта отражалась в отношении профессоров и студентов, расскажу позднее.

Для занятий с нашими студентами в лаборатории - аудитория с доской. Все, что написал на доске, нажатием кнопки вводится в компьютер и может быть тут же напечатано. У меня рабочая станция, как у каждого не только преподавателя, но и студента, работающего в лаборатории. Кроме того, в офисе мощная персоналка. Маленький компьютер стоит дома. Конечно, в лаборатории FAX, ксерокс, кондиционер, горячая и холодная вода, кипятильник. На нужды, связанные с преподаванием и научной работой, могу тратить сумму, эквивалентную примерно двадцати тысячам долларов в год. Для меня всё это было потрясающе.

Конечно, теперь, побывав в бостонском MIT, я понимаю, что этот уровень обычен для лучших учебных заведений мира, но в то время восхищению не было предела. Да и такого порядка, как в нашем университете, я не встречал нигде.

В нашем интернациональном университете рабочих языка два – японский и английский. Знать японский не обязательно. Читать лекции можно и на английском. В течение первого года я пытался выучить японский на специальных, для нас организованных, курсах. Я уже говорил, что язык очень сложный, и оказалось много более важных дел: научная работа, подготовка лекционных курсов, освоение новой для меня техники, и я бросил это дело. И не я один. Но дети русских через год уже говорили по-японски лучше, чем по-русски.

Очень интересно проходили заседания Совета Университета. В специальном зале два ряда столов, за ними сидят члены Совета – полные профессора. Во главе президент и директор. Вокруг по стенам на стульях - чиновники из управления университетом. У каждого профессора обозначенное табличкой место с фамилией по-английски и по-японски, микрофон и наушники. Можно слушать выступления непосредственно или в переводе, через наушники. Например, я задаю вопрос по-английски. Переводчица, которую привозят на заседания из Токио, переводит мой вопрос на японский. Мне отвечает президент университета по-японски. Его ответ переводится на английский. Поэтому, если смешно, то смеются по очереди.

Теперь о городе. Магазины. Супермаркеты. Японская чистота и порядок. Приветливость, поклоны, поклоны. Деньги берут, протягивая обе руки ладонями кверху и с глубоким поклоном. По-английски в магазинах, да и вообще в городе не говорит почти никто. Это не то, что почти тридцатимиллионный Токио, хотя там тоже далеко не все понимают английский, но понять тебя могут чаще.

Айдзувакаматсу - один из трех больших городов префектуры. Но посредине города - рисовые поля. Дома и домики - двухэтажные. Мягкая архитектура. Какое-то очарование от этого города. Дома стоят очень тесно. Это Япония, где население немного меньше, чем в России, но площадь, в и так десятки раз меньшая, почти вся занята горами.

Конечно, у каждого дома - садик. Камни, цветы, причудливой формы годами выращиваемые маленькие деревца - банзайчики. Иногда ручеек и даже маленький бассейн с красными карпами. Идеальный японский садик - камни, растения, журчащая вода. Забыл только, что каждая из этих составляющих значит. Ухаживают за ним с особой тщательностью. Cад, как и чайная церемония, один из важных источников наслаждения и место для медитации.

Сделаю отступление и приведу выдержку из “Книги чая”, написанной по-английски японцем Какуза Окакурой (1862 –1913). Перевод на русский сделан нашей приятельницей Марией Савченко. Похоже, многие русские, не только я, пытаются понять причину японского чуда. Маша ищет тоже. Для японцев чайная церемония – одна из многих церемоний, украшающих их жизнь. Так вот, немного из книги.

В Китае в VIII веке чай вошел в область прекрасного, как один из видов получения наслаждения. Япония в XV веке превратила его в религию эстетичности. Чаизм - культ, основанный на поклонении прекрасному среди грязных фактов обыденного существования.

Это попытка сделать что-то возможное из этой невозможной вещи, которую мы называем жизнь. Философия Чая – не просто эстетична в обычном её понимании, а в её определении соединены с этикой и религией это наши взгляды на человека и природу.

Это гигиена, когда она настаивает на чистоте. Это экономика, когда она показывает удобство простого по сравнению со сложным. Это моральная геометрия, когда она определяет наше ощущение пропорциональности во Вселенной.

Чай вошёл и в дома знати, и в жилища бедняков. Крестьяне научились аранжировке цветов, наши рабочие воплотили свое понимание прекрасного в скалах и водах.

Где-то тут кроется одно из главных различий между Россией и Японией. В России говорят: “Нечего церемониться”, в Японии же, кроме чайной, есть множество других церемоний, определяющих красоту поведения. Я ещё вернусь к этому, но пока один пример, поразивший меня, уже “больного” Японией, во время первого, после переезда в Японию, посещения России.

Пришел в сберкассу. Надо было заполнить какой-то бланк. Обратился к служащей с вопросом, как его заполнить. Она, не поднимая головы, ответила: “Вы что, сами не знаете?”. И это после Японии, где, когда я приходил в банк, спрашивали, не хочу ли выпить чашечку чая, если было жарко после улицы, давали веер, приглашали переводчика, чтобы лучше понять, что мне нужно. Но чтобы хамовато разговаривать со мной, не поднимая головы?

Тут бы надо рассказать, как в первые месяцы пребывания в “Стране восходящего солнца” японка обучала русских жён японскому этикету. В частности, тому, как надо вручить подарок человеку. Она, эта японка, чуть с ума не сошла, когда жена одного профессора отдала предмет, изображавший подарок, жене другого профессора одной рукой, не повернувшись к ней лицом и без поклона.

Вернусь в Айдзу. Почти в каждом домике, особенно в центре города, что-нибудь: чайная, магазинчик, ресторанчик, парикмахерская. Несколько десятков магазинов и супермаркетов американского стиля - таких, как "Seven - Eleven", “Department store”. Много залов игральных автоматов. Говорят, что это очень крупный бизнес, принадлежащий корейской мафии. Конечно, есть винные магазины с винами со всего мира, включая русские водки всех сортов. Магазины есть, а пьяных нет.

Город - слияние американского стиля в большом и японского в малом. Удивительно взвешенное сочетание. Чужое - только то, что удобно. Если не считать игорных домов, комиксов, идиотских фильмов и рекламу по TV, как на Западе. Как-то в Токио с удивлением наблюдал огромную очередь рано утром перед открытием игорного дома. Еще удивление: японки рады выйти замуж за американца. Я их не понимаю.

Конечно, самое поразительное - дети. Утром школьники в форме на велосипедах, маленькие - в специальных автобусах. Все поголовно черноволосые и черноглазые. Нерабочий день –"День детей". Центр города перекрыт для автомобилей. Толпы людей. На специально проложенной по главной улице колее – настоящий, но маленький, поезд с паровозом. Из паровоза идет пар. Паровоз гудит, поезд едет. Верхом на паровозе взрослый машинист. Верхом на вагонах - дети. Можете представить себе их лица. В огромных котлах варят разное и раздают детям. Например, суют очищенные бананы в кипящий шоколад. Городские пожарные привезли свои машины, уже настоящие, дети лазают по ним, где хотят. Пожарные подсаживают их и улыбаются.

В нашем городе, как и везде в Японии, кроме очень больших городов, нет воровства и вандализма. Не надо хвататься за задний карман, не сунул ли туда нечаянно кошелек. Свой бумажник со всеми документами там и носил. Опять сравню с Россией, где во время последнего приезда в Петербург на Невском, когда я в толпе входил в Дом Книги, в карман ко мне, к счастью, оказавшийся пустым, влез парень. Пришлось схватить его за руку. Он улыбнулся, и я его отпустил.

Всё время сравнивал Айдзувакаматсу с городом Гдов Псковской области, где мы часто бывали, отдыхая неподалеку в деревне Добручи. Сколько лет я ни ездил в этот город на берегу Чудского озера, столько лет с трудом проезжал огромную дыру в асфальте перед зданием райкома партии. А на берегу можно было увидеть, как пьяный шкипер, с треском причаливая рыболовный бот, выбрасывал на берег ящик ряпушки и с радостью отдавал его за бутылку водки. Огромный старинный Гостиный двор, в котором работают только два магазина – с хлебом и с водкой. Пьяные мужики валяются на ступенях.

Повседневная жизнь в Айдзу была увлекательна. Роскошная природа, горы, чудесные пейзажи, особенно осенью. Наш дом стоял в таком месте, что я собирал грибы даже во время получасовой утренней прогулки. Но, может быть, самое главное – онсены, то есть горячие источники, которых вокруг нашего города несколько десятков. На базе каждого маленькая или большая гостиница, в которых люди останавливаются, чтобы в течение нескольких дней наслаждаться сидением в бассейнах с хлещущей из-под земли натуральной горячей водой. Бассейны в помещении, или на открытом воздухе. В последнем случае они называются ротембуро. Каждый онсен обладает своим неповторимым составом воды. На стене висит плакат, в котором указан этот состав и объясняется, чем полезен источник, от каких болезней он может излечить. При источнике - обязательно сауна.

Какое это удовольствие - сидеть в ротембуро высоко в горах вечером в снегопад! Или в ясный вечер любоваться звёздным небом и думать про остатки моих запоминающих устройств, попавших на Венеру и Луну с советскими ракетами лет тридцать тому назад. А по дороге домой заехать в магазин, купить гарантировано свежей сырой рыбы и дома запить пивом главное японское блюдо – суши.

Если оказывалась пара свободных часов, их можно было провести, гуляя вокруг водохранилища, образованного огромной дамбой высоко в горах, хотя ехать туда от нашего дома всего минут пятнадцать по очень красивой дороге. Водохранилище накапливает воду, которой весной заливают рисовые поля. Едем на машине по этой дороге, слушаем записанные на плёнку русские романсы, проезжаем последний туннель, ставим машину около дамбы и идем вокруг водохранилища. Перед дамбой - она называется "Toho Dam" - большие щиты, на которых приведен план водохранилища, размеры дамбы, даты начала и завершения строительства, объем воды в водохранилище, длина дороги вокруг водохранилища и масса другой информации. Вокруг шесть с половиной километров. Высота дамбы 70 метров. Всё написано по-японски и по-английски. И это ради нескольких человек, которые иногда прогуливаются здесь.

Около трёхэтажного здания, где находятся механизмы управления затворами, японский садик. А глубоко внизу, под дамбой цветник, форма которого воспроизводит иероглифы, обозначающие название дамбы. Дамба никем не охраняется. Все автоматизировано. Только телекамеры. И нет солдата в длиннополой шинели с винтовкой с примкнутым штыком. Тишина, поют птички, крякают утки, в лесу криптомерий, покрывающий нижнюю часть горных склонов, там иногда кричат какие-то звери. На вершине горы пара сосен, каким-то чудом забравшихся на такую высоту. По одному берегу водохранилища идет асфальтированная дорога, по которой можно приехать в маленькую деревушку, еще выше в горах и дальше - в старинный буддистский монастырь, его теперь восстанавливают, там многие десятки статуй Будды и других богов. Я, к сожалению, мало что понимаю в буддизме, но, несмотря на это, лицо Будды всегда светится добротой.

Что заставило меня задуматься, так это дорога, тоже асфальтированная, идущая по другому берегу водохранилища. Она нужна только для того, чтобы мы могли обойти вокруг водохранилища. Представьте себе, что значит построить дорогу в горах. Её надо не только прорубить в скалах, но и покрыть железобетоном горный склон, чтобы во время землетрясения камень не упал на машину. А зачем это делать по обеим сторонам водохранилища? Только чтобы мы могли гулять и любоваться чудным горным пейзажем? А зачем цветник под дамбой? Для той же цели.

И вот там-то, мне кажется, я начинал понимать, в чем причина различия между моей родиной и Японией. Пока Советский Союз тратил до 80% национального продукта на холодную войну со страшным врагом - Америкой, на поддержание образа Великой державы, Япония украшала свою страну. Японские военные расходы – всего 1% национального продукта.

Японцы впитывают западную культуру. Около нашего небольшого города два замечательных музея – неподалеку от города построенный при нас очень богатый музей Сальвадора Дали и расположенный около замечательно красивого горного озера музей “Фей и волшебников”, в котором собраны книги и картины посвященные сказкам. Там есть книги даже ХVIII века. Эти музеи также удивили меня, как и наш университет.

окончание следует

Комментарии

Добавить изображение