МЕДИЦИНСКАЯ ЕРЕСЬ, или ЖИВОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО

[перевод Аркадия Прокопова]

© Michael Gearin-Tosh "Living Proof, A Medical Mutiny". Publisher: Scribner (April 9, 2002) ISBN: 0743225171

Майкл Гирин - Тош, заболевший раком костного мозга профессор литературы Оксфордского университета, Великобритания, отвергший все предписания специалистов - онкологов, хронологически описывает борьбу за выживание, из которой он вышел победителем с помощью морковного сока, клистира и любящих, преданных друзей.

Диагноз - рак. Онколог советует немедленно начать хемотерапию. Без нее я умру через несколько месяцев; с ней - могу прожить два, может быть три года. Я прошу мнения второго специалиста. Совет тот - же: начать хемотерапию немедленно. Третий специалист - онколог, мировое светило, в частном разговоре сообщает, что начав хемотерапию, я "пропащий". Что остается делать? С помощью друзей, особенно Рэйчел Трикетт (бывшая зав. учебной частью колледжа св. Хью, моя соседка по квартире последние 25 лет), Кристин Кэррит (врач) и Кармен Уитли (моя бывшая студентка) – я пытаюсь найти ответ.

Четвертая неделя августа 1994, спустя два месяца от дня постановки диагноза множественная миелома - рак костного мозга. Я звоню доктору Рэю Паулсу, заведующему отделением лейкозов и миеломы в королевском госпитале Марсден, в Саттоне. Сначала болтаем о театре, о политике, и об Италии. Ни слова о медицине. Мы даже сошлись во мнении, что такое надежда...

"Как вы определите понятие оптимизм"? - спрашивает он.

"Не знаю кто это сказал, признаюсь лишь что не я придумал: оптимист уже знает как ужасен этот мир; пессимист все еще выясняет".

"Уверен, что мы поладим..." смеется Рэй в ответ.

Я сообщаю Рейчел, что Кармен пойдет со мной на консультацию к др. Паулсу.

"Она что, всегда готова к соучастию в убийстве?" - спрашивает Рейчел.

Кармен и Паулс оживленно дискутируют по поводу статистики (Паулс знает ее наизусть); о прогнозах, гипотезах, предположениях и интерфероне (лекарство. А.П.). Он видит, что Кармен меня поддерживает и помогает мне, провоцируя его высказать все, что он думает. Говорит он откровеннее чем другие консультанты. Известно ли мне, что "лечение чревато побочными действиями, в том числе и смертельными? Это неизбежный риск". Но он дает мне примерно 60% шансов на полную ремиссию.

"Ремиссию на какой срок?" - спрашивает Кармен.

"Терапия постоянно совершенствуется. Трудно сказать."

"Ну а если я просто умру от болезни?" - спрашиваю я.

"Нулевой результат никогда нельзя исключить..."

Каждый день я проделываю необычные, сложные в исполнении китайские дыхательные упражнения; однако повторение не делает их менее трудоемкими. И не укорачивает. Я обнаружил, что их невозможно выполнять, если не приведешь себя в нужное духовное равновесие. Или же я просто хронически напряжен? Бывает что около часа уходит на подготовку.

Вдохнуть через большой палец левой ноги, поднимаясь выше к бедру. Выдохнуть через большой палец правой ноги.... Вдохнуть через ладони. Выдохнуть через крестец. Это еще чуднее, чем дышать через большие пальцы ног.

28 августа - 3 сентября: письмо от Кармен.

"Мне очень понравилась прилагаемая книга Лесли Кентон, "Рецепты живой энергии" - она много интересного сообщает о противораковых диетах. Я пытаюсь раздобыть книгу Макса Герзона "Лечение рака", похоже это самая важная книга, на нее много ссылок".

Первая неделя сентября: Мой дорогой друг Ольга Полицци убеждает меня посетить вьетнамского врача, др. Х. Он был зав. хирургическим отделением полевого госпиталя во время войны Юга с Севером. После победы коммунистов оказался в концлагере. Позже его выпустили, потому что "обнаружили что им нужны врачи, и врачи с Юга оказались гораздо лучше подготовленными".

Др. Х решил убежать из Вьетнама. Ему удалось попасть в Англию, и получить лицензию на практику.

"А как работает акупунктура?" - спрашиваю я.

"Об этом известно мало. Я не могу вылечить ваш рак; я лишь стараюсь помочь вашему организму справиться с ним самостоятельно".

Др. Х вонзает мне иголки чуть выше лодыжек, еще выше в ноги, потом в живот и в руки. Целый час я лежу, расслабляясь. Вернувшись домой, глубоко засыпаю.

Кармен отыскала новое светило: профессора Шермана в Нью - Йорке, звонит ему. В ходе длительной беседы она выясняет поразительный факт: у него есть больной миеломой, который отказался от хемотерапии, и болезнь у него не прогрессирует уже более 10 лет. Один - единственный пациент, но для нас это уже прорыв.

До этого дня все наши размышления не выходили из мрачной тени книги, в которой я прочел в день постановки диагноза: "Множественная миелома неизлечима. Среднее время выживания от момента постановки клинического диагноза до смерти: у нелеченных пациентов - менее года, и два - три года у подвергнутых лечению. Около 15% больных умирают в первые три месяца."

Вторая неделя сентября: Я делюсь с др. Х своим восторгом по поводу больного, выжившего без хемолечения у проф. Шермана. Выражение лица у др. Х двойственное: улыбка ребенка, глаза выдают скепсис.

"Думаете мои надежды неоправданы?" - спрашиваю я.

"Может и выпадет счастливое число, кто знает."

Др. Х втыкает иголки.

"Когда я покидал Вьетнам, начался ураган. Выпало плохое число."

Др. Х рассказывает, что он был в переполненной лодке. Ураган сломал руль, посудина дрейфовала три дня, пока корабль из Глазго их не подобрал.

"Мы посылаем открытки капитану ко всем праздникам" - говорит он.

Кармен нашла в Лондоне врача, который сам лечился по Герзону, он с удовольствием готов меня принять.

"Но Кармен, прежде мне бы надо что - то узнать о лечении по Герзону."

Кармен хихикает.

"Что в нем смешного?" - спрашиваю я.

"Кофейные клизмы."

"Ни разу в жизни мне не делали клизму."

"Счастливчик Майкл. Клизма по Герзону - это 0.75 литра."

"0.75 литра... кофе?"

"Да."

"Вы имеете в виду две молочные бутылки.... кофе? "

"И ежедневно. Четыре раза."

"0.75 литра четыре раза?"

“Верно.”

“Но это же будет три литра....”

"И еще кое - что интересное. Помните, кто работал с Рэйчел, когда я подавала документы в Оксфорд? До того, как вы пригласили меня на эту должность?"

"Понятия не имею".

"Одна молодая преподавательница современных языков, ее зовут Джоан Спенсер."

"Я знаю Джоан. Она очаровательная женщина."

"У нее был рак. И она его вылечила по Герзону. Не мешкайте, поговорите с ней о клистирах."

Немедленно звоню.

"Джоан, я и не знал что у вас был рак."

"Верно, был. Много лет назад."

В 1983 на руке у Джоан появилась черная бородавка размером с горошину. Что, неужели меланома, этот жуткий рак кожи? "Да," - сказал врач, удаливший опухоль. "Нет," - сказал другой. Третий заключил что это была злокачественная опухоль, но она удалена полностью.

В 1987 у Джоан подмышкой выросла опухоль. Оказалась - крайне злокачественная метастазировавшая меланома, ее опять удалили хирургически. Джоан прочитала книгу, которая и привела ее к терапии Герзона. До сего дня у нее нет никаких признаков рака.

"Помните Кармен Уитли?" - спрашиваю я.

"Конечно. Очень красивая девушка. Блондинка. Надо было догадаться... Она все еще с вами?"

"Она мне посоветовала Герзона."

"У вас что, рак?..."

"Да."

"Бога ради, не давайте врачам вас прикончить."

"Кармен посоветовала мне спросить у вас о кофейных клизмах."

"Классная штука. Я всю "Войну и Мир" прочла, пока их делала."

Джоан сообщает, что купить клистирное оборудование можно в магазине санитарных принадлежностей на Паддингтон стрит. Тотчас еду туда.

"Спринцовка или подвесная, сэр?"

Я не знаю.

"Бывают спинцовки и подвесные клизмы, сэр. Это разные процедуры. Клизма для вас?"

Он говорит негромко, но все в магазине смолкают и прислушиваются...

"Сара, покажи спринцовку!"

Они распаковывают нечто, сделанное из розовой резины. Я говорю, что едва ли 0.75 л. кофе войдет в этот баллончик.

"0.75 литра? Сара, ему нужна подвесная!"

Доктор, применяющий лечение по Герзону живет в красивом доме на Брук Грин, в западном районе Лондона. Зовут его Бернард Кортни - Майерс.

"Это лечение вам помогло?" - спрашиваю я.

"До сего дня нет рецидива."

"Насколько необходимы эти клизмы?"

"Абсолютно обязательны. Четыре ежедневно."

"Ну а технически, как это выглядит...?"

Бернард смотрит на мое приобретение. Простая процедура: кофе остудить до температуры тела, смазать догадайтесь где, лечь, вставить наконечник, открыть краник (взять "Войну и Мир"), через 15 мин. - в туалет.

Третья неделя сентября: в разговоре с моим другом Дэвидом Амброзом я упоминаю терапию по Герзону. Он говорит что спросит мнение светила, профессора Эрнста Уайндера, того самого американского эксперта что сказал по моему поводу: "если ваш друг тронет хемотерапию - он пропащий...".

Вскоре Дэвид звонит мне. "Уайндер сказал: "Я бы не стал лечить по Герзону свою любимую собаку".

Звонит Кармен. "Майкл, я позвонила в Бристольский центр помощи раковым больным и спросила их мнение о Герзоне."

"Ну?"

"Голос ответил, "Мы не применяем терапию по Герзону. Это слишком хлопотно, много стресса."

Я спросила голос: " А вам не кажется, что умереть от рака - это тоже большой стресс?" Конец разговора.

"Они что, не захотели дальше говорить?"

"Более или менее... Поэтому я позвонила Шарлотте Герзон. Дочери великого врача. Она директор клиники имени Герзона в Мексике."

"Кармен, вау....."

"Как вам известно, я сомневаюсь насчет этих клизм."

"Этого я не знал."

"Кофе вообще - то вреден, и они там как – то... недоброжелательно отвечали. Я попыталась спровоцировать Шарлотту Герзон на откровенный разговор. "Ваш друг должен понять" - сказала она, - "и вы тоже, что каждый элемент этого лечения преследует определенную цель. Делайте все как описано. Потом уже задавайте вопросы."

"Почему Кармен ударяется в крайности?" - спрашивает Рейчел. "То вы идете к одному консультанту, то к другому, то она заставляет вас тереть морковь."

"Она ищет и хочет исследовать все разнообразные возможности лечения."

"Рассмотрение возможностей годится для обучения исследовательской работе. Но у вас рак. Это бред какой - то, абсурдная смена ролей преподавателя и студентки... Зачем вы на это поддались?"

"Есть такое лечение, о котором она пытается выяснить все детали. Метод Герзона. Джоан Спенсер прошла это лечение."

"У Джоан был рак?"

"Да."

"Вот не знала. Джоан - хороший специалист и здравомыслящая женщина. Она тоже морковкой лечилась?"

"Да."

"Морковью лечат рак?"

"Похоже что сок помогает."

"Тогда почему же все больные раком этого не делают?"

Я покупаю книгу Герзона, "Лечение рака." В приложении он заявляет: "Я уверен, что рак не требует специфического лечения..." Потрясающая фраза. Я рассказываю Рэйчел, что в Марсденском госпитале я видел километры полок, уставленных медицинскими журналами по раку. Тем не менее, Герзон думает, что рак не требует специфического лечения.

"Как это понять?" - спрашиват Рэйчел.

Четвертая неделя сентября: за обедом Кристин Кэррит берет книгу Герзона и листает.

"Здесь лишь один раз упоминается миелома," - говорю я.

Читаю соответствующую выдержку из книги: "Можно добавить, что лечение лейкозов и миеломы требует приема повышенных доз печеночного сока и витамина В12....обмен веществ при этих злокачественных заболеваниях нарушен глубже и иначе, чем при других типах рака."

По поводу живительного печеночного сока в приложении (Appendix III), написано:

"3 Октября 1989 г. институт Герзона пришел к решению прекратить использование сырого говяжьего печеночного сока... Причиной этому стали множественные вспышки бактериального гастроэнтерита".

"Итак, не только мой рак хаотически выделяется из общей массы, но и лекарство тоже выделяется..., хотя и оно уже отпало."

"Майкл, мне кажется что вы скорее педант, чем человек хаоса."

Мы принимаемся за обед.

"А ведь в Оксфорде скоро начинается учебный год?" - спрашивает Кристин.

"Да."

"И что вы решили?"

"Не знаю, смогу ли я работать".

"Надо попробовать."

Первая неделя октября: В нашем колледже новый директор. Лорд Плант был прежде профессором политических наук и философии в университете Саутхемптона. Кроме того, он активный член Лейбористской партии.

Проходя собеседование на этот пост и отвечая на вопросы, он рассказал нам что в молодости попробовал стать монахом. Но две причины этому помешали. Первая - еда. Вторая - настоятель монастыря, который однажды спросил его: "Плант, как вы думаете, сможете ли вы меня любить?"

Плант ушел из монастыря, женился и стал ученым.

Лорд Плант встречает меня по - деловому и без лишних слов садится за свой стол. Я знаю, что в его власти отправить меня на пенсию по болезни. Кто - то должен выполнять мою работу: я старший преподаватель англистики, у меня более 40 студентов и кроме того, административные и академические обязанности - необходимые составляющие работы Оксфордского профессора.

Лорд Плант изучает медицинское заключение и предлагаемые возможности лечения с невозмутимостью философа. Закончив, говорит: "Здесь очевидно нет простого решения. Но, знаете... бунтовщики мне по душе: я буду рекомендовать чтобы администрация оказала вам поддержку."

Вторая неделя октября: Сотрудники по колледжу распределяют административные обязанности. По закону подлости меня определили шефствовать над кухней. По мере того как моя диета скудеет (даже сам Герзон называет свой режим "не вызывающей восторга диетой...") - я вынужден созерцать роскошные супы из бычьих хвостов, запеченный хаггис, жареного гуся, и рыбный пирог в гусином жире. Моя диета грозит пасть перед неотразимостью блюда устриц. Или свежего, сочащегося бри из козьего сыра. Не могу удержаться от соблазна понюхать и даже лизнуть капельку потрясающего кларета, когда его выставляют для особых оказий. Но по большей части я существую на вареной моркови, салатах, овсянке и фруктах.

Джоан Спенсер зашла меня проведать. Она нашла поставщика, тот раз в неделю доставляет органически выращенные овощи. Во время разговора - напряженный момент.

"Кларет!?" - обвиняюще восклицает Джоан, заметив темную бутылку под столом. Но там был всего лишь свекольный сок.

Третья неделя октября: Кармен советует мне взять на вооружение статью Лайнуса Полинга и Абрама Хоффера. Опубликованная в 1993, она посвящена анализу 134-х случаев "пациентов с последними стадиями рака", из которых 101 принимали витамины, 33 - не принимали. Принимавшие витамины жили гораздо дольше.

Полинг и Хоффер детально перечисляют разные типы рака у всех 134-х пациентов. Номера 258 и 270 - пациенты с миеломой. Номер 258 умер через год после начала исследования, номер 270 был все еще жив, когда статья готовилась к печати.

Четвертая неделя октября: Кармен звонит в Канаду, пытается найти доктора Хоффера. Находит. Да, пациент номер 270 все еще жив.

30 октября - 5 ноября: Не могу найти времени делать китайские дыхательные упражнения. Не способен расслабиться до нужного состояния. Могут ли клизмы это заменить? Ронни Шварц как раз звонит из Калифорнии в тот момент, когда я готовлюсь к первому эксперименту, о чем я ей и рассказываю.

"О... господи," - говорит Ронни тоном, который я не забуду. Клизма отнимает час времени. Др. Герзон требует четыре клистира ежедневно, как и др. Де Вриз, у которого я научился китайским дыхательным упражнениям, настаивает на трех занятиях в день; но откуда взять столько времени? Еду в Лондон на иглоукалывание. Др.Х задирает мою рубашку чтобы вонзить иглы и смеется.

"Кожа у вас желтая, цвета канарейки."

"Я пью морковный сок."

"У меня была пациентка, умерла недавно. Она сумками покупала морковку, каждую неделю."

"Рак?"

"Да. Сумками морковку покупала. Скоро вы будете похожи на морковку."

Иголки воткнуты. Опять смеется.

"Но, др. Х, она ведь умерла?"

"Она покупала морковку 20 лет. Умерла от рака. Умерла в 94 года."

Первая неделя ноября: Я работаю со студентами, читаю лекции, сижу на институтских собраниях и тд., обычная работа преподавателя. Самочувствие прекрасное, но часто выпадают дни, когда нет времени на дыхательные упражнения и клистиры. Звонит др. Паулс. Во время нашей августовской встречи он просил ему звонить в случае, если я захочу разрядить агрессию, свое негодование по поводу моей болезни. "И если вы мне не будете звонить, я сам вам позвоню." Мы долго болтаем о пустяках. "А вы не хотели бы попробовать курс хемотерапии - всего один - просто посмотреть как вы на нее реагируете?" - спрашивает он. "Вы же собрали мнения и рекомендации со всего шарика. Если вы нашли лучший лечебный протокол, мы его и применим. Пришло время начать действовать. Это мой профессиональный совет. Пожалуйста, отнеситесь к нему серьезно."

Вторая неделя ноября: Читаю лекции, работаю со студентами, работаю с литературой как вроде бы и не болен раком. Соблюдаю, более или менее, диету. Пью соки. Иногда, не каждый день, ставлю клизму. Клистиры я использую в замену дыхательных упражнений, для которых времени точно нет...

Третья неделя ноября: Плохой анализ крови. Усталость. Еще один анализ, все стало хуже. Я серьезно болен. Несколько недель тому назад я нашел помощника, он готовит овощи, делает свежие соки, готовит кофе и ходит по магазинам. Сейчас он моя главная опора.

Меня навещает Аллан Баллок, член совета учредителей колледжа, историк Гитлера и Сталина. Аллан рассказывает что когда он был уже вице - канцлером Оксфордского университета, его выдвинули на профессуру, через выборы. Участвуют семь избирающих, независимо от специальности: несколько специалистов, несколько неспециалистов, некоторые занимают высшие академические должности. Обычно идут оживленные дебаты. Избиратель Х критикует высказывания избирателя У, а то и его лично. Исключения были только в медицинских избирательных комиссиях и заседаниях. Эти избиратели заранее решали и знали, кто у них будет Главным Кобелем, и когда он гавкал, все прочие поджимали хвосты.

"Врачи гораздо больше похожи на армию, Майкл, чем вы себе можете вообразить," - говорит Аллан. "Нет смысла собирать мнения еще и еще разных и других специалистов. Мне кажется, что разница будет только в случае если вы попадете к одному из настоящих больших исследователей. Уловка 22. Но они не работают с больными. Тем не менее, здесь в Оксфорде у нас есть исключение. Курирующий нас профессор медицины - сэр Дэвид Уэдеролл - член Королевского Общества врачей. Его Институт Молекулярной Медицины - один из ведущих исследовательских центров. Тем не менее, Дэвид - редкое сочетание исследователя и доктора, он продолжает и любит врачевать. На протяжении всей своей карьеры он заботится о людях не меньше, чем о своей науке. Давайте - ка я ему напишу."

Четвертая неделя ноября: Новый способ сокращения длительности телефонных звонков: "Привет! Страшно рад твоему звонку. Однако учти, я сейчас как раз ставлю себе клистир."

Дрю Хайнц - хорошая знакомая - приглашает меня останавливаться у нее, когда я еду на прием к врачам в Лондон.

"Берите с собой помощника и ночуйте в моей квартире для гостей сколько нужно." Но мне нужен покой. Почему бы не сьездить в Шотландию? Мария Вилан, замечательная студентка, предлагает поехать со мной. Я сообщаю Бену Россу, бывшему студенту с которым тоже установилась дружба, что еду туда.

"Но я тоже поехал бы, Майкл. А можно я и Джеймса прихвачу?"

Джеймс Марш тоже был моим учеником в Оксфорде лет 10 назад. Сейчас он работает на ВВС директором отдела документов.

Декабрь: мой дневник неполон за дни, проведенные в Шотландии, так что я полагаюсь на память Бена и Джеймса.

"Однажды ночью мы решили, что вы умираете, " - говорит Бен. "Несколько часов подряд вы выкашливали белую пену. Но продолжали настаивать на выполнении всех процедур."

"Вы продолжали ежедневные прогулки, хотя бы просто выйти в сад, почти каждый день," - вспоминает Джеймс. "Погода была дрянная. Вы заставляли себя печь хлеб. Лечебный план предусматривал хлеб без соли, а его мы не могли нигде купить."

Вернувшись в Лондон. Дрю Хайнц выстояла суровый тест на подлинность дружбы: ну кто бы еще допустил вторжение кофейных клизм в Мэйфэр? (фешенебельный район в Лондоне).

Квартира Дрю очень тихая, и мое время уходит полностью на рутинные дыхательные упражнения, соки, клизмы, короткие прогулки и сон. Порой Дрю вытаскивает меня на культурные мероприятия. Она хочет доказать и убедить меня, что мне все еще интересна культурная жизнь, и делает это весьма изысканно, без лишних слов. Друзья ненавязчиво присоединяются к ней в попытке предотвратить мой уход в себя: Ольга Полицци, Тесса Кесвик и Ромили Мак Элпайн. Бенджамен и Джеймс тоже иногда заходят.

Я планирую присоединиться к Рэйчел на Рождество в Оксфорде. К ней приедут друзья, и как обычно, в нашем жилище будет весело. Но я опять плююсь пеной и погода мерзкая. Дрю уезжает на Рождество, а мой помощник едет к своим родственникам. Приходится убедить Рэйчел, что мне лучше остаться в квартире Дрю. Бен готовит соки. Кристин готовит ужин. Дрю возвращается и настаивает на вечеринке. Нас лишь двое, но мы шикарно празднуем Новый Год.

Проходят темные и туманные дни, и хотя я часто один в квартире, что - то происходит; есть положительный сдвиг. Дыхательные упражнения идут легче. Почему - то мне хочется читать о России для того чтобы расслабиться перед клизмой и начать процедуру. Если я читаю что - то другое, мой разум сопротивляется.

Похоже, я стремлюсь погрузиться мыслями в Россию на много месяцев. Это становится потребностью. Почему? Эскапизм? Онкологи часто упрекают своих пациентов в эскапизме, похоже и у меня это. Но почему именно в Россию?

Если рак атакует ваш скелет, то китайский дыхательные упражнения - думаете это эскапизм? Или клизмы - эскапизм? Две пинты кофе в толстую кишку, четыре раза в день - это серьезное напоминание, что вы нездоровы. Добавьте сюда бесконечные овощные соки и ежедневные уколы.

Так и получается, что большая часть моего дня уходит на рак. Ежедневно. И куда девать оставшуюся часть? Давать страху подняться на поверхность? Паниковать? Постоянно думать о том, что вы можете противопоставить ортодоксальным врачам, которые считают вас "чокнутым?" Или тратить это время на нечто, существующее лишь в воображении?

Январь 1995: Ронни Шварц звонит. У нее есть домик для гостей прямо над пляжем в Калифорнии; почему бы мне там не пожить? Там же поблизости знаменитая раковая клиника в Ла Холье. Мечтаю о солнце, пляжах, тихом море....

Подошло время визита к сэру Дэвиду Уэдераллу. Он лично выходит меня встретить в фойе Института Молекулярной Медицины и ведет в свой кабинет. Телефон не звонит и секретарша не отвлекает. Все мои медицинские бумаги у него на столе, но сэр Дэвид просит меня рассказать, как я сам все это вижу и понимаю.

Рассказываю мою историю. "Надеюсь, я не выгляжу чрезмерным упрямцем, еретиком?" - говорю я.

"Еретик - слишком мягко сказано, мистер Гирин - Тош." Лицо у него спокойное, но глаза смеются.

"И вы думаете что я сумасшедший, веря в это лечение?" - спрашиваю я.

Сэр Дэвид из тех людей, кто долго думает перед тем как высказаться. Минуты две проходит.

"Надо откровенно признать, мистер Гирин - Тош, мы знаем слишком мало о том, как работает организм."

Я поражен. Сэр Дэвид повторяет: "Мы знаем слишком мало, как работает наше тело."

По окончании рассмотрения моей истории болезни, он говорит: "Это премерзкая болезнь. Жизненно важно, чтобы вы сами о себе заботились. Не поддавайтесь усталости. Не простужайтесь. Не промокайте. Университет будет вас поддерживать во всем что вы делаете, и если нужна помощь, не стесняйтесь просить. Для вас - я лишь на расстоянии телефонного звонка."

"Мы так мало знаем о том, как работает организм" : инстинктивно чувствую, что это поворотный пункт, но не знаю почему именно. Возможно оттого, что неопределенность, сомнение - всегда прячутся в глубине внешне уверенной позиции любого врача. Почему мне понадобилось столько времени, чтобы это увидеть?

Продолжение следует