ПРОВОДЫ
22-09-2006
Об авторе. Родился, учился, женился, родил детей и развёлся в богоспасаемом городе Ленинграде (ныне Санкт-Петербург). Окончил Политехнический Институт и аспирантуру Института Разведочной Геофизики. Работал в закрытых учреждениях (так называемых пя) и в СКБ АН СССР, где занимался проектированием и испытаниями оборудования, предназначенного для пилотируемых космических полётов. Не состоял. Зато привлекался, но недопривлёкся. Участвовал в экспедициях. После ряда осложнений удалось покинуть СССР и обосноваться в США, где и работал по своей прямой инженерной специальности. Опубликованные статьи на русском и английском. Изобретения, защищённые авторскими свидетельствами (СССР) и патентом США.
- - - - - - - - - - - - -
Светлой памяти моего друга геофизика Лёни Бочковского
Стоял пасмурный ленинградский осенний день. Накрапывал мелкий противный дождь. У причала торгового порта стоял дизель-электроход ледового класса “Оленёк”, отправлявшийся в Антарктику для смены персонала и пополнения запасов и оборудования. На нём уходил в составе персонала экспедиции мой давний друг Лёня Бочковский. С Лёней нас связывала давняя дружба, начавшаяся ещё в п/я, куда я пришёл молодым специалистом по распределению после окончания института. Вместе ходили в турпоходы и справляли празники и дни рождений. Много было выпито и говорено.
Но вскоре наши пути разошлись. Я ушёл в аспирантуру Института Разведочной Геофизики, а Лёня, движимый склонностью к полевым работам и высоким заработкам (всё-таки двое маленьких детей), перешёл на работу в Институт Геологии Арктики и Антарктики (ВНИИГА). Но мы продолжали встречаться, когда он возвращался в Питер по окончании полевого сезона и наших встречах неизменно присутствовали Лёнины коллеги с которыми я тоже подружился. Одним из них был Боб (то есть Боря), которого я знал ещё по работе в п/я. Лёня переманил его к себе в институт и Боб тоже регулярно уезжал в полевые партии. В этот раз Боб тоже уходил в Антарктику и у них с Лёней была маленькая двухместная каюта на борту корабля. Сам корабль был доверху загружен. На палубе были жёстко принайтовлены контейнеры, фюзеляжи самолётов и отдельно их крылья. Танки были доверху заполнены авиационным бензином.
Как водится, перед отходом на борту состоятся проводы с соответствующими напутствиями и возлиянием. В назначенный вечер я явился в торговый порт отягощённый авоськой с соответствующим содержимым, предъявил свой паспорт в качестве приглашённого и проследовал на борт. В каюте Лёни и Боба уже было человек пять, потом подошли ещё провожающие и уходящие, в основном геофизики. Некоторых я знал. Мы расселись на койках гостеприимных хозяев, расставили на столе бутылки и закуску, в основном консервы. Кто-то принёс с камбуза кружки и вилки и всем разлили по паре булек. Выпили за уходящих, закусили и закурили. В каюте заметно потеплело от нашего дыхания и пришлось отдраить иллюминатор. После второй-третьей порции и тостов За тех, кто в море”, “За тех, кто в поле”, “За тех кто в МУРЕ” пошли вопоминания о прошедших полевых сезонах. А собравшимся было о чём рассказать! Эти люди не раз бывали в экстремальных ситуациях и возвращались в Питер в свои тёплые квартиры со всеми удобствами, где нагуливали жирок до следующего полевого сезона. А весной начинался зуд: “в поле, в поле, в поле”. Делались прививки от всяких клещей, запасались рыболовными снастями и охотничим припасом, личными вещами. Но возвращались не все, хотя это и случалось нечасто.
Кто-то протянул мне гитару: “давай нашу коронную”. Я рванул по струнам и начал:
Леонид Бочковский
 |
В тайгу заброшены судьбой суровою,
Мы далеко от бани и пивной.
И десять здоровых мужских глоток с энтузиазмом подхватили:
Давно немытые, давно небритые
Сидим в палатке грязной и сырой
Не ищите нас по жарким странам
И на юге не ищите нас.
Мы живём по тем меридианам,
Где Макар своих телят не пас.
Мы страдаем лишь от аппетита,-
Постоянно хочется нам жрать.
Мы вчера с тобою были сыты,
Ну а завтра будем голодать.
В тайгу заброшены…….
Я смотрел на этих мужчин и какое-то тёплое чувство шевельнулось во мне от сознания, что и я принадлежу к этой мужской элите, что на каждого из сидящих здесь можно положиться как на самого себя.
Потом пели Высоцкого, Галича и кто-то откуда-то принёс ещё несколько бутылок. Папиросный дым уходил в иллюминатор.
Боб сидел рядом со мной и уже был в подходящей кондиции. Он знал, что я хочу эмигрировать, но нахожусь в глухом отказе.
“Слушай”,- сказал он, - “у нас в Лас Пальмосе на Канарах будет бункеровка. Давай я тебя посажу в контейнер, а на Канарах выпущу”
“ Спасибо, Боб, говорю, я бы за милую душу, но мать не на кого оставить. Я один у неё”.
“ Ну, как знаешь”
Вскоре по корабельной трансляции попросили всех провожающих покинуть корабль и пожелали спокойной ночи. Слегка покачиваясь, я покинул торговый порт, сплошь уставленный ящиками с надписями: “Куба”, “Куба”, Куба”, и ещё успел на последний транспорт.
 |
||||||||||||
|
Оленек
Судно затонуло 31 октября 1979 года в Балтийских проливах в результате столкновения с танкером “Генерал Шкодунович”. |
Вечером 31 октября 1979 года я по своему обыкновению лежал на раскладном диване в своей комнатушке, держа на груди Спидолу и пытаясь через глушилки слушать БиБиСи, Немецкую Волну и Голос Америки. Как вдруг услышал ошеломляющее сообщение: “ Советское экспедиционное судно Оленёк столкнулось в проливе Скагеррак с паромом, шедшим из Швеции в Данию. На судне возник пожар. Команда покинула судно и на шлюпках направилась в Данию”. Всё. И никаких подробностей. Как потом выяснилось, столкновение произошло не в Скагерраке, а в проливе Большой Бельт между островами Фюн и Зеландия (не путать с Новой Зеландией) и не со шведским паромом, а с танкером Новороссийского пароходства “Генерал Шкодунович”.
Утром я бросился звонить во ВНИИГА, но там ещё не знали деталей. Ещё через несколько часов стало известно, что погибли два человека. А ещё позже стало известно время прилёта всего состава экспедиции в аэропорт Пулково. Конечно же я поторопился в Пулково.
Собралась большая толпа родственников и друзей, среди которых я встретил знакомых мне ещё по Кавказским экспедициям времён моей аспирантуры в Институте Разведочной Геофизики. Один из них знал о моём намерении эмигрировать, хотя мы не виделись много лет, а я особо не распространялся. Уезжаешь? Ну и правильно. Ну их на…”.
И вот я снова вижу Лёню и Боба, проходящих через таможню, слышу приветственные возгласы встречающих, ищу глазами семьи погибших, но не нахожу.
И снова пошли возлияния, на этот раз с прибытием. Заодно и Лёшин день рождения отметили. Много было рассказов. Танкер въехал своим форштевнем прямо в каюту, где спали погибшие, и буквально размазал их по стенке. По случаю танкер протаранил подветренный борт и весь огонь и горящий разлившийся авиационный бензин пошли под ветер. Кто-то бросил в огонь огнетушитель, который слабо пукнул, и на этом борьба с пожаром закончилась, - слишком сильно горело. “Если бы нас ударили в наветренный борт, то всех накрыло бы пламенем и мы бы сейчас здесь не сидели”, - спокойно сказал Лёня. Оставались шлюпки с наветренного борта и капитан отдал команду, которая на морском жаргоне звучит как “свистать всех за борт”. Танкер Генерал Шкодунович” даже не пытался оказать какую-либо помощь, так как сами боялись загореться. Спустили шлюпки, погрузили судовую кассу и документацию и пошли в Данию, благо до берега было несколько миль, оставив позади горящий корабль, который вскоре затонул. На берегу стали считать людей, двоих не досчитались. У меня возникла шальная мысль, что может быть они под шумок испарились и спокойно живут где-нибудь в свободном мире. Во время одного из перерывов в застолье по случаю избавления из Геенны Огненной я отвёл Боба в сторону и спросил:
“ Ну что бы я делал сидя в контейнере? Прыгал бы и как в том анекдоте кричал “сгружайте контейнеры?””
“Ну что ты, я бы тебя выпустил”
“Ладно, сели мы в шлюпки, а откуда я взялся?”
“ Это ничего. Команда ещё не узнала членов экспедиции, а члены экспедиции не знали команду, так что ты прошёл бы на берег”.
“А дальше?”
“Ты бы отстал под видом развязавшегося шнурка, а дальше по обстоятельствам”.
“А дальше падкая на сенсации пресса раззвонила бы, что заяц с дизель-электрохода “Оленёк” попросил политического убежища. Возник бы вопрос, как он попал на корабль. Очевидно во время проводов. Далее учреждение из трёх букв устанавливает имена друзей перебежчика, это нетрудно сделать, имея послужной список. И вас бы стали приглашать на “собеседование в это учреждение”
“ Ну, мы бы сказали, что после проводов ты спрятался на корабле по своей инициативе”
“ Может быть вы бы и отвертелись, но выход в загранку вам бы перекрыли. На всякий случай”
“Да, ты прав. Хорошо, что всё обошлось”.
Через несколько недель Лёня с Бобом ушли в Антарктику на дизель-электоходе “Гижига”. На этот раз проводов не было, - плохая примета.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Лёня Бочковский выходил живым и невредимым из весьма непростых ситуаций, о чём можно было бы написать отдельную книгу.
Он вышел на положенную геологам раннюю пенсию, когда во время перестройки государство прекратило ассигнования на геологию. Купил хутор на Псковщине и вместе со своей женой Галей основал натуральное хозяйство, обеспечив своей семье и семьям детей пропитание во время лихолетия. Умер он случайно и быстро. Во время ремонта крыши сарая под ним подломились гнилые стропила. Он упал на землю, сильно ударился, получил инфаркт и через два часа умер.
Земля ему пухом!
Loading...
