ЛИТЕРАТУРНО-СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС

[Процесс вела Елена Негода]

Процесс восстановлен по материалам гусь-буки. Тексты участников сохранены, включая их орфографию, пунктуацию и интонации. Для восстановления логического единства добавлены отдельные утерянные реплики и движения.

Выражаю благодарность редактору Лебедя за предоставленные архивы и многочасовую помощь в поиске относящихся к делу материалов.

Е.Н.

- - - - - - - - - - -

Судья: Встать, суд идет!

Сегодня мы рассматриваем дело Цветаевой Марины Ивановны, обвиняемой по статье 17.1.4 о массовом распространении безграмотных текстов и статье 21.2.5 о вымогательстве читательского внимания путем перепроизводства общественно-бесполезных и семантически-аморальных слов (графомании) Международного Писательского Кодекса.

Дело представляет прокурор ДЧ. Группа адвокатов со стороны защиты состоит из Дмитрия Горбатова, Михаила, Влад, Надежды Кожевниковой, Бледного Медведя, Анки, Дана Дорфмана, Пригодича, марин, ОО.

Прошу садиться.

ДЧ тяжелой, но уверенной походкой подходит к подиуму, легким кивком приветствует судью, останавливается и осматривает зал. На прокуроре немного помятый костюм, придающий ему добродушный, почти застенчивый вид.

Он торжественно открывает пухлую папку и надевает очки на кончик носа.

Д.Ч.: Ваша Честь,

Цветаева была малограмотна, беспринципна, морально распущена.

Малограмотная вздорная женщина. Не кончила в институте и даже не получила регулярного среднего образования. Очень часто она противоречила себе самой в двух соседних строчках. Если помните, в "Искусстве при свете совести" она в первой части заявляет, что пишет стихи она исключительно для себя, не для читателей и критиков, на которых ей глубоко плевать, а во второй прямо так и говорит, что, мол, было бы неплохо, если бы ей за её писанину деньги платили, мол, ей в Грецию на курорт съездить надо, поэтических впечатлений набраться. То есть, баба не понимала, откуда деньги берутся. Простая логическая цепочка "писанье стихов — напечатанная книга читатели-покупатели — деньги — курорт" была недоступна её мозгам. А уж про "не плюй в колодец" она наверняка с детства наслышана была, но - плевала беспрестанно и остервенело.

И это при вопиющей безграмотности.

Возьмам для примера четверостишье:

"Вас охраняла длань Господня
И сердце матери. Вчера --
Малютки-мальчики, сегодня --
Офицера"

Можно во множественном числе писать "фраера", но не "офицера". Цветаева была малограмотна, бобруйский акцент чувствуется во многих е стишках. Это влияние среды, в которой прошли её детство и юность.

Многие стишки Цветаевой состоят из ахов, охов и повторов, разделённых при помощью тире, скобок и двоеточий. В приведённом стихотворении ("Хвала богатым") три строчки с небольшими изменениями доводят чувства автора до пароксизма:

Объявляю: люблю богатых!
............................
Подтверждаю: люблю богатых!
............................
Присягаю: люблю богатых!

Лирическое поначалу чувство зависимости от сильных мира сего (Цветаева всю жизнь прожила на частные подачки от людей, умеющих зарабатывать деньги), сменятся пафосом, доходящим до ненависти и истерии. Непримиримость и высокомерность по отношению к дающим, презрение к "богатой пошлости" раскорячивает эту аристократку духа, как надутую через соломинку лягушку. Ей бы нырнуть, заткнуть рот, охладить немножко голову, подумать о смысле жизни, да куда там.

В зале слышно хихикание. Несколько адвокатов, не сговариваясь, вскакивают со своих мест, чтобы заявить протест. Но судья опережает их и трижды стучит молоточком.

- Порядок! Прошу тишины и порядка в зале!

Слушатели и участники замолкают и принимают серьезный, но небезразличный вид.

- Продолжайте, прокурор.

Д.Ч.:Вот как характеризует цветаевское “творчество один из свидетелей:

"Читая Цветаеву, слишком часто досадуешь: зачем это сказано так темно, зачем то - не развито, другое - не оформлено до конца. Читая Пастернака, за него по-человечески радуешься: слава богу, что все это так темно: если словесный туман Пастернака развеять - станет видно, что за туманом ничего нету... Спору нет, стихи надо уметь читать, и чтение - труд, отчасти похожий на труд художника. Но Цветаева возлагает на читателя не непосильный, а принципиально невозлагаемый труд - рашифровывать словесную темноту, фильтровать звук, восстанавливать и угадывать ненайденную автором гармонию между замыслом и осуществлением."

В.Ходасевич, Рецензия, Марина Цветаева "После России: Стихи 1922-1925"

И еще:

"К поэзии надо бы отнести и стихотворную трагедию М.Цветаевой "Федра" (вторая часть трилогии "Тезей"). О целом судить преждевременно, но некоторые прискорбные частности "Федры" приходится отметить уже сейчас. "Античные" персонажи трагедии изъясняются на неслыханном, отчасти архаизированом, отчасти модернизированном русском языке. Людям, не искушенным по части стиля, это может показаться своеобразным и поэтическим. В действительности это смешно и наивно. Если принять во внимание неудержимое многоcловие действующих лиц при отсутствии действия, то, кажется, трагедию Цветаевой придётся, в память Козьмы Пруткова, назвать "неестественно-разговорным представлением", в котором нарочитость языка сочетается с небогатством содержания."

В. Ходасевич, Рецензия, "Современные записки", книга 36

Известно, когда Марина Цветаева купила себе на барахолке в Чехии русскопечатающую машинку, в ней не оказалось двоеточия и запятой. Всю оставшуюся жизнь Марина Ивановна печатала свои стишки и поэмы, используя "тире" вместо утерянных знаков. Взялись ли бы вы сегодня поправить е тексты?

Вот выставленная на аукционе в Сотби копия упомянутого акта купли-продажи.

Достает из кармана штанов помятую бумажку и размахивает ей.

Бумажка приковывает к себе взгляды защиты. Михаил несколько секунд неотрывно следит за ее пируэтами в воздухе. Через минуту он не выдерживает и восклицает:

- Но это же чек покупки в BevMo!

(BevMo (устар. Beverages and More!) – сеть винных магазинов, широко распространенная на западном побережье США. прим. ред.)

ДЧ, не дрогнув ни единым мускулом (по причине ли их отсутствия или высшего профессионализма) делает попытку убрать бумажку, но судья его останавливает.

Судья:Я попрошу включить этот документ в вещественные доказательства.

ДЧ склоняет голову и кладет чек в папку.

Судья:Слово предоставляется защите.

К кафедре быстрыми шагами подходит координатор адвокатской группы Дмитрий Горбатов. Всем своим видом он производит впечатление дотошно добросовестного, но еще молодого человека.

Горбатов поднимает голову, и его глаза загораются в преддверии борьбы за семантическое единство и орфографическую справедливость.

Д.Ч.:Ваша честь,

Марина Ивановна Цветаева чуть ли не до самой смерти нарочно из принципа — пользовалась старой орфографией (отменённой в 1918 году).

М. И. Цветаева была ревностной сторонницей дореформенной орфографии: известно, что она чуть ли не до самой смерти намеренно записывала свои стихи с ерами, ятями, фитами и ижицами.

Этого её права никто и не думает оспаривать. Но! Дореформенная орфография не только имела некоторые нормы — она ещё, к сожалению, многих норм не имела: они попросту не успели ещё сформироваться, либо ни один филолог ещё не занимался их упорядочением. Например, теории пунктуации не было вообще: запятые, кавычки и тире ставили “от балды”, вопросительный или восклицательный знак мог заканчивать или не заканчивать предложение альтернативно, а двоеточий в одном предложении вполне могло быть больше одного. Мне доводилось как-то корректировать трактат родственника Цветаевой (Д. И. Иловайского) — это был какой-то кошмар: я мучился вовсе не с тем, что на одной странице приходилось делать до 80 поправок пунктуации, а главным образом с тем, что совершенно ускользала синтаксическая логика автора (у него ведь одно предложение на 13 строк — далеко не предел: конец позапрошлого века)!..

Тем более никто не задумывался тогда над унификацией орфографии фразеологизмов. Цветаева, будучи идеологической сторонницей дореформенной орфографии, следовательно, идеологически же оказалась сторонницей узаконенного разнобоя этой самой орфографии. Я уверен: о том, слитно писать в лёжку или раздельно, Марина Ивановна просто никогда специально не думала. А пунктуацию, как известно, она изобретала свою (кстати, тоже “от балды но совершенно гениально!)…

Действительно, поэтический синтаксис часто отличается от прозаического — и очень сильно. Прямое подтверждение тому, например, допустимость в поэтической речи совсем иной пунктуации, поскольку пунктуация это “графика” синтаксиса. (Та же Цветаева — хороший и яркий пример.) Но ведь оттого что синтаксис способен к видоизменениям, он никак не позволяет двусмысленности!

Д.Ч. (резко встает, обращаясь к судье):Прошу заметить, что французский метафизический язык во времена Пушкина был разработан лучше, чем русский, поэтому вся русская поэзия золотого века насквозь пронизана импортными метафорами. В "Евгении Онегине" их можно просто косою косить. Сам Пушкин в том же "ЕО" с улыбкой написал: "Раскаяться во мне нет силы / Мне галлицизмы будут милы, / Как прошлой юности грехи..."

В конце 19-го века в России был издан сборник поэтических галлицизмов в помощь начинающим поэтам. С той поры их использование стало считаться неприличным. В творчестве А.Белого, Клюева, З.Гиппиус, Бальмонта, Н.Гумилева, И.Анненского, Северянина, поздней Ахматовой, Мандельштама, Брюсова, Маяковского и т.п. вы их уже практически не найдете. Марина Цветаева до поздней поры грешила галлицизмами и германизмами, но она русского языка практически и не знала.

Судья:Возражение принимается.

Горбатов (по непрерывному пощелканванию шариковой ручки в кармане заметно, что нервничает) :Ваша Честь, полисемантизм поэзии и определяет её притягательность.

Мое выступление продолжат другие представители защиты.

Первым из них встает с места Влад, подчеркнуто аккуратный невысокий господин средних лет и непримечательной наружности.

Влад:Вы знаете, я небольшой специалист в поэзии.

В зале шум, замешательство. С галерки летят крики “ну и проваливай отсюда”, “подлый троцкист”, “гадина”. Судья вынужден остановить заседание и гневными ударами молоточка снова призвать всех к порядку.

Влад: Вы знаете, я небольшой специалист в поэзии.Но вот вы высказываете претензию к М.Цветаевой в неграмотном рифмовании. На мой, чисто субъективный и непрофессиональный взгляд, к поэзии нельзя подходить так формально.

Для меня важнее смысл того,что написано, сам дух стиха, чем грамматическая правильность.

Зал, неожиданно для самого себя, тонет в апплодисментах. Спонтанно возникнув, они так же спонтанно стихают, и Влад продолжает:

- Иногда, ради необходимой рифмы, мне кажется, можно пожертвовать общепринятым написанием или ударением. Поэтам можно и нужно это прощать. (Апплодисменты). Я думаю, М.Цветаева прекрасно знала, как правильно писать слово офицеры.

Теперь, что касается бобруйского воспитания. Насколько я знаю, она воспитывалась в очень культурной семье и получила к тому же образование во Франции.

Михаил (продолжая сразу за Владом, чтобы избежать паузы):

Цветаева мне не слишком близка, но вот что писал, впервые прочитав её стихи, Пастернак:

"В неё надо было вчитаться. Когда я это сделал, я ахнул от открывшейся мне бездны чистоты и силы. Ничего подобного нигде кругом не существовало".

"Марина часто начинает стихотворение с верхнего до", говорила Анна Ахматова.

Таково было свойство ее голоса, что речь почти всегда начинается с того конца октавы, в верхнем регистре, на его пределе, после которого мыслим только спуск.

Однако настолько трагичен был тембр ее голоса, что он обеспечивал ощущение подъема при любой длительности звучания. Трагизм этот пришел не из биографии: он был ДО.

ОО (эмоционально):Марина Ивановна не могла прожить без любви (в отличие от железной Ахматовой). Для Цветаевой с окончанием любви кончалась жизнь.

Марин Балтийская (не сдержавшись, кричит с места):А такие вечные младенчики, как ДЧ, которые не стыдятся во всех "бедах" жадных похотливых самцов винить женщину, потерявшую мать и отца, мать троих детей, волей суровой судьбы вылетевшей из банкетного зала в коморку посудомойки...

Вот что ему спать не дает, вот его "страданья". Этой сволочи, потом читает любуется и жрет его жаба. Убить ее убить!

“Убить, убить”, дружно скандирует группа итальянских болельщиков, расположившихся у боковой двери. Охрана вынуждена вывести их из зала. Слушатели успокаиваются и заседание продолжается через пять минут. ДЧ вынужден дать короткий ответ. Он говорит с заметной одышкой.

Д.Ч.:Судомойкой она не работала. Она вообще никогда в жини нигде и никем не работала, не считая трёх дней на курсах ликвидации безграмотности для красноармейцев, куда её прикрепили для получения пайка и откуда она позорно сбежала. Мистификация с запиской "Прошу принять меня в судомойки" раскрыта в "Воспоминаниях" Анастасии Цветаевой (Москва, Советский писатель, 1984, стр.725)

Бледный Медведь (он действительно похож на бледного медведя):Пора бы уже поставить на место не в меру разболтавшегося ДЧ. Цветаева - это поэт, а ДЧ - мозгляк.

Смешные попытки ДЧ "развенчать" Цветаеву имеют под собой не более, чем национальный комплекс неполноценности. Купи-продай, подобные ДЧ, отличаются непомерными амбициями, им кажется, что если они успешны в игре в очко или в спекуляциях, то и ничто человеческое для них не тайна, стоит прочитать пару-другую книжек.

Сколько ни читай ДЧ книжек, не расцветет у него в голове цветок поэзии, не дано. Максимум, на что ДЧ и иже с ним способны - гладко, по базарному, чесать языком, но это к поэзии отношения не имеет.

Д.Ч.: Возражение!

Судья: Принимается. Я попрошу защиту не отклоняться от существа дела. Физические и моральные качества прокурора к делу не относятся.

Надежда Кожевникова (опытный адвокат со стажем, известная своими хуками и жесткой манерой обращения):А если без дураков, на самом деле. Цветаева- не исследованный пласт. Миф созданный, конечно,трезвый ум раздражает,как всякое слюнявое массовое ослепление. Думаете меня нет? И я про это написала. Вы пропустили, но неважно . Трагедия её семьи- и в эпохе, конечно, зверской,но и от её сдвигах. Жертвы главные- дети. И всё же читаешь её Магдалину - и всё исчезает. Она, поверьте, гениальный поэт. Не женщина, не мать - Поэт. Ничего не умела,не хотела, но это- да. И судить Поэта надо по лучшему, что написано. А жизнь - это так.

Д.Ч. (одышка становится заметнее, но голос по-прежнему тверд):Мне тоже очень нравятся некоторые её стихи. Если из семитомника "ин-фолио" выбрать то, что заслуживает внимания, как раз бы набралось на небольшую удобную книжечку. Помните тоненький сборник "Шелли и Китс" (два по сто в одну посуду), который можно было легко носить в кармане? Вот так и должен работать поэт.

Беда Цветаевой заключалась в том, что она на 75% была поэтом и на 25% - неудержимой графоманкой. (Это не мои слова, это слова Адамовича). И вот эта графоманка и настрочила 90% всего цветаевского наследия. А нам теперь приходится ползать в куче навоза в поисках редких жемчужных зерен.

Судья (медленно пронзая ДЧ взглядом):Означает ли это, что Вы снимаете свое обвинение?

Немая сцена.