О ЛИЛЕ БРИК - НЕСКОЛЬКО ШТРИХОВ

«Эта одна из самых замечательных женщин, которых я знаю»
(Валентин Катаев).

Об этой женщине – Лиле Юрьевне Брик, по отцу – Каган(1891-1978), - которую часто называют «музой Маяковского» и его «гражданской женой», написаны книги, статьи, воспоминания...

Кое-что назовём. Аркадий Ваксберг (личность известная, авторитетная, даже популярная): «Лиля Брик. Жизнь и судьба», М., «Олимп», 1999, серия «женщина-миф», 448 с. Он же: «Загадка и магия Лили Брик», М., АСТ, Астрель, 2003, 461 с.

Другой автор – Василий Васильевич Катанян (1924-1999), сын её третьего мужа (с которым она прожила более 40 лет!) – Василия Абгаровича Катаняна (1902-1980): «Лиля Брик, Владимир Маяковский и другие мужчины», М, Захаров, АСТ. 1998, 174 с. (Василий Васильевич предложил другое название – «О Лиле Брик, её родных, друзьях и недругах» - и в большем объёме!). Ещё раньше В.В.Катанян написал книгу «Прикосновение к идолам» (М., Вагриус, 1997, 447 с.), в которой есть раздел о Лиле Брик.

Многое можно почерпнуть из изданной одновременно в Париже и Москве книжки «Переписка сестёр: Лиля Брик и Эльза Триоле (1921-1970 годы)», 1223 письма.

Наиболее объективную информацию можно получить от Инны Юлиусовны Генс-Катанян – жены В.В.Катаняна (её интервью, книга «Дома и миражи», Н.Новгород, ДЕКОМ. 2005, 312 С.), которая 15 (с 1963 года) лет прожила рядом с Лилей Брик. Интересно, что свидетелями на свадьбе Инны и Василия были Эльдар Рязанов (сокурсник Катаняна по ВГИКУ) и Анатолий Рыбаков. Инна разбирала архив Л.Брик, читала её дневники.

В одном ряду с этими авторами можно поставить Анатолия Валюженича из Казахстана: «Лиля Брик – жена командира. 1930-1937», Астана, Проксима, 2006, 624 с. (издана на деньги автора в количестве 99 экземпляров...). Он же: «Лиля Брик и "казах Юсуп"», журнал «Нива», Астана, № 5, 2007.

Большинство авторов материалов о Лиле Брик (особенно в статьях) буквально смакуют и эксплуатируют тему «внешность» - то, что воспринимается визуально и закладывает основание для дальнейших возможностей унизить, принизить, обесцветить, если можно так сказать, эту женщину, придать ей черты непривлекательности. Всё склоняют к выводу: скорее, некрасивая женщина. Но вот её глаза и взгляд поражали многих. По мысли искусствоведа Н.Пунина, «у неё торжественные глаза». Эти глаза заворожили и В.В.Маяковского: «Если я чего написал,// если чего сказал -// тому виной глаза-небеса,// любимой моей глаза» (из поэмы «Хорошо!». А ещё раньше – «Надо мною,// кроме твоего взгляда,// не властно лезвие ни одного ножа» (Лиличка!, 1916).

Фотография, подаренная Л.Брик Ю.Румеру с записью – 1915-1974

Для задуманного рассказа о Лиле Брик нам достаточно сказанного. Ведь налицо парадоксальное явление: да ничего особенного нет в этой Лиле Брик – так почему же вокруг неё кружат и вьются мужчины, и не просто мужчины, а личности, неординарные персоны, интеллектуально одарённые представители сильного пола?! Перечислением и озвучиванием имён заниматься не будем. Напомним только три эпизода.

26 марта 1912 года Лиля Каган вышла замуж за Осипа Брика. В июле 1915 года она познакомилась с Владимиром Маяковским, который тут же разлюбил её сестру Эльзу. Ося Брик Лилю не любил, а вот она его любила – за его интеллект, творческий талант, нравился он ей и как мужчина (а когда страсть прошла, любовь осталась). И полюбила Маяковского, потому что того любил Ося. Жить, дружить, работать они решили вместе. Брик формально оставался мужем Лили до самой своей смерти 22 февраля 1945 года от сердечного приступа, а гражданским (реальным) мужем был В.Маяковский – до 1925 года, когда их интимные отношения окончательно разладились. Брик соединил свою судьбу с Евгенией Соколовой-Жемчужной (отбил её у режиссёра Виталия Жемчужного). Маяковский и Брик получали и рассылали амурные стрелы куда хотели (хотя и тут Л.Брик не теряла бдительность: держала Маяковского в поле своего зрения!).

Осенью 1930 года Лиля Юрьевна Брик вышла замуж за героя гражданской войны, комкора (с 1935 года) Виталия Марковича Примакова (1897-1937). Это был его третий брак, но тут любопытно то, что расстался он с дочерью Михаила Коцюбинского (крупная величина в украинской литературе, 1864-1913), родной сестрой большевика Юрия Коцюбинского (1896-8.3.1937, женился на дочери Г.И.Петровского; обвинённый в национализме, был приговорён к смерти).

Теперь, вместо Маяковского, в новой кооперативной квартире на Арбате жили Л.Брик, О.Брик (сожительствовал он со своей гражданской женой, но ночевать всегда приходил «домой») и В.Примаков. 14.08.1936 года Примакова арестовали и, обвинив в антисоветском, троцкистском, военно-фашистском заговоре, 12.06.1937 года, вместе с другими высшими командирами, его расстреляли (в1957 году реабилитировали). Попала в расстрельный список и Лиля, но Сталин её, как жену Маяковского, собственноручно вычеркнул и приказал «не трогать».

Совместная работа Лили Брик с В.А.Катаняном (подготовка к печати творческого наследия Маяковского...) сблизила их. В.А.Катанян ушёл из семьи (красивая жена, 14-летний сын) и счастливо прожил в новом браке (с1938 года). В предсмертной записке 4 августа 1978 года она успела написать: «В смерти моей прошу никого не винить. Васик, я тебя боготворю. Прости меня. И друзья простите. Лиля».

Все эти эпизоды из биографии Л.Брик показывают, что эта женщина обладала огромным магнитизмом. Где причина, истоки её притягательной силы? Ей не надо было притворяться, кокетничать, что-то замышлять, интриговать, играть... Она была очень общительной, в любой компании находилась в центре внимания. С ней было всегда интересно, она умела вести и поддерживать беседу, разговор, причём к своему собеседнику была очень внимательна, демократична.

Это – внешние проявления, но они подпитывались внутренними атрибутами: Лиля была высокообразованной женщиной, необыкновенно умной, начитанной, обладала многими талантами (балет, лепка, музыка, писатель, сценарист, режиссёр, переводчик с французского и немецкого, редактор...), имела очень хороший вкус... Пабло Неруда даже назвал её «музой русского авангарда».

Естественно, что у неё было очень много друзей – как советских, так и зарубежных (не надо забывать, что многие знакомства зарождались в Париже, где жила младшая сестра - Эльза Триоле (по первому браку), будучи женой поэта-коммуниста Луи Арагона (1897-1982), в Лондоне, в Берлине. Но были и недоброжелатели, завистники, злобные личности – не о них речь. Клевета, ложь, сплетни преследовали её всю жизнь, её представляли в таком свете, что её образ ассоциировался с монстром, гремучей змеёй, злодеем, каким-то ужастиком. Инна Генс, знавшая её досконально, сказала два слова: «Это ложь». Она бывала несправедливой, но первая приходила извиняться. С подлым человеком она прекращала всякие отношения.

О человеке судят по его делам, поступкам, действиям, которые способны опрокинуть любые наветы, рассеять любую клевету, разоблачить всякую ложь.

Главным гражданским поступком, который оправдывет всю её жизнь, было письмо к Сталину:

«Дорогой товарищ Сталин,

После смерти поэта Маяковского все дела, связанные с изданием его стихов и увековечением его памяти, сосредоточились у меня.

У меня весь его архив, черновики, записные книжки, рукописи, все его вещи. Я редактирую его издания. Ко мне обращаются за материалами, сведениями, фотографиями.

Я делаю всё, что от меня зависит, для того, чтобы его стихи печатались, чтобы вещи сохранились и чтобы всё растущий интерес к Маяковскому был хоть сколько-нибудь удовлетворён.

А интерес к Маяковскому растёт с каждым годом.

Его стихи не только не устарели, но они сегодня абсолютно уникальны и являются сильнейшим революционным оружием.

Прошло почти шесть лет со дня смерти Маяковского, и он ещё никем не заменён и как был, так и остался крупнейшим поэтом революции. Но далеко не все это понимают. Скоро шесть лет со дня его смерти, а Полное собрание сочинений вышло только наполовину, и то в количестве 10 000 экземпляров.

Уже больше года ведутся разговоры об однотомнике. Материал давно сдан, а книга даже ещё не набрана.

Детские книги не переиздаются совсем.

Книг Маяковского в магазинах нет. Купить их невозможно.

После смерти Маяковского в постановлении правительства было предложено организовать кабинет Маяковского при Комакадемии, где должны были быть сосредоточены все материалы и рукописи. До сих пор этого кабинета нет.

Материалы разбросаны. Часть находится в Московском Литературном музее, который ими абсолютно не интересуется. Это видно хотя бы из того, что в бюллетене музея имя Маяковского почти не упоминается.

Года три тому назад райсовет Петроградского района предложил мне восстановить последнюю квартиру Маяковского и при ней организовать районную библиотеку имени Маяковского.

Через некоторое время мне сообщили, что Московский Совет отказал в деньгах. А деньги требовались очень небольшие.

Домик маленький, деревянный, из четырёх квартир (Таганка, Гендриков переулок, 15). Одна квартика Маяковского. В остальных должна была разместиться библиотека. Немногочисленных жильцов райсовет брался расселить.

Квартира была очень характерна для быта Маяковского. Простая, скромная, чистая.

Каждый день домик может оказаться снесённым. Вместо того, чтобы через пять лет жалеть об этом и по кусочкам собирать предметы быта и рабочей обстановки великого поэта революции, не лучше ли восстановить всё это, пока мы живы.

Благодарны же мы за ту чернильницу, за тот стол и стул, которые нам показывают в домике Лермонтова в Пятигорске.

Неоднократно поднимался разговор о переименовании Триумфальной площада в Москве (с падением советской власти «всё вернулось на круги своя» - Е.Ш.) и Надеждинской улицы в Ленинграде в площадь и улицу Маяковского, но и это не осуществлено.

Это основное. Не говоря о ряде мелких фактов, как, например: по распоряжению Наркомпроса из учебников по современной литературе на 1935 год выкинули поэмы «Ленин» и «Хорошо!». О них и не упоминается.

Всё это, вместе взятое, указывает на то, что наши учреждения не понимают огромного значения Маяковского – его агитационной роли, его революционной актуальности.

Недооценивают тот исключительный интерес, который имеется к нему у комсомольской и советской молодёжи.

Поэтому его так мало и медленно печатают, вместо того, чтобы печатать его избранные стихи в сотнях тысяч экземпляров.

Поэтому не заботятся о том, чтобы сохранить память о нём для подрастающего поколения.

Я одна не могу преодолеть эти бюрократические незаинтересованности и сопротивление – и после шести лет работы обращаюсь к Вам, так как не вижу иного способа реализовать огромное революционное наследие Маяковского».

Л.Брик.

24 февраля 1935 г.*

*Адрес указан ленинградский – по месту службы мужа (с 1935 г. – зам. командующего Ленинградского военного округа)

При помощи своего мужа – В.М.Примакова – письмо удаются показать Сталину (без его секретаря А.Н.Посрёбышева дело не обошлось). Прочтя, он наложил резолюцию:

«Тов. Ежов, очень прошу вас обратить внимание на письмо Брик. Маяковский был и остаётся лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличное отношение к его памяти и произведениям – преступление. Жалобы Брик, по-моему, правильны. Свяжитесь с ней или вызовите её в Москву. Привлеките к делу Таль и Мехлиса и сделайте, пожалуйста, всё, что упущено нами. Если моя помощь понадобится, я готов.

Привет! И.Сталин

Л.Ю.Брик любила Маяковского как гениального поэта – всегда, независимо от их амурных отношений, плотской близости. Он, в своём завещании, поставил её на первое место: «...Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сёстры и Вероника Витольдовна Полонская...» И как бы прокричал: «Лиля – люби меня».

Она, верная дружбе и клятве, считала своим высшим долгом поставить Маяковского на ту высоту, которой он достоин. Исчерпав свои возможности, но, будучи твёрдой в достижении своей цели и последовательной в логике своего поведения, обратилась к фактически первому лицу государства и партии. И ей помогли до него достучаться. Если бы в последующей своей жизни она ничего более благородного не сделала, то только за этот её поступок она достойна уважения, преклонения, благодарности. Что по этому поводу думают разные особы, в том числе - с червоточиной в душе – мне не интересно.

Но таких деяний она совершила много. Её близким другом недолгое время был Сергей Иосифович Параджанов (Саркис Параджанян, 1924-1990). 17 декабря 1973 года его арестовали, обвинив в мужеложестве и насилии. «Впаяли» 5 лет строгого режима. Вы знаете, как советско-партийная власть могла гробить таланты. Достаточно вспомнить случай с Эдуардом Стрельцовым. Началась борьба за освобождение погибающего в зоне даровитого кинорежиссёра. В одном из посланий он пишет: «Я часто пухну от голода. Лиля Брик прислала мне колбасу салями и конфеты французские. Всё съели начальник зоны и начальник режима...»

Когда Лиля Юрьевна приехала в Париж на открытие выставки, посвящённой Маяковскому, она, естественно, встретилась с Луи Арагоном (сестру к этому времени она уже потеряла, Эльза умерла 17 июня 1970 года), который был членом ЦК КПФ, уговорила его поехать в Москву и просить Л.И.Брежнева помочь в освобождении Параджанова. Встреча произошла в Большом театре, и без всякой дискуссии генсек дал команду – освободить: просил ведь видный коммунист (пусть и не всегда поддерживавший акции, творимые в Советском Союзе и Советским Союзом), лауреат Международной ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1957 год). 30 декабря 1977 года, на год раньше срока, Параджанова освободили (а борьбу за его освобождение фанатично и упорно Лиля вела 4 года).

Все признают, что решающую роль в деле его освобождения сыграла Лиля Брик. Именно ей на 8 марта он прислал из зоны букет из колючей проволоки и собственных носков...

В 1949 году Лиля Брик познакомилась с Майей Плисецкой. Знакомство переросло в тесную дружбу. В квартире Брик – не без её участия – произошло знакомство Майи с Родионом Щедриным. Только в 1958 году состоялась свадьба, на которой Лиля Брик была посаженой матерью (отца в 1938 году расстреляли, а мать была сослана на 8 лет в АЛЖИР – акмолинский лагерь жён изменников родины).

Она, присмотревшись к Андрею Вознесенскому как поэту (не избирательно, многих молодых поэтов она держала в поле своего зрения), всячески содействовала ему, оказывала помощь, поддерживала его, опекала. Однажды (1963 год), в присутствии Вознесенского, Лиля Юрьевна прочитала письмо, полученное от Эльзы. Она написала, что на одном из мостов Парижа (прямо на асфальте) неизвестным художником нарисован портрет Лили. У Вознесенского тут же появилось желание написать стихотворение (оно называется «Маяковский в Париже», подзаголовок – «Уличному художнику»):

Лили Брик на мосту лежит,
разутюженная машинами.
Под подошвами, под резинами,
как монетка зрачок блестит!
.........................................................

Вознесенскому приписывают нелицеприятное высказывание в адрес Л.Брик. Не надо на веру принимать то, что было бы верхом цинизма, свинства, неблагодарности и предательства. Реальность такова, что А.Вознесенский состоялся как поэт именно благодаря Лиле Брик. Только после этого он сумел пойти в самостоятельное плавание в поэзии и по жизни.

Ещё один пример. Когда умерла сестра Эльза, её выпустили – за многие десятилетия – из страны для прощания с сестрой. У Эльзы сохранился свежий номер «Юности», в котором была опубликована повесть Зои Борисовны Богуславской (крупная величина в литературе, р. в 1929 году, к слову – жена Андрея Андреевича Вознесенского, который родился в 1933 году) «Семьсот новыми». Лиле эта вещь понравилась, она тут же написала ей открытку и сообщила, что передаёт повесть в издательство «Галлимар». В издательстве с радостью согласились перевести повесть на французский язык и издать её. Такова краткая история этого события, и такова Лиля Брик – человек неравнодушный, внимательный, доброжелательный - даже в трагические минуты жизни.

Нет возможности вдаваться в детали и обстоятельства, связанные с травлей, преследованиями, замалчиванием, уничтожением личности Лили Юрьевны Брик. Создавалось впечатление, что такого человека вообще не существовало, что к Маяковскому она не имеет никакого отношения. Даже фотографии, на которых Лиля была рядом с поэтом, обрабатывались таким образом, что она как бы растворялась в пространстве, а на фото был виден только В.Маяковский (см. фото).

Фотография 1918 года, и она же – после ретуши в 60-х годах

Л.Ю.Брик боялась, что после её смерти могут надругаться над её могилой. Она сохранила ясный ум до конца своих дней, поэтому осознанно решила уйти из жизни, чтобы никому не быть в тягость. 12 мая 1978 года, прямо около кровати, она упала (а ей уже было 86 лет!), в результате чего отломилась шейка бедра; кость не срасталась, от операции она отказалась, а постельный режим для неё был неприемлем. Лиля Юрьевна решила подвести черту в своей жизни. Она знала, как на практике работает закон диалектики о переходе количества в качество. Если минимальное количество нембутала (одна таблетка) считается лекарственным средством (в то время рекомендовалось как снотворное), то охапка таблеток – это уже яд. Приняв смертельную дозу этого наркотика (4 августа 1978 года), успела написать только несколько прощальных слов (см. выше). Она, в своём завещании, просила кремировать её тело, а пепел развеять над Звенигородом, что и было исполнено 7 августа 1978 г.

Глядя в лицо смерти, Лиля Юрьевна совершила абсолютно необязательный, но смелый, мужественный поступок. Вероятно, ей в это мгновение припомнились слова Маяковского: «В том, что умираю, не вините никого… Мама, сёстры и товарищи, простите – это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет». Предсмертные записки в этой части – идентичные.

Некролога, в связи с её кончиной, не было (такова была идеологическая тупость партийной верхушки и всей системы в целом: ложь, лицемерие, подлость, неблагодарность...).

Случайно недавно прочитал интервью с участием Вениамина Смехова, который рассказал о проекте «Книга вслух»: «...Ещё Маяковский – мой любимый поэт. И тут же – о Лиле Брик, с которой я имел честь быть знакомым. Это глава из моей книги – портрет Лили... Маяковский... как только у него появлялся роман, первое, о ком рассказывал, - о Лиле Брик. Поэтому на неё так и набрасывается жестокая человеческая зависть, ревность. (Кор.: - Какой она была: едкой, сладкой, говорила ли гадости, колкости или говорила комплименты?). ... Я не могу сказать ничего плохого, потому что эта женщина – как произведение искусства. И объяснить её очень трудно, как трудно объяснить гения. Она женщина-гений, поэтому она допускает любое толкование».

Безусловно, прав А.В.Валюженич, говоря, что «Бриковедам ещё предстоит написать её биографию – объективную, непредвзятую».

Интеллектуальная собственность Ефима Шмуклера, © , 2007.
© 2007 by Yefim Shmukler. All rights reserved.