ТОВАРИЩ СТАЛИН: ЕЩЁ НЕМНОГО ПРО ВОЖДЯ

«Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил!». Наконец-то молодые наши соотечественники смогут распевать русский гимн с правильными, подлинными словами: по невероятному совпадению в самый день смерти престарелого автора слова эти, впечатанные золотом во мрамор, впервые за полвека украсили станцию метро «Курская-кольцевая», открытую после ремонта. А сам я не забывал их никогда, и всякий раз, заслышав неизменный гимн, подпеваю невольно словами про вождя.

И никак не могу я избавиться от этого многолетнего наваждения: не отпускает, сатана усатый. Ведь знаю же точно, что всё уже тысячу раз и сказано, и рассказано, и воспето, и проклято, а мне всё неймётся. Да если бы мне одному только: очень многие русские граждане приходят в сильное волнение по поводу незабвенного «хозяина» при каждом подходящем случае, а то и просто так, безо всякого такого случая.

Поневоле ещё и ещё приходится задавать очевидно бессмысленный вопрос: ну, кто же он такой, наш товарищ Сталин? Ответов – множество. Например, когда-то считалось, что «Сталин – это Ленин сегодня», и здесь не только штамп сталинской пропаганды, но и взаправдашнее мнение, широко распространённое некогда в советском народе и разделявшееся, похоже, самим вождём. «Я – всего лишь ученик Ильича», - любимое признание скромного Сталина.

Тем не менее, вдумчивый и проницательный Абдурахман Авторханов различал природу наших кровожадных начальников отчётливо и определённо: Ленин – убеждённый террорист, но политик, предельно и даже запредельно экстремальный, но всё-таки политик, в то время как Сталин – криминальный персонаж сызмальства и очень задолго до всякой политики, блатной, сумевший-таки стать самодержавным паханом на всей советской зоне и возмечтавший о власти на зоне всемирной.

Ленин, циник и прагматик, отличался невероятно изворотливым оппортунизмом: ну, и в самом деле, какой из него марксист, когда, наперекор основоположнику, он сперва коммунизм изо всех сил утверждает в отдельной и отсталой России, а потом, испугавшись, возвращается к проклятому капиталистическому прошлому, клянясь всякий раз священной марксовой бородой в неизменной верности учению?

Напротив, Сталин-уголовник в своей политической практике опирался всегда не только на закон воровской, но и на отдельные догмы настоящего ортодоксального марксизма, понимавшиеся и употреблявшиеся вождём, разумеется, очень по-своему, то есть, очень по-бандитски. Например, сталинская беспощадная коллективизация оказывается всего лишь криминальным воплощением теоретических предположений Маркса о природной несовместимости любого товарного производства с вожделенным коммунистическим раем.

Ну, и от мечты о мировой революции как обязательном, согласно учению, условии торжества коммунизма наш, так называемый, национальный лидер конечно же никогда не отказывался, но понимал он это дело не иначе, как победу сталинского СССР в последней всемирной войне. Он стремился и готовился к этой войне, и к этой победе всегда, и в тридцатые годы, и в пятидесятые. И всегда поэтому внешняя экспансия была и оставалась единственным смыслом как всей нашей политики, так и просто личного стремления вождя-убийцы к мировому господству.

Сталинские метания между негласной подрывной коминтерновской работой и открытой войной с любой доступной заграницей служат лишь подтверждением этого стратегического силового вектора в системе международных отношений Советского Союза. Удивительно наивными, что бы не сказать недобросовестными, представляются споры маститых номенклатурных историков насчёт предвоенной политики сталинского СССР: то ли это защита мира в Европе, то ли успешная попытка выиграть время для подготовки к неизбежной схватке самой светлой советской силы с тёмной силой немецкого нацизма.

Объединяет спорщиков дружное и почему-то испуганное неприятие известной гипотезы бывшего шпиона Резуна-Суворова насчёт предполагавшегося упреждающего вторжения РККА в оккупированную Европу с целью освобождения её от Гитлера в качестве решающего этапа пресловутой мировой революции. А ведь поистине историческая, и, наверное, выполнимая задача предстояла, вполне достойная великого Сталина, бандита и марксиста. Но трусоватым историкам с потрёпанными партбилетами КПСС в архивах своих и тумбочках следовало бы, по должности хотя бы, почитать одну очень старую и очень маленькую книжечку, «Манифест Коммунистической партии» называется. Там про Сталина кое-что важное написано, и не смели бы тогда рассуждать они о «миролюбивой внешней политике СССР» и о «защите советского государства», смертельно унижая вождя.

Не был он никогда защитником, он – большевик, он всегда в атаке, а мощное советское государство необходимо было Сталину, прежде всего, как плацдарм для внешней агрессии, то есть, для мировой революции. Настоящий коммунист и глобалист с неистребимо криминальным сознанием, он изо всех сил старался укрепить этот плацдарм колхозами, лагерями, великим террором и превратить его в нерушимый монолит.

И не было на протяжении всех десятилетий существования сталинского СССР более подходящего международного расклада для революционной победы в Европе, чем ситуация первых лет мировой войны, когда коммунизм на штыках Красной армии означал для большинства европейцев одновременное и счастливое освобождение от нацизма: кто бы возражать посмел?

Тщательно и обстоятельно обустраивал вождь свой грядущий военный триумф. Тем страшнее оказалась для Сталина июньская катастрофа сорок первого, означавшая крах всей его хитроумной предвоенной политики. Опережающий удар другого бандита, Гитлера, стал, вернее, легко мог стать вообще крушением сталинщины: полмесяца, как известно, истекавшая кровью страна оставалась безо всякой верховной власти, потому что потрясённый пахан оцепенел тогда в смертельном страхе перед угрозой расплаты и сдал фактически свои властные дела. Только, вот, принять их некому было, потому что политическую пустыню создал вождь вокруг себя наверху, и «сброд тонкошеих вождей», по выражению поэта Мандельштама, ничего лучшего не смог придумать, чем умолять пахана вернуться на зону. И он вернулся. И он укрепился многократно.

А вскоре после войны с новыми силами приступил Сталин-победитель к привычным уже бандитским заботам: начал очередной круг истребления вождей этих самых и приступил к массовым погромам в отдельных социальных и национальных группах советского населения. Означало всё это подготовку по разным направлениям к дальнейшему расширению советской, сталинской зоны, то есть, ещё к одной войне - последней великой битве за мировое господство. По счастью некоторые поумневшие «шестёрки» из свиты успели-таки со страху «загасить» старого своего пахана. Но в народном сознании уже многих поколений соотечественников остаётся Сталин живым и необходимым персонажем современной политики. Подтверждают это не одни только результаты различных опросов. Поражает неожиданная психосоциальная идентичность одного дворового пацана-недомерка из Ленинграда и другого, опять же, недомерка, нищего и битого, из грузинской глубинки, с их тяжёлыми детскими комплексами и постоянным всепоглощающим стремлением превозмочь ощущение собственной ущербности и утвердиться любым способом. Stalin Light, так довольно точно кое-кто называет нынешнего «национального лидера».

Эти две политические фигуры, непохожие на первый взгляд, объединяет великая русская народная любовь к уголовщине во всех её разнообразных проявлениях, начиная с пресловутой «Мурки» и прочих популярных «шансонов», гремящих по всей стране не только из «Жигулей», но даже из «Лексусов», и кончая трескучей пропагандой позорной войны 08. 08. 08.. Неистребимая эта любовь, круто замешанная на противоречивых ощущениях величия и неполноценности, не оставляет места надеждам на скорые перемены к лучшему в общественной и политической жизни нашей богоспасаемой державы.