ВЕРА МОЕГО ПОКОЛЕНИЯ

20-09-2009

Родился 21 октября 1945 г. в г. Тарту, Эстония. В 1968 г. закончил географический факультет МГУ. Года два прожил в разных городах Канады, в которую ездил 33 раза- а ещё – 5 раз в США, по 3 раза – во Францию и Финляндию, также бывал в Голландии, Швеции, Шотландии, Германии, Польше, Венгрии, Турции и Израиле. Говорит на 4 языках.

Диссертация: "Канадский Север: современные экономико-географические проблемы освоения". Кандидат географических наук. Член правления Российской Ассоциации изучения Канады, ведущий научный сотрудник Отдела Канады Института США и Канады Российской Академии наук, действительный член Международной Академии Северного Форума.

Посвящается моей внучке Вере, 2001 года рождения

"Нас вырастил Сталин. На верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил". Это – строки Гимна Советского Союза 40-х – 50-х годов, под который выросло мое поколение.

Аркадий ЧеркасовРодители, детсадовские воспитатели и руководство Всесоюзного Радио сделали всё, чтобы мы, будущие первоклашки, знали эти и все другие строки Гимна нашей Родины к первой школьной линейке, и погожим первосентябрьским днем 1952 года, с букетами чудесных цветов, мы воодушевленно подпевали педагогам – нашему первому Начальству. Впереди была большая прекрасная жизнь, в которой Начальство будет учить нас только Хорошему. А Самому Хорошему учил нас Он, наше солнышко. Он жил и творил в далекой сказочной Москве, где утро красило нежным светом стены древнего Кремля. По Его слову по всей стране поднимались Голубые Города.

Кто скажет, что труд, подвиги и "верность народу" это плохо, пусть первый бросит в меня камень.

Я был хорошим мальчиком и хотел быть хорошим. Дошкольником меня водили в церковь и там тоже учили хорошему, только как-то по-скучному и менее понятно, да и пение было скучное ("…яко кадило пред Тобою... " — мне слышалось: "я крокодила пред тобою". То ли дело наша пионерская: "Чайка крыльями машет"!). Правда, давали вкусный кагор – но с семилетнего возраста перед причастием надо было поститься и исповедоваться, а этого не очень хотелось: грехи-то уже были. А главное – я понял, что в школе учат тому же самому, но понятнее и "без суеверий".

Вот, например, Павлик Морозов – он тоже, как Иисус, порвал со старым миром и даже с семьей, и всегда говорил только правду, особенно "органам". Он тоже был не от мира сего, а от мира нового, за что и был умерщвлен. Или Павка Корчагин, он же Николай Островский – ведь святой-подвижник был и аскет?

А что до Сталина, то до сих пор помню свою какую-то фантастическую ассоциацию. Где-то в детском подсознании я воспринимал непонятные, но часто звучащие слова "сталинская пятилетка" – как "петелетка", то есть "маленькая петля". В этой петле Он вроде как бы дал врагам народа себя повесить, и страдал за нас, и был погребен, и воскрес, и снова с нами, как и Вечно Живой Ленин, и Господь наш Иисус Христос… Вот такая Троица, при мысли о которой мазохически сладко щемило детское сердце.

Впрочем, это уже какой-то фрейдизм и, скорее всего – чисто личное. Большинство моих школьных товарищей (кстати, в этом году мы с ними встречаемся – праздновать 50-летие нашего знакомства!) в церковь не ходили и такой путаницы в голове не держали. У последующих "советских" поколений ( новое "поколение", мне кажется, появляется у нас как минимум каждые пять лет) Сталин вообще выпал из святцев, Иисуса для подавляющего большинства просто не было. Оставался усиленный Дедушка Ленин с сонмом младших святых и мучеников – от Железного Феликса и голодавшего наркома продовольствия Цюрупы до Павки, Павлика, Зои и Шуры. Реальную же новозаветную Троицу составили КПСС, ВЛКСМ и Пионерская организация имени Ленина плюс Всевидящее Нечто вроде архангела Гавриила с холодной головой, горячим сердцем и карающим мечом в чистых руках…

Хорошие мальчики хотели быть хорошими и слушали, чему учит Партийная Троица. А она учила вот чему: "Не убий. Не укради. Не прелюбо сотвори. Воля народа, счастье его, свет и свобода – прежде всего. Человек человеку – друг, товарищ и брат".

Повторяю: кто скажет, что всё это плохо – пусть первый бросит в меня камень. И кто скажет, что без колдовства бородатых людей в рясах и без приправы из ятей, непонятных слов вроде "дондеже", "аллилуия" и трудно выговариваемых древнееврейских имен это менее доступно сознанию человека – тот лицемерит.

Партия учила хорошему – в своих целях. Партия понимала, что хорошими людьми управлять легче и облапошивать честных людей легче, чем нечестных. Партия была заинтересована в том, чтобы мы выросли хорошими и честными.

Всё это было, как я теперь понимаю, похоже на хорошо организованный всесоюзный концлагерь. Ведь в концлагере начальство тоже заинтересовано в хорошем поведении заключенных – их миролюбии и трудолюбии. Тоже – не убий (мы это сделаем сами – когда нужно и с кем нужно: "не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божьему", как сказал св. ап. Павел), не укради (это делается планово-централизованно, плюс шмоны) и, конечно, не прелюбо сотвори. Абсолютно всем гарантируется работа: безработных нет и не может быть: за уклонение-тунеядство – отселение в карцер-ШИЗО или куда еще. Гарантируются: жилище (пусть даже и очень "коммунальное" - шконка в бараке), бесплатное лечение в лагерной больничке, одежда (хоть и не всегда по моде), бесплатный транспорт (даже дальний – иногда через всю страну!), а главное – горячее питание три раза в день. Стенгазета, концерты утвержденной самодеятельности, идеологически выдержанное кино по субботам (никакой порнухи и чернухи), красивые патриотические песни по репродуктору – русские (Зыкина) и советские (Кобзон). Полное равенство всех рядовых законопослушных товарищей, но можно и повысить свой социальный статус, вступив для начала в "актив" (это как КПСС на "воле") и пойти по руководящей линии (бригадир, нормировщик) или даже влиться в ряды лагерной интеллигенции (библиотекарь, завклубом, фельдшер-"лепила" и т.д.) Короче, колхоз "Свободный труд" ("арбайт махт фрай!") и полная уверенность в завтрашнем дне, с его трехразовым питанием. Не "возникай" – и в карцер не попадешь; работай – и будет доброе отношение начальства, доверие коллектива, маленькие человеческие радости… – а что еще (сов.)человеку надо?

В таком лагере прошла жизнь нескольких поколений, и большинство совлюдей никогда не были за его пределами. Качеством еды были довольны, потому что не знали, как едят "на воле" и что на столе у начальства. (Имеются в виду не бригадиры из своих, а начальство номенклатурное, со звездочками на погонах. Это начальство жило в отдельно охраняемых корпусах).

…И вот в конце концов – скажу, забегая лет на сорок вперед, – бывший совчеловек оказался у раскрытых и сломанных ворот своего родного концлагеря. Он смотрит на остывшую лагерную кухню и горько вопрошает: где же моя гарантированная трехразовая баланда? Кто выделит людей топить и чинить наш покосившийся барак? Куда разбежалось предавшее нас начальство? И откуда взяли падлы-демократы, что раньше я плохо здесь жил? Ведь даже кино нам крутили!

В том-то и дело, что раньше мы впрямь хорошо жили – в нашем понимании. Я это прекрасно помню. Все, что надо, — было, а кое-что сверх того можно было "достать" через знакомых торговых работников или купить проездом в Москве — сыр, например, или черный перец. Ну, не черный, это я хватил, но красный-то был точно! А если человек чего не видел никогда — вроде плодов киви или улыбки встречного незнакомца, — так ему этого совершенно и не надо. Помню, моя бабушка всё сокрушалась, что я не пробовал какие-то "сладкие стручки" (плоды рожкового дерева), которыми в ее дореволюционном детстве угощал с получки свою семью ее отец, многодетный стекольщик в заштатном городишке Гдове. Я ее не понимал. А в ее родном Гдове не то что колониальных стручков, вареной колбасы на моей памяти никогда не было. Мы ее с собой из Питера привозили, когда ездили во Гдов навестить бабушкину сестру. И это был для бабы Мани настоящий праздник. Но ведь был же!

А еще моя бабушка утверждала, что без какого-то "шафрана" настоящих куличей не бывает. Обманула: бывает, называются "кекс весенний". Не надо нам никакого шафрана, пусть его классовые враги едят. А мы и без того хорошо жили — на духовности, без вещизма, но с доступными бесшафранными кексами. Да хоть и без кексов! Как теперь говорят старые люди: "Ели хлеб с водой — захотели пирога с бедой..."

Тогда, в пятидесятых—шестидесятых, многие хорошие мальчики и девочки с аппетитом жевали вкусный хлеб Родины (который был всему голова), запивали чистой ключевой водой и мечтали приобщиться в будущем к Уму, Чести и Совести Нашей Эпохи. Но были и плохие.

Одни — не по возрасту рано поумнели и заподозрили Партийную Троицу в обмане: очень многое не сходилось между "не убий, не укради и т.д." — словами — и реальными делами Партии, да тут еще Хрущев сгоряча подбросил фактов и фактиков. Другие наслушались вражеских радиоголосов. Третьи просто действительно были плохие — и хотели быть плохими, потому что видели: навязываемая им "хорошесть" выгодна не им самим, а Руководящей и Направляющей. "Они" учили нас быть хорошими — а мы им не верили и хотели быть плохими. Плохих становилось все больше. Стало модно быть плохим. "Жертвы моды на досуге скачут в танце буги-вуги", — тревожился партийный журнал "Крокодил".

Манифестом плохих (они же "стиляги") в нашей школе стала подпольно-самодельная песенка:

Не ходите, дети, в школу,
Пейте, дети, кока-колу!
Покупайте пистолеты
И свинцовые кастеты!
Режьте, грабьте, убивайте,
Всё, что можно, поджигайте…

Вот что противопоставил детский фольклор официальному "Пионер, не теряй ни минуты…!"

В этой самодельной песенке есть два интересных момента. Во-первых, про кока-колу. Все мы в ту пору думали, что кока-кола, символ ненашего образа жизни – это такой буржуазный одурманивающий напиток, вроде алкоголя, только еще хуже, вреднее для морали. Много позже я узнал, что это просто такой лимонад.

Во-вторых, песенка пелась в ритме рок-н-ролла. Надо сказать, что рок-н-ролл был категор-рически запрещен, и за его публичное исполнение прямо с танцплощадки тащили в кутузку. А чтобы мы наглядно убедились в буржуазной развратности рок-н-ролла, редкий эстрадный концерт обходился без вставного номера – пародии на рок-н-ролл. Советская молодежь смотрела на эти действительно вульгарные движения на сцене или на экране и мотала на ус (другое-то исполнение рока в провинции где увидишь?). И когда оказывались на какой-нибудь хате без учителей или комсомольских вождей, то старательно имитировали именно этих пародистов, изо всех сил вихляя задами. Верили, что танцуют тот самый, настоящий рок-н-ролл, совсем как свободные буржуазные нехорошие иностранцы.

Лишь в Москве, в университете, первокурсником я впервые увидел настоящий рок-н-ролл в исполнении "настоящих" иностранцев и был страшно поражен целомудренной спортивностью этого танца...
_____________________________________________________________

В годы "перестройки", когда меня, по специальности беспартийного географа-зарубежника, стали, наконец, выпускать за границу на объект своих многолетних заочных исследований, — открытия вроде того рок-н-ролл – это спортивный танец, пошли одно за другим. Звериный оскал капитализма вблизи очень часто оказывался вежливой, доброжелательной — но не без некоторой деловитости — улыбкой: "Вам что надобно?"

А надобно мне было многое — прежде всего узнать, как сделать мою страну и мой народ, которые не хуже вроде бы других виденных мною стран и народов, такими же свободными, богатыми и счастливыми, притом так, чтобы по-прежнему "не убий, не укради, не лжесвидетельствуй", но без подкрепления ГУЛАГом, пропиской, Партийной Троицей и прочими "треугольниками"... Впрочем, ну его, этот пафос. Изучал я эти страны, такая есть профессия: "географ-экономист", вот и все.

Так вот ведь что выяснилось: не жуют там жвачку публично — во всяком случае, взрослые, и уж никогда — на телеэкране, давая интервью. Не продают порнуху в открытую — для страдающих этим делом есть специальные магазины, и кино для таких крутят отдельно, в сторонке, и лицам до 18 лет вход туда воспрещен. Не рекламируют "интимные услуги" в приличных газетах. Тележки в аэропортах — не напрокат за деньги (как у нас теперь в "Шереметьево-2"), разве что кое-где берут доллар залога, который возвращает специальный автомат, если прикатишь тележку на прежнее место. Не берут деньги за пластиковые пакеты, за справки по телефону, за многие другие услуги и вообще многое делают вроде бы даром, чтобы только был порядок. Улыбаются, в частности, везде, и нередко заведомо бесплатно, просто чтобы не терять формы, что ли, улыбчивой своей формы. Короче, кока-колу пьют, но в школу продолжают ходить, стараются учиться на пятерки, участвуют в общественной работе и художественной самодеятельности, помогают старушкам в рамках тимуро... бойскаутского движения.

А возвращаешься домой, и именно здесь теперь видишь все расписанные в школьном детстве "прелести" капитализма. Человек человеку больше не друг-товарищ-и-брат, как учили коммунистические наставники. Ко многим станциям метро не пробьешься — стоят у тебя на пути торгующие, потому что теперь свобода торговли, "как в капстранах" (там бы полиция мигом тротуары расчистила!). Все норовят перехватить друг у друга прибавочную стоимость и немедленно ее присвоить. И все жуют, жуют, жуют загранжвачку и выплевывают ее куда попало, потому что теперь "капитализм" и "свобода".

Грязно, убого и уныло. Старые партейцы ворчат: "Вот он, капитализьм, мы же вас предупреждали". А другие бывшие партейцы, помоложе, – вышли из партии, составили костяк "новой власти", теперь они охотно и решительно претворяют в жизнь принципы "новой, капиталистической, морали".

Господа бывшие партейцы! Похоже, вы и задаете тон, навязывая всем нам свои не изменившиеся представления о "капитализме", только с обратным знаком: раньше им стращали, теперь говорите, что так-де и надо. Думается только, что тот "капитализм", который мы сейчас "строим" (термины — ваши!), столь же похож на свободное демократическое общество Запада, сколь та ваша пародия на рок-н-ролл была похожа на по-настоящему красивый и веселый танец заграничной молодежи. Мы опять попались на вашу удочку, старательно внедряя в "освобожденной" стране ту самую пародию на "буржуазную мораль" и "американский образ жизни", которую нам с рождения усердно демонстрировали советские идеологи- карикатуристы. Неудивительно, что она столь многим не нравится. Карикатуру не превратишь в икону.

Так что — назад, к здоровой советской морали, только без Павок и Павликов? Исключено: этот товар — только в комплекте с Партийной Троицей, Всевидящим Оком, очередями за колбасой и зэками, строящими Город на Заре. Уже проходили. Да и вообще — "не убий", "не укради" и т.д., во-первых, придумано не коммунистами, а во-вторых, существовало при них только для "населения", как та дешевая и малосъедобная "Отдельная" колбаса.

Тогда — еще дальше назад, к благолепию православия? Хорошая и весьма распространенная идея! Глубоко уважаю действительно верующих людей. В том числе и православных, хотя не вполне разделяю их уверенность в том, что Дух Святой может-де исходить только от Бога-Отца и никак не от Отца и Сына единовременно, как полагают католики с протестантами (в этом, собственно, главная причина раскола Церквей, остальное — мелочи). Но беда в том, что древлее православное благочестие, усиленно сейчас насаждаемое нашими национал-патриотами (особенно — выкрестами из КПСС), мало имеет общего с озабоченностью насчет исхождения Святаго Духа, как и насчет "не убий, не укради...". Пока же все как-то больше звучит: "Которые тут наши — бей ненаших!" Вот спросите-ка насчет Св. Духа Сашу Невзорова, который в своей когда-то популярной телепередаче каждый вечер проходился по адресу "еретических проповедников", наезжающих порою в Питер. Так прямо и говорил: "еретики". Забавно, правда?

Или спросите о Св. Духе и прочих христианских принципах (например, о "другой щеке") у сильно православных "казачков", которых расплодилось видимо-невидимо даже там, где казаков отродясь не было, и все — с неизвестно кем присвоенными регалиями. О настоящих — донских-кубанских (которых после большевицкого "расказачивания" совсем мало осталось) — дурного слова не скажешь, но я имею в виду самозваных, ряженых, из тех, что Евангелия не читали и коня вблизи не видали, но присвоили себе право ходить с крестами и нагайками.

Нынешнее судорожное богоискательство — это, конечно, скорее хорошо, чем плохо, если только оно не уйдет целиком в ритуальные игры, в сотворение новых кумиров по образцу старых. Великие принципы "не убий", "не укради..." разлиты по всем вариантам религиозного сознания: есть они и в христианстве, и в исламе, и в иудаизме, и в буддизме — и даже в коммунизме. Самый основной постулат христианства — "Поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой" — был сформулирован в Китае за шесть веков до Христа, был даже изобретен специальный иероглиф, который вмещал в себя всю эту великую идею — "золотое правило Конфуция"...

Значит, все эти великие принципы должны не разделять, а соединять человечество. Именно об этом говорили, пытаясь достучаться до косного разума окружающих, все великие Учителя Жизни. "Несть отныне ни эллина, ни иудея" — а вослед Ему, Сыну еврейки, тут же, при Нем, Вечно Живом, — "Бей жидов, спасай Россию!"

Он: "Истинно говорю вам: кто не против вас, тот за вас". Они, с точностью до наоборот: "Поняли: кто не с нами, тот против нас!".

Он: "Не то, что входит в уста, оскверняет человека, — но то, что выходит из уст". Они: "Бей сыроядцев, такую-перетакую мать!" И так везде: объединимся вокруг креста (четырех ли, восьми ли конечного), вокруг меноры, вокруг полумесяца и пойдем бить ненаших, неверных.

А ведь и Моисей, и Конфуций, и Будда Сакья-Муни, и Иисус, и Магомет, и, подозреваю, Кришна (хоть его-то и не читал) учили людей примерно одному и тому же: "Не убий, не укради. Человек человеку — друг, товарищ и брат. Оже ти собъ не любо, то того и другу не твори". Все прочее — самодеятельность, в которой можно участвовать, но не следует принимать слишком близко к сердцу.

Эти принципы — религия Здравого Смысла. Меняется внешнее оформление, ритуалы молитвенных и партийных собраний, словарь мантр и экономических теорий, мелодии песнопений, направления крестных ходов, стиль танцев и маршей, а суть остается одна: не поступай с другим так, как ты не хочешь, чтобы поступали с тобой. Будь добр с ближним, потому что ты ведь и сам "ближний". Почитай старших, потому что ты сам неизбежно станешь старше. И так далее: будь хорошим, потому что это выгодно всем и каждому, — всему обществу и, в конечном счете, лично тебе. Как это получается, можно долго объяснять, а можно и так поверить: это — опыт человечества.

А вот в злодейские общества — не верь. Подонок — он при любом "изме" подонок, и общество, основанное на одном злодействе, если и возникнет, то вскоре гибнет, само себя пожрав. Это даже Сталин понимал, почему и растил нас не только на Павлике, но и на Тимуре с его командой, и Катюше, которая любовь бережет. Пусть Отец Народов проваливается в тартарары со своими юными стукачами, но Тимура я ему не отдам. Как не отдам никакой вере и власти и не позволю заменить дешевой порнухой ни бусурман Лейлу и Меджнуна, ни еврейку Суламифь, ни латынца Ромео, ни блаженных муромских Петра и Февронию.

Бог — есть, и Бог есть Любовь. Добро есть Добро при любом режиме, и пусть не врут марксисты-диаматчики, что, мол, ничто не рождается "из ничего". Как раз Добро именно "творится", именно из ничего, и каждый из нас может быть его Творцом: недаром мы созданы по образу и подобию Божиему — Бога-Творца. Не веришь — проверь: улыбнись соседу просто так, задаром, да пошире, — и увидишь: он тоже тебе улыбнется. Вот вы и сотворили друг другу из ничего — Добро.

Я верю в Добро, которое мы можем Творить. Если захотим. И от перемены "-измов" вера не меняется.

Комментарии

Добавить изображение