ДЕЛО АДАМОВА [документальное расследование]

Вадим Живов - бывший первый заместитель генерального директора телекомпании НТВ ;
Вадим Живов родился в 1963 году в Москве. С 15 лет работал на различных предприятиях в качестве штамповщика, литейщика, разбивщика тары, грузчика, строжа, стеклопротирщика. В 1985 году окончил Московский энергетический институт (кафедру физики), затем специализированные курсы Заочного юридического института, международный курс по бизнес-управлению при Международной торговой палате в Онтарио (Канада). С 1985 по 2003 гг. занимал различные посты в государственных органах и коммерческих структурах.

В настоящее время генеральный директор Уранового холдинга "ОАО Атомредметзолото".

Виктор Левашов - литератор, наш старый автор.

Арест в швейцарском Берне бывшего министра атомной энергетики России Евгения Адамова, ставший новостью номер один на лентах всех мировых информационных агентств, имел давнюю предысторию. Одна часть ее была видимой, бурно обсуждалась в СМИ и в Госдуме, о другой ее части, тайной, знал только узкий круг людей.
Как и многое, что происходило в постсоветской России, все началось с развала Советского Союза и катастрофического положения, в котором оказалась экономика демократической России - с разрушенными хозяйственными связями между предприятиями, в одночасье оказавшимися за границей новых независимых государств, с галопирующей инфляцией, с острой нехваткой всего самого необходимого для жизни, с пустой казной. Правительство молодого Егора Гайдара предпринимало отчаянные попытки стабилизировать ситуацию, пошло на либерализацию цен, сразу обнулившую все вклады в сберкассах, ввело в действие программу "нефть в обмен на продовольствие". Но это мало что изменило, цена нефти держалась на рекордно низком уровне, 8 - 10 долларов за баррель, стали обычным делом многомесячные задержки зарплат и нищенских пенсий.
Проблемы не обошли стороной и атомную энергетику, когда-то самую благополучную отрасль. Сократились оборонные заказы, прекратилось финансирование исследовательских работ. Чтобы прокормить свои семьи, специалисты с огромным опытом уходили в челноки, кто мог эмигрировал. Был вынужден принять материальную поддержку Сороса трижды Герой Социалистического Труда академик Харитон, оставшийся без средств к существованию. В своем рабочем кабинете застрелился директор Федерального ядерного центра в Снежинске (бывший Челябинск-70) академик Нечай, ему нечем было платить зарплату сотрудникам центра.
В то тяжелое время в Министерстве по атомной энергии России родилась идея, как помочь отрасли выйти из прорыва и пополнить тощий российский бюджет. Еще со времен Советского Союза в хранилищах лежал госрезерв урана для нужд военной промышленности и атомной энергетики. После распада СССР он увеличился за счет ядерных материалов, переданных России Украиной, Белоруссией и Казахстаном. Потребности атомных электростанций России были невелики, военные уран не тратили, поэтому в Минатоме решили, что можно без ущерба для дела продать на внешнем рынке часть государственного резерва.
Министром тогда был известный физик-атомщик, доктор наук, профессор Михайлов, лауреат Ленинской и Государственной премий, многолетний научный руководитель ядерного центра в Арзамасе-16. Но ни он, ни его сотрудники никакого опыта в международной торговле ураном не имели. Этот рынок был открыт только для покупателей. Попытки попасть на него в качестве продавцов упирались в заборы квот, тарифов, ограничений и межкорпоративных договоренностей. США очень боялись расползания по миру ядерных материалов из России, поэтому обставили продажу урана множеством запретов.
В Минатоме понимали, что проникнуть на урановый рынок можно только с помощью серьезного партнера. Такой партнер нашелся - миллионер Орен П. Бентон из Денвера, штат Колорадо, владелец корпорации "Конкорд". В 1992 году "Конкорд" и внешнеторговый агент Минатома "Росатомэкспорт" создали совместное предприятие - компанию GNSS (Global Nuclear Services and Supply). 51 процент ее акций принадлежали "Росатомэкспорту", 49 процентов "Конкорду". Компания была зарегистрирована в Швейцарии, но ориентирована на американский рынок. Сто десять реакторов атомных электростанций США испытывали постоянную нужду в ядерном топливе.
Поначалу все шло хорошо, Россия начала получать первые миллионы долларов. Но произошла утечка информации - то ли во время согласований контракта в правительстве России, в Совете Безопасности и в Министерстве обороны, то ли еще где. Едва стало известно, какое количества урана выставила на продажу Россия, рынок мгновенно рухнул. Цена природного урана упала до пяти долларов за фунт, добыча стала нерентабельной, прекратилась разведка новых месторождений.
Но самые большие потери понесла Россия. Долг корпорации Бентона за поставленный и непроданный уран превысил сто миллионов долларов. "Конкорд" разорился, Бентон объявил себя банкротом, компания GNSS осталась лишь на бумаге.
Для министра Михайлова это был тяжелый удар. Он его выдержал, сработал его авторитет ученого. Но в международной торговле ураном ему не везло прямо-таки фатально.

В апреле 1992 года, через месяц после назначения Михайлова министром атомной энергии России, ему позвонил президент Российской академии наук академик Осипов и сказал, что хочет познакомить его с известным американским дипломатом, экспертом по проблемам разоружения Максом Кампельманом, у которого есть кое-какие идеи, интересные для российской стороны. Идеи Кампельмана относились к договорам о сокращении наступательных вооружений СНВ-1 и СНВ-2, заключенных с США еще при Горбачеве. Россия как правопреемница СССР обязалась снять с боевого дежурства и разукомплектовать тысячи баллистических ракет с ядерными боеголовками. Кампельман предложил оружейный уран-235, извлеченный из боеголовок, продавать министерству энергетики США как топливо для АЭС, а полученные средства использовать для пополнения бюджета России, конверсии ядерно-оружейного комплекса и для поддержки институтов Академии наук (чем и объяснялся живой интерес к теме академика Осипова).
Михайлов сразу сказал, что о продаже высокообогащенного оружейного урана потенциальному противнику не может быть и речи, но если этот уран разбавить природной компонентой до 4 - 5 процентов, то нет причин, по которым Россия не может им торговать. Через несколько дней Михайлов доложил о предложении американца президенту Ельцину и получил указание готовить соглашение.
При первой встрече министра Михайлова с Кампельманом в качестве переводчика присутствовал молодой человек, который в дальнейших событиях сыграл важную роль. Это был Алекс Шусторович, сын известного ученого-химика, член-корреспондента РАН Евгения Шусторовича, эмигрировавшего в Америку в 80-годах. Алексу было 11 лет, когда его увезли из России. После окончания юридического факультета Гарварда он создал фирму "Плеядис" (Pleiades Publishing Inc.), специализирующуюся на издании научных журналов. Но в США бизнес не пошел. В начале 90-х годов Алекс приехал в Москву и предложил академику Осипову, старому другу отца, издавать журналы Академии наук на английском языке и распространять их по университетам, научным центрам и библиотекам Америки.
Это было больное место российской науки. Денег не было, журналы выходили мизерными тиражами и только по-русски, достижения ученых России оказывались неизвестными научному сообществу. Осипов дал добро, Шусторович-младший взялся за дело с американской хваткой. "Плеядис" и РАН основали Международную академическую издательскую компанию "Наука/Интерпериодика". Академия внесла в новый проект производственно-полиграфическую базу издательства "Наука". Шусторович получил эксклюзивные права на публикацию и распространение в стране и за рубежом российских академических научных журналов. Всего их было около трехсот. Тиражи редко превышали 500 экземпляров, но каждый номер журнала стоил 16000 рублей. Высокая цена не помешала подписке. Любому ученому необходимо регулярно публиковаться и быть в курсе всего, что происходит в его области.
Дело пошло. В скудный бюджет академии каждый месяц поступало по 4 - 5 тысяч долларов, "Наука/Интерпериодика" учредила ежегодные премии за лучшие научные публикации. Президент РАН был в полном восторге от предприимчивости своего молодого американского друга.
Но не в издательской деятельности ждал Алекса Шусторовича его звездный час.

18 февраля 1993 года в торжественной обстановке было подписано соглашение "Об использовании высокообогащенного урана, извлеченного из ядерного оружия". Подпись от США поставил министр энергетики О"Лари, от России министр атомной энергии Михайлов. В мировой прессе соглашение было названо сделкой века. Это не было преувеличением, контракт ВОУ-НОУ (высокообогащенный уран - низкообогащенный уран) стал прорывом в ядерном разоружении. Он был рассчитан на двадцать лет. Россия обязалась разбавить 500 тонн своего оружейного урана до концентрации 4,4 процента и продать его министерству энергетики США по 780 долларов за килограмм. При этом оружейный уран оплачивается сразу, а плата за природную компоненту, которой на российских заводах разбавляли высокообогащенный уран, возвращается после того, как она будет израсходована или продана. С российской стороны исполнение контракта было поручено "Росатомэкспорту", с американской - государственной компании "USEC".
Первые два года "USEC" точно в срок оплачивала поставленный Россией уран. Но в 1996 году правительство США приняло решение приватизировать госкомпанию, которая из-за депрессивного состояния уранового рынка приносила многомиллионные убытки. Новые владельцы "USEC" наотрез отказались покупать уран по 780 долларов и заявили, что российский уран им вообще не нужен. "Сделка века" оказалась на грани срыва. Под давлением администрации президента Клинтона, обеспокоенной ядерной безопасностью США, "USEC" продолжила исполнение контракта, но поставила российскую сторону в известность, что в обозримом будущем не сможет оплачивать природную компоненту, составляющую треть общей цены. "Росатомэкспорт" потребовал вернуть этот уран, но экспорт ядерных материалов в Россию был запрещен американским законом, принятым еще в годы холодной войны.
Сложилась патовая ситуация. Нужно было найти посредника, которой продал бы скопившиеся и продолжающие скапливаться в США запасы российского урана на международном рынке. Свои услуги предложили крупные канадские и французские компании, но в Минатоме РФ остановили выбор на фирме "Плеядис" Алекса Шусторовича, никогда не занимавшейся торговлей ураном. Министр Михайлов верил в оборотистость молодого бизнесмена. К тому же в Совете директоров "Плеядиса" были президент Международной корпорации иностранных инвестиций Мосбахер и председатель профсоюзов работников газовой, нефтедобывающей и урановой промышленности США Уиджерс. Это позволило Михайлову в обоснование своего решения утверждать, что "Плеядис" является политически очень влиятельной компанией.
Контракт был заключен. "Плеядис" продавал российский уран по демпинговым ценам, но уже через два года Алекс Шусторович стал миллиардером, так как брал за свои услуги не 3%, как обычно берут посредники, а 25 % с оборота.
Когда президенту Ельцину, выразившему недоумение уменьшением валютой выручки от продажи урана, доложили об условиях контракта Минатома с фирмой "Плеядис", он не стал разбираться, по каким причинам был заключен этот контракт. В тот же день Михайлов был отправлен в отставку, а министром атомной энергетики России назначен Евгений Адамов.

Швейцарская компания "Global Nuclear Services and Supply", исчезнувшая с уранового рынка после банкротства Бентона, неожиданно возродилась, когда министром атомной энергии России стал Адамов. До этого он много лет возглавлял НИКИЭТ, научно-исследовательский и конструкторский институт энерготехники имени Доллежаля, конструировавший реакторы для АЭС. В трудные 90-е годы сумел сохранить институт, сдавая производственные помещения в аренду, учреждая десятки коммерческих структур - АО "Энергопул", АОЗТ "Стромынская застава", ЗАО "Вестек", страховую компанию "Макс", ЗАО "Научно-технический Совет", АО "Регион", пускаясь в сомнительные операции, которые могли принести хоть какие-то деньги. В те годы это была обычная практика, но во время травли Адамова ему припомнили всё.
Наезд на нового министра начался едва ли не с момента его назначения и усилился в 2000 году, когда президентом России стал Путин. Когда нет достоверной информации, в ход идут домыслы и предположения. Говорили, и это проникло в газетные публикации, что министром Адамов был назначен стараниями злого гения российской политики, тогдашнего заместителя секретаря Совета Безопасности Березовского. Предполагалось даже, что должность эта для него переходная, ступенька к тому, чтобы стать председателем правительства. Если это так, то вполне понятно, что для команды нового президента министр Адамов торчал, как гвоздь в перилах, и судьба его была заведомо предрешена.
Возглавив Минатом в 1998 году, Адамов начал с того, что приказал "Росатомэкспорту" прекратить поставки урана компании "Плеядис" Алекса Шусторовича. Его возмутила не явно заниженная цена, ее еще можно было объяснить стремлением создать российскому урану конкурентные преимущества. Но 25% за посреднические услуги, которые брал Шусторович, нельзя было объяснить ничем. Только одним - откатом, который возвращался в Россию или оседал на зарубежных счетах в оффшорах. Адамова предупреждали: тебе этого не простят. Но он упорно гнул свою линию.
Одностороннее расторжение контракта с "Плеядис" не могло остаться без юридических последствий. Шусторович потребовал взыскать с "Росатомэкспорта" упущенную выгоду в сотни миллионов долларов. Над обоснованием иска работали видные американские юристы. Но суды всех инстанций оставили иск без удовлетворения. Дело дошло до Минюста США, но и там Шусторович не нашел поддержки. Даже американская Фемида, не знающая понятия откат, сочла, что российская сторона вправе расторгнуть кабальный договор.
Перерыва в торговле ураном нельзя было допустить, срочно требовался новый посредник. Резонно было воспользоваться услугами канадской "Camecо" или французских компанией, много лет успешно работающих на рынке. Но Адамов принял другое решение, удивившее многих. Он почему-то вспомнил о швейцарской "Global Nuclear Services and Supply". Контрольный пакет акций GNSS принадлежал "Росатомэкспорту", это позволило ввести в Совет директоров своих людей, а президентом компании сделать человека, близкого министру Адамову. С возрожденной GNSS был заключен новый контракт на условиях, приемлемых для России, торговля ураном вновь стала пополнять российский бюджет, акционеры GNSS регулярно получали дивиденды. Адамов мог с полной ответственностью доложить правительству, что в торговле российским ураном наведен порядок. Компания продолжала стабильно работать на рынке и после отставки Адамова в 2001 году.
Только много позже стало понятно, чем в действительности руководствовался министр Адамов, реанимируя GNSS.

Принято думать, что интеллигенция органически неспособна к бизнесу. Но это смотря какая интеллигенция. Схема, по которой у государственной корпорации "Росатомэкспорт" увели контрольный пакет акций дочерней компании GNSS, была хитроумной и выдавала в министре Адамове человека, который очень многому научился в трудные 90-е. Разобравшись в делах, он сразу увидел слабое место. После банкротства Бентона его 49% акций GNSS не стоили практически ничего. Его долг Минатому России превышал сто миллионов долларов. Не составляло труда получить пакет Бентона в счет долга. Но так бы поступил человек, не умеющий просчитывать ситуацию на много ходов вперед. Адамов умел, жизнь научила.
Акции Бентона купила американская частная компания TKST за 250 тысяч долларов. Как позже выяснилось, она действовала по поручению зарегистрированных в США компаний Omeca Ltd и Texi. Omeca принадлежала министру Адамову (60% акций), его жене Ольге Пинчук (20 %) и гражданину США Марку Каушанскому. Владельцем Texi был известный ученый, лауреат Ленинской и Государственной премий, директор Троицкого института инновационных и термоядерных исследований Вячеслав Письменный, деловой партнер Адамова. 250 тысяч долларов, на которые TKST купила у Бентона его акции GNSS, были переведены еще одной частной американской компанией Energopool, на счета которой поступали миллионы долларов, выделенных американским конгрессом для обеспечения ядерной безопасности России. Все сто процентов акций компании Energopool принадлежали Адамову. Круг замкнулся.
Остальное было делом техники. По распоряжению Адамова 13% акций GNSS Приаргунского горно-химического объединения были безвозмездно переданы TKST, а затем перешли к Texi. Генеральный директор объединения не возразил. Возражать министру Адамову - себе дороже. Консолидировав у себя 62% акций GNSS, фирма Письменного стала регулярно получать дивиденды от торговли российским ураном. Неизвестно, как они распределялись между партнерами, но признаков внутренней грызни, что чаще всего губит мафиозные структуры, не просматривалось. Получалось, что все довольны.
Приказ Путина. Очень интересно. Серов любил приврать, чтобы придать себе значительности. Но на этот раз он, похоже, говорил правду. Серова утвердили гендиректором "Росатомэкспорта", хотя у не было допуска к высшим государственным секретам - условие обязательное для таких назначений. Георгию рассказывали, что в папке у тогдашнего министра Румянцева, сменившего Адамова, было представление ФСБ о том, что Серов не может быть утвержден в этой должности. Но при встрече с Путиным он не рискнул показать документ. Потому что назначение Серова было заранее санкционировано президентом. И если все это так, дело Адамова обнаружило тайную составляющую, неизвестную стороннему наблюдателю.

Первые наезды на Адамова носили характер пристрелки. В газетах появились сообщения о коммерческих структурах, учрежденных в США министром атомной энергии России, и выражалось недоумение, почему предпринимательской деятельностью занимается государственный чиновник высокого ранга, что запрещено российским законодательством. Эти атаки Адамов отбил без труда, заявив на слушаниях в Госдуме в апреле 1999 года: "С момента моего назначения никаким бизнесом не занимаюсь". Депутаты приняли его заявление к сведению.
Но журналисты не успокаивались. Им стало известно, что министр Адамов имеет в США карту социального страхования, что дает ему право на работу, а в дальнейшем позволяет претендовать на получение американского гражданства. Спрашивается, что сие означает. При этом приводился номер карты и место ее получения - город Питтсбург, штат Пенсильвания. В статье говорилось, что эта информация получена в ходе журналистского расследования, но всем было понятно, что даже самый пронырливый московский журналист не может самостоятельно получить такие данные. Это был явный слив компромата, оставалось только гадать, откуда он идет.
Дальше - больше. Министр Адамов купил в Питтсбурге дом за 200 тысяч долларов. Министр Адамов положил на личный счет младшей дочери, студентки Бернского университета, 250 тысяч долларов. Министр Адамов купил ей квартиру в престижном районе Берна. Откуда у министра Адамова такие деньги? Не есть ли они откат от сделок с Ираном, которому Минатом РФ тайно продавал ядерные технологии? Или это крохи от 15 миллионов долларов, выделенных конгрессом США для обеспечения безопасности ядерных объектов России?
Пристрелка закончилась, вступили в действие орудия главного калибра. Это произошло вскоре после назначения Серова генеральным директором "Росатомэкспорта". Последний вброс компромата стал убийственным для Адамова. Были обнародованы счета его американской фирмы "Omeka Ltd". На конец 1999 года на счетах лежало 5.080.000 долларов США, из которых Адамову принадлежали 3.150.000 долларов, его жене - 1.500.000 долларов, Марку Каушанскому - 410.000. Слив был адресован не столько прессе, сколько комиссии Госдумы по борьбе с коррупцией, которая занималась делом Адамова с 2000 года.
Едва ли не с момента своего назначения Серов находился в странно нервном, взвинченном состоянии. Георгий не понимал, в чем дело, пока не узнал, что первым решительным действием Серова на посту гендиректора "Росатомэкспорта" был не слив компромата в прессу, а поступок совсем другой, поразивший Георгия своей безрассудностью, а вернее - безответственностью, граничащей с государственным преступлением.
По настоянию Серова министр Румянцев приказал прекратить поставку урана компании GNSS на том основании, что цена много ниже среднего уровня. Так оно и было, договор со швейцарской компанией заключили по ценам 1998 года. С того времени урановый рынок, в ту пору депрессивный, пережил настоящий бум, цены скакнули в несколько раз. В договоре же с GNSS, срок действия которого кончался в 2013 году, стояла фиксированная цена. Все попытки пересмотреть договор президент GNSS Чернов решительно отвергал. Румянцев, человек не очень решительный, долго колебался, но все же отдал приказ, понимая, что Серов выполняет волю президента.
Это было односторонним нарушением контракта, GNSS подала иск в Стокгольмский арбитражный суд с требованием взыскать с "Росатомэкспорта" миллиард долларов упущенной выгоды - столько компания заработала бы, если бы контракт выполнялся до оговоренного срока. И по всему выходило, что тяжбу они выиграют. Для стокгольмских арбитров дело было ясней ясного: есть законопослушная швейцарская компания и есть непредсказуемая Россия, которой никакие законы не писаны. Нарушили контракт - пусть платят.
Для России такое решение имело бы очень тяжелые последствия. Выбор небольшой: выложить миллиард долларов из бюджета или подвергнуться международному остракизму. Решения Стокгольмского арбитража обжалованию не подлежали и были обязательны для исполнения. Отказ вел к аресту всех зарубежных активов России, недвижимого и движимого имущества. У всех на памяти еще была история с фирмой "Нога", по иску которой арестовывали российские суда и самолеты на международных авиасалонах. Но там долг России был всего несколько миллионов долларов, а тут - миллиард. Были бы арестованы не только счета, но и российские ядерные материалы в Европе и Америке. По всему выходило, придется платить.
Миллиард долларов. Когда речь идет о таких деньгах, возможно всё. В такой массе деньги обретают новое качество, становятся чудовищной, неуправляемой силой. Мирное электричество превращается в плазму, в ней испаряется железо и сгорает алмаз. И никакого влияния на нее не может оказать жизнь одного, даже высокопоставленного, чиновника.

Между тем дела складывались не лучшим образом. В Стокгольме интересы "Росатомэкспорта" защищала юридическая компания Clifford Chance LLP, в зале присутствовали юристы Минатома. Их задача была затягивать процесс всеми способами. После каждого заседания они звонили в Москву и сообщали о ходе процесса. Сообщения были неутешительными: способов затянуть суд оставалось все меньше.
В 2003 году комиссия Госдумы наконец-то завершила работу. Многостраничный отчет содержал скрупулезное перечисление всех прегрешений Адамова как в бытность его руководителем НИКИЭТа, так и во время пребывания министром. В заключении говорилось:
"С учетом вышеизложенного полагаем необходимым проинформировать о деятельности Министра РФ по атомной энергии Е.О. Адамова Президента Российской Федерации В.В. Путина, направить материалы в Генеральную прокуратуру Российской Федерации для возбуждения уголовного дела".
Среди подписавших отчет были депутаты Государственной думы журналисты Борис Резник и Юрий Щекочихин, заместитель главного редактора "Новой газеты".
Уголовное дело возбудили и тут же прекратили. В постановлении, подписанном заместителем Генерального прокурора, указывалось: "За отсутствием состава преступления". В тот день Серов приехал в офис "Уранредмета", перепугав мрачным видом секретаршу и помощницу Георгия, долго матерился, потом сказал:
- Ладно, еще не вечер. Не получилось в лоб, попробуем сбоку…
Только много позже, прочитав в "Известиях" интервью с Борисом Резником, Георгий понял, какой ход нашел Серов:
"Однажды к нам пришли два офицера ФСБ и рассказали, что у министра атомной промышленности Адамова существует фирма, зарегистрированная по домашнему адресу на имя жены. Якобы для совместных российско-американских исследований по ядерной безопасности. "Мы докладывали руководству, но никто не хочет с этим связываться, вот мы и пришли к вам", сказали офицеры. Мы копнули глубже и обнаружили, что средства, поступавшие из США на модернизацию наших атомных объектов, уходили подставным фирмам. Генеральная прокуратура прекратила уголовное дело, возбужденное по материалам проверки депутатской комиссии. Но надо было знать Юру, это очень принципиальный и решительный человек. Когда стало ясно, что Адамов выходит сухим из воды, он сказал: "Давай встретимся с сотрудниками ФБР, которые работают под крышей посольства США". Я отказался, мне не понравилась эта идея - члены российской парламентской комиссии без ведома властей, по собственной инициативе обращаются в ФБР, какой-то душок не очень хороший... Но Юра считал, что нужно Адамова дожать. И передал американцам документы…"
Схема, придуманная Серовым, сработала. Через некоторое время стало известно, что в США арестован компаньон Адамова по "Omeka Ltd" Марк Каушанский. Ему и Адамову предъявили обвинения в хищении девяти миллионов долларов, незаконных банковских операциях и в уклонении от уплаты налогов. По совокупности обвинений Каушанскому грозило 180 лет тюрьмы и штраф в пять миллионов долларов. Эта перспектива заставила бизнесмена пойти на сделку с правосудием. Он признал себя виновным в уклонении от уплаты налогов, а прокуратура сняла с него обвинения по другим статьям. Под залог в 100 000 долларов он был отпущен на свободу до суда. Суд приговорил его к пятнадцати месяцам тюрьмы и штрафу в 63 500 долларов.
Щекочихину не суждено было узнать, какие последствия вызвал его ход с передачей досье Адамова в ФБР. Вскоре он скоропостижно скончался при странных обстоятельствах. Многое указывало на то, что его отравили. Кто и за что, так и осталось неизвестным. Узнав о смерти журналиста, Серов будто окаменел, лишь желваки ходили по тяжелым скулам.

Некоторое время ничего не происходило, а затем события начали разворачиваться со стремительностью голливудского боевика.
30 апреля 2005 года Адамову позвонила из Швейцарии его дочь Ирина и взволнованно сообщила, что ее счет в банке заблокирован - тот самый, на который когда-то были перечислены 250 тысяч долларов. Кто заблокировал, почему - она не знает.
1-го мая Адамов вылетел в Берн. С обычным общероссийским загранпаспортом, по турпутевке. Было не очень понятно, когда он успел купить тур и оформить швейцарскую визу. Впрочем, почему непонятно? Заплатил и сделали. Деньги в современной России могут все. В расслабленной первомайской Москве никто не обратил внимания на туриста Адамова. Паспортный и таможенный контроль он миновал без задержки. В Берне пересел на поезд, следующий до маленького городка Цуг, где последние годы жила Ирина, закончившая университет, вышедшая замуж за местного бизнесмена и разводившая собак элитных пород. На вокзале в Цуге Адамова задержали, подвергли четырехчасовому допросу, а затем арестовали по ордеру Минюста США, подписанного госсекретарем Кондолизой Райс.
Когда сообщение об аресте Адамова достигло Москвы, от праздничной расслабленности не осталось и следа. На много дней эта новость вытеснила все остальные с первых полос газет. В Госдуме бушевали страсти. Депутат от ЛПДР потребовал от российских спецслужб выкрасть Адамова, а при невозможности ликвидировать, дабы в руки злокозненных американцев не попал человек, знающий все атомные секреты России. Многие недоумевали: как могло случиться, что экс-министр атомной энергии оказался на Западе с обычным паспортом, без дипломатического прикрытия, что является обязательным для заграничных поездок чиновников такого ранга. Дипломатические паспорта выдаются им на время поездки, а по возвращении изымаются. Но больше волновало другое - что делать?
Скрипучая машина российского правосудия заработала с бешеной скоростью. Срочно подняли старое уголовное дело, прекращенное "за отсутствием состава преступления", возобновили по нему производство "по вновь открывшимся обстоятельствам", в Басманном суде Москвы провели слушание. Суд постановил: для обвиняемого Адамова избрать мерой пресечения содержание под стражей. Решение суда отправили в Швейцарии с требованием экстрадировать в Россию опасного уголовного преступника.
Швейцарское правосудие оказалась в затруднительном положении. Такое же требование поступило от американцев, но позже российского. С другой стороны, Адамов был арестован по запросу США. От упрощенной процедуры экстрадиции в США Адамов решительно отказался. Отказался он и от такой же процедуры экстрадиции в Россию, заявив: "Я не знаю за собой никакой вины, я согласен вернуться в Россию только свободным человеком".
Дело затягивалось. Адвокаты предупредили Адамова, что может кончиться принудительной экстрадицией в США. А по американским законам ему грозит 60 лет тюрьмы и без малого два миллиона долларов штрафа. Это подействовало. Через семь месяцев пребывания в комфортабельной швейцарской тюрьме Адамов дал согласие подвергнуться экстрадиции в Россию по упрощенной схеме. 30 декабря 2005 года он был доставлен в Москву и оказался в "Матросской тишине".
Пока шло следствие, Адамов сидел в СИЗО, но за полгода до суда меру пресечения ему заменили подпиской о невыезде. Георгий понял, что это результат тактических маневров Серова, который решил подстраховаться в очень опасном для себя деле. Если бы президент GNSS Чернов отозвал иск из Стокгольмского арбитража, на этом бы все и закончилось. А приказать Чернову мог только Адамов. Вероятно, Серов рассчитывал, что экс-министр, нахлебавшийся тюремной баланды, станет сговорчивей.
Слушание дела Адамова в Замоскворецком суде началось в январе 2007 года и закончилось только в феврале следующего года. Вместе с экс-министром на скамье подсудимых оказались бывший директор Троицкого института инновационных и термоядерных исследований Письменный и бывший генеральный директор "Росатомэкспорта" Фрайштут. Им инкриминировалось хищение более 30 миллионов долларов, мошенничество в особо крупном размере (ст.159, часть 4 УК РФ), злоупотребление должностными полномочиями, повлекшее тяжкие последствия (ст. 285, часть 2 УК РФ). Обвинитель потребовал приговорить бывшего министра к девяти годам лишения свободы, Письменного и Фрайштута к семи и пяти годам соответственно. Дело четвертого обвиняемого, президента компании GNSS Чернова, было выделено в отдельное производство, его объявили в международный розыск.
Никто из подсудимых виновным себя не признал.
21 февраля в Замоскворецком суде началось чтение приговора. Документ в 200 страниц в первый день дочитать не успели. Но уже по началу было ясно, что суд встал на сторону обвинения. Решение суда гласило: Письменного и Фрайштата приговорить к четырем годам лишения свободы. Учитывая преклонный возраст подсудимых (75 лет и 74 года) и состояние здоровья, ограничиться условным наказанием. Подсудимого Адамова приговорить к пяти с половиной годам лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима. Экс-министр был взят под стражу в зале суда.
Защита подала апелляцию. Мосгорсуд оставил приговор в силе, на заменил Адамову наказание на условное.
Условное наказание Адамова вызвало бурное обсуждение во всех СМИ. Но незамеченным широкой общественностью оказалось другое событие, поставившее точку во всей этой шумной истории. Агентство Интерфакс сообщило, что Стокгольмский арбитражный суд отклонил иск компании "Global Nuclear Services and Supply" (GNSS) к ОАО "Росатомэкспорт" о взыскании миллиарда долларов упущенной выгоды вследствие одностороннего расторжения контракта и обязал истца оплатить судебные издержки в размере пяти миллионов долларов:
"Стокгольмский арбитражный суд признал противозаконными действия экс-главы Минатома Адамова, который в составе группы лиц обвинялся Генпрокуратурой РФ в мошенничестве и злоупотреблении служебными полномочиями. Суд счел, что структуры, подконтрольные группе лиц во главе с Адамовым, не могут считаться легитимными собственниками акций GNSS , и назначение на пост президента GNSS Чернова было незаконным".
"В практике международного коммерческого арбитража это одно из редких дел, в котором арбитры рассматривают уголовно-правовые аспекты поведения лиц, - заявили "Интерфаксу" в юридической компании Clifford Chance LLP, которая представляла интересы "Росатомэкспорта". - В данном случае представленные в арбитраж доказательства противоправных действий были настолько убедительны, что арбитры пришли к выводу о наличии сговора и приняли решение о недействительности контракта".

В "Росатомэкспорте" это событие было отмечено корпоративной вечеринкой для узкого круга. Из Серова будто воздух выпустили. Сидел грузный, обмякший, с растерянной улыбкой на тяжелом лице. Как стайер, выигравший изнурительный марафон и все еще не верящий, что он это сделал. Меньше всего он был похож на победителя. И все-таки - победитель. Он это сделал…