ПЕРЕПИСКА: НОВАЯ ОПТИКА

Тамара Фокина - профессор, кандидат философских наук, парашютист,
Закончила. - Механический институт г. Волгограда (1957-1962гг) ,затем повышала квалификацию в Киевском государственном университете - 1973г., Ленинградском государственном университете - 1979г., Московском государственном университете - 1984г., 1989г., DSE (Берлин, Германия ) -1993г., Институте региональной администрации (Лилль, Франция)-1995г., Школе бизнеса МГУ-1997г.
Сейчас – профессор Поволжской академии государственной службы имени П.А. Столыпина.
Автор многочисленных работ, награждена медалями и дипломами.

 

Что может быть привычнее для культуры и обычной человеческой жизни, чем использование Переписки, Письма, Послания. И одновременно, что может быть необычнее, остранённее, интереснее своей новизной, чем современная Переписка. Название статьи предлагает даже новое видение этого изрядно примелькавшегося, но пока мало понятого феномена.

Переписка как новая социальная практика

Что же в ней нового? В одном из диалогов с моей коллегой профессором Черняевой Т.И. мы сформулировали некоторые возможные ответы на этот вопрос. Прежде всего, в условиях глобализации, сетизации и виртуализации переписка из элитарного феномена стала мейнстримом, явлением массовой культуры в обществе потребления, важной формой поддержания социального порядка, Она стала не только инструментом общения и социализации, но и коммуникативной упаковкой жизненного мира разнообразных социальных групп.

Переписка, как лиминальная практика самоосуществления и культурного диалога дала возможность субъекту самостоятельно конструировать специфические формы идентичности и даже выходить за пределы личной экзистенции – в сферу средств и механизмов самоописания общества (при этом мы вспомнили Н. Лумана).

Провозглашенный поструктуралистами конец эпохи Гуттенберга (переход от чтения как социальной практики к визуальному потреблению), по сути, не состоялся. SMS-ки и e-mail-ы, сайты, блоги, чаты и их аналоги диктуют сейчас свои правила коммуникативной игры - пока не всем понятные, но, тем не менее, задающие новые формы социальности.

Потенциальная возможность воспроизводства в любом количестве посланий в каждом IT-оснащенном месте и в любое время, а также нарастающая вероятность несанкционированного доступа, нарушения границ публичного/приватного заставляет по-новому взглянуть и на возможности, и на риски, таящиеся в переписке.

Переписка с позиций новой оптики требует переосмысления и её самой, и связанного с ней кластера понятий. Переписываться – это обмениваться письмами, писать друг другу, состоять в переписке. Переписать – это написать заново, скопировать, дублировать, сделать опись, список. Переписка это и собрание писем. В слове переписка содержится указание на сокращение дистанции, преодоление пространства (как в словах перелет, переход, пересылка). Она подразумевает одновременно и начало, и окончание (как в словах пережить, перебороть, перестать, переждать). Она фундаментально инновационна, так как означает инициацию и завершение нового для актора процесса. Переписка означает и некоторую избыточность, сверх-затратность (как в словах перестараться, перетрудиться).

Следовательно, переписка в социокультурном контексте означает и действие, и процесс, и его целостный результат. На первый взгляд главный концепт переписки – само «Письмо». Но при более глубоком рассмотрении «Переписка» оказывается особым социокультурным обменом, призванным в Тексте выражать, обнажать и творчески конструировать новые смыслы в пространственно-временном континууме личностного общения.

Иначе говоря, переписка не является механической суммой следующих друг за другом писем. Лавинообразное развитие личной, деловой и всякой другой переписки в современных условиях уже обнаружило ряд её специфических свойств-дескрипторов. Она есть текст, дискурсивная практика, метатекст, след, диалог сторон, нарратив с собственной драматургией и мифом. Переписка является автопойетической системой, объединяющей в целостность всё её жанровое разнообразие и обладающей собственными законами развития. Такой же целостностью обладает и отдельная переписка. Новая оптика провоцирует и детерминирует признание того, что переписка - это Целостный феномен.

Отсюда следует, что необходимо феноменологически строго выделить этот новый объект социально-гуманитарного знания и его предметные модификации; сформировать его эмпирическую базу, подобрать или заново разработать рекурсивные ему методы исследования. Пока это сделано явно недостаточно. Переписка рассматривается, главным образом, как источник дополнительных знаний об адресате и адресанте, а чаще – только одной стороны. Она используется в рамках биографического метода, либо как пример «человеческих документов» в рамках поворота к микроистории. Практически не исследованы особенности переписки на основе использования современных средств массовой коммуникации. Не изучены особенности переписки в рамках различных социальных групп и жанров.

Переписка как обмен текстами и собирание их в Целостность

Возможности исследования переписки как целостного феномена захватывающи и интересны. Для иллюстрации этого мы рассмотрим только одну из них, когда переписка рассматривается как действие обмена текстами и их собирания в Целостность.

Отметим, что переписка – это, прежде всего, затея, событие. В самом деле, в неё нужно вступить, поддерживать (пестрый жизненный поток/петелька, петличка/зацепился коготок/вся пропала птичка). Она предполагает текст и воплощается в тексте. Он должен быть создан постоянно меняющимися местами «адресантом» и «адресатом», подателем и получателем, которые разыгрывают своеобразную шахматную партию общения.

Переписка – это коммуникация, в которой мы не видим и не слышим друг друга. Нет в ней ни осязания «Другого», ни вкуса, ни запаха… Впрочем, в случае «реального» письма мы можем его «надушить», оставить опечатки своих пальцев или губ, мы видим почерк, а не просто буквы и слова. В случае E-mail и этого нет. Зато там отмечено, когда именно, в какую минуту и секунду письмо сбросили в ящик. В нем кое-что добавлено (как метатекст) провайдером. Например: Яндекс. Почта. Чище не бывает. Или: Яндекс. Фотки - легко загрузить с мобильного.

«Отдельное» письмо это материализованный результат (средство) переписки. Письма посылают, их можно перечитывать (длить коммуникацию и диалог сколь угодно долго), истолковывать, изучать. Можно уничтожить (огнем/кликанием мышью) или секвестрировать переписку (почистить, урезать…) Письма можно хранить, в том числе как «завязанные ленточкой». Переписку можно оставить в наследство, опубликовать (об-народовать) и т.д.

Переписка виртуально асимметрична (петелька за петельку, спасибо за письмо!). Можно различить первое и ответное письмо (всегда бывает либо чет, либо нечет). Можно долго ждать ответа или не получить его вовсе. Письмо может потеряться или не найти адресата. Письмо может быть неотправленным или посмертным. Переписку можно прервать (кто это делает?), а затем продолжить. Всегда есть риск не получить ответа. Безответная переписка (бывает ли?).

Переписка принадлежит к особому эпистолярному жанру. В письме есть обращение к адресату и подпись. Есть законы и правила этого жанра и его веточек: деловое письмо, дружеское, любовное, открытое и т.д. Особое дело – письмо как послание: Послание Президента, Папы Римского, Патриарха, Апостола…. Процитирую «Второе соборное послание Святого Апостола Иоанна Богослова». «Многое имею писать вам, но не хочу на бумаге чернилами, а надеюсь придти к вам и говорить устами к устам, чтобы радость ваша была полна». Это такой кладезь для анализа: как обращались друг к другу, о чем писали, как оканчивали письмо-послание, как его доставляли! Почему этот диалог так долго (тысячелетия!) длится и требует особых истолкований!

Отправитель пишет свое сообщение, видя его на листе или экране целиком или частично. Письмо как текст «разливается» в пространстве - сверху вниз и справа налево и его форматируют. Письмо можно откорректировать до отправки, созданное (но не отправленное сообщение) можно удалить и вообще не отправлять.  Между моментом создания и моментом отправления сообщения возможен сколь угодно большой временной промежуток, позволяющий проанализировать, проконтролировать и откорректировать текст. Особо отметим, что в случае электронной переписки отправленное письмо остается у вас, т.е. письмо существуют в двух экземплярах, как это бывает, например, в случае заключения любого договора.

Переписка по внешним признакам напоминает не только шахматную партию, но и пьесу, где реплики организованы не по правилам логики, а по смыслу и времени возникновения. Диалог может получиться прерывистым, так как вероятна ситуация, когда адресант отправляет письмо, и, не получив ответа, отправляет другое, и затем уже получает ответ на предыдущее письмо. Это как бы нарушает логику диалога, хотя сохраняет хронологию, которая фиксирует момент отправки и получения писем.

Целостный Текст переписки можно, пожалуй, сравнить и с повествованием постмодерниста, для которой нужен навигатор, восстанавливающий логику повествования, связный сюжет, в котором задействованы участники переписки и её персонажи. Можно утверждать, что Целостный текст переписки характеризуется ризоматичностью, фрагментарностью, неиерархичностью.

Отсюда следует вывод, что переписка, хотя и состоит из писем, по сути нечто совсем другое: длящееся, «бесконечное» по времени и пространству. Это зона повышенного риска, ибо между отправкой письма и его получением и ответом лежит зона коммуникации, контролируемая не самим письмом, а обстоятельствами жизни. Зона виртуального, энтропийного, зона происшествий и спонтанных обстоятельств. К числу наиболее рискованных моментов переписки можно отнести возможность личностного изменения сторон общения, в том числе и под влиянием самой переписки. Проще говоря, очередное письмо может быть послано уже «другому» человеку.

Эти риски в известной степени преодолеваются благодаря присущему любому тексту феномена метатекста, переносу внимания на творческий и рефлексивный компоненты переписки. Основная особенность метатекста в процессе виртуального общения заключается в том, что и сообщения, и ремарки (метатекстовые элементы) даются одним и тем же человеком, Такое общение напоминает схему рефлексии, в результате которой создается своеобразное идентификационное эхо. Поэтому на всех этапах общения в переписке возникает эффект театральности, режиссуры, игры (розыгрыша). Это настолько преображает и преобразует некоторые письма, что в них иногда становится сложно последовательно разграничить текст и метатекст.

Метатекст позволяет смягчить неоднозначность восприятия текста, непонятое и незамеченное в нём. По ремаркам-комментариям партнер по коммуникации делает выводы о состоянии собеседника, его отношении к объекту речи и его действиями в данный момент. В письме метатекст может быть особо выделен: дан в скобках или отдельной репликой для ввода комментариев к высказываниям, дан в сноске и т.д.

Метатекст и акт рассказывания выводит «письмо» во внешний мир, связывает повествователя с адресатом, поскольку в нем содержится множество прямых обращений, вопросов, советов, инструкций, пожеланий, замечаний, восклицаний и т.д. Метатекст способствует преодолению двойственности письменной коммуникации, создает иллюзию диалога, со-творчества, одновременности повествования и рецепции.

Письмо, несомненно, строится по законам нарратива (рассказа, «перемежающегося» с метатекстом). Переписка есть историческое свидетельство (превращение феномена в факт), это повествование «очевидца» внешних и внутренних событий. Личная история, вписанная в общую историю. А «вписать» ой как непросто. Здесь действуют законы связности, рекурсивности. Должно быть «складно», искусно. Переписка вследствие этого всегда содержит украшательство, выдумку, оправдание, эстетизацию, мифологизацию, ибо адресат и адресант – не абстрактные читатели, а те, которые лично друг друга знают.

С точки зрения трёхчастной модели нарратива можно сказать, что письмо содержит: повествование (собственно текст) – дискурс, в котором излагается ряд событий;историю – последовательность событий, являющихся объектом данного дискурса, и наррацию – акт повествования как таковой. Поэтому важно разграничение событий,о которых рассказывается, и события самого рассказывания, повествования.

В рамках нарративного подхода смысл события фундирован не только и не столько его «онтологией», но «возникает» в контексте рассказа о событии и имманентно связан с интерпретацией. В литературном произведении нарратор (податель) обычно выступает как носитель знания о предстоящем финале. Лишь в силу этого он и может являться рассказчиком, отличающимся от героя рассказа. Иначе в переписке: нарратор (а эта роль в каждом шаге переписки меняется), находясь внутри события переписки, не имеет, увы, полного знания ни о тенденции ее развития, ни перспективах ее завершения.

В отличие от замкнутого на определенное означающее литературного произведения, в переписке как Тексте означаемое «бесконечно» откладывается на будущее. Всякая переписка обладает внутренней потенциальной бесконечностью. Все написанное в письме не обладает истиной в себе самом, но указывает на уже высказанное или происшедшее и еще не высказанное. В переписке никогда не происходит полного «совмещения» несказанного со сказанным. Часть её всегда остается не прокомментированной, не понятой. В этом так же состоит уже отмечавшийся нами повышенный риск переписки.

Далее, стоит рассмотреть письмо как след. Письмо выдает, оно свидетельствует. Переписка – тем более. Иногда она выглядит, да и является своеобразным преступлением. Например, письмо из тюрьмы на волю или тайная переписка, где возникает масса вопросов коммуникативного толка. А именно: перлюстрация писем, подглядывание через плечо, право читать или не читать чужие письма. Право писать приличное и неприличное. Законность переписки. Хранение писем. Опасность, что письма могут попасть в «чужие» руки. Наказание за переписку. Обнаружение писем (дотоле неизвестных) как новое условие понимания переписывающихся или средство дискредитации, постановки диагноза в духе З. Фрейда. Словом, стоит задуматься: «писать или не писать» – вот в чем вопрос?

Наконец, особого исследования заслуживает способ организации и институциализации переписки. Конечно, здесь один из важных героев – Почта (вспомним знаменитый фильм «Почтальон»). Ах, эта почта! Марки, запах клея, письма – простые, заказные, с уведомлением… Печать, кольцо, облатка. Голуби и почтальоны, почтовые ящики и брошенные в море бутылки. А капсулы, заложенные в цемент (для будущих поколений) или отправленные в космос. Особое дело: электронная почта, блоги, посты…

Переписка Татьяны и Онегина

Рассмотрим, какие возможности дает рассмотрение переписки как целостного текста. Воспользуемся примером, который большинству читателей известен. Это – одно из знаменитых писем в русской культуре «Письмо Татьяны к Онегину» и возникшая цепь событий, которые мы рискнули бы назвать перепиской, хотя и достаточно «странной». Как мы помним, А.С. Пушкин констатирует, что к почтовой прозе гордый наш язык не привык. Поэтому письмо Татьяны написано по-французски. Мы, читатели, бенефициарии, естественно, не располагаем аутентичным текстом. Только перевод (точнее, квазиперевод).

Увы, в письме нет обращения к адресату. А как было бы любопытно знать (погадать?), как именно обратилась Татьяна к Евгению. Нет и подписи! Более того, Татьяна посылает письмо с помощью внука (такой вот почтальон) своей няни, специально просит, чтобы он не называл, от кого оно. Это тайное письмо. Письмо запечатано с помощью облатки (розовой) и вырезной печати.

Однако, Онегин, конечно, догадывается об адресанте («Вы ко мне писали, не отпирайтесь»). Но он откладывает коммуникацию на два дня. Он считает письмо опасным для Татьяны («не всякий вас, как я, поймет; / к беде неопытность ведет»). Он не пишет ей ответного письма, а предпочитает «проповедовать» из уст в уста.

Таким образом, это не переписка. Или все же переписка? Ведь есть письмо Онегина к Татьяне. Между двумя письмами – годы (все это время Онегин хранит первое письмо). Его письмо приведено тоже без обращения и подписи. Далее следует второе и третье письмо Онегина (текстами мы не располагаем) Ответа нет. Асимметрия переписки в действии. Прошло время …Поскольку Онегин «не сделался поэтом, не умер, не сошел с ума», он «в конце времен» тоже прибегает к живой коммуникации, чтобы выслушать, в свой черёд, урок Татьяны: «я другому отдана; я буду век ему верна».

Эти письма и два урока – некие выделенные точки коммуникации, которые расположились в сложной сети виртуальных событий. Читая «Евгения Онегина» и некоторые комментарии к роману, мы понимаем, что «письма», «переписка» играют в нем очень важную роль. Вероятно, это недооценено комментаторами. Мы воспользуемся изданием 1960 года (собрание сочинений А.С. Пушкина в десяти томах) и в какой-то мере восполним этот пробел.

Прежде всего, нас заинтересует то, что между заглавием и посвящением в романе помещен эпиграф: текст на французском языке (снова французский!) с пометкой: «Из частного письма». Причем, как показывают исследователи, этот эпиграф появился в публикации 1825 года (как эпиграф к 1 главе), а как эпиграф ко всему роману – в 1833 году. Нам остается гадать, написал ли сам А.С. это в частном письме кому-то, а потом использовал для последующих изданий, либо «подделал» эпиграф под частное письмо (свое – кому-то!). Возможно, это розыгрыш (как и французский текст письма Татьяны).

Очевидно, что в обоих случаях автором мог быть сам Пушкин. Например, Ю.М. Лотман отмечает (Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. – Л.: Просвещение, 1983): «Помета «извлечено из частного письма» фиктивная, автор текста эпиграфа – сам П.». Конечно! Но ведь П. мог написать кому-то письмо, где ему самому удалось в нескольких словах четко выразить характер своего героя. Так что эпиграф к великому роману не фиктивный, но (возможно) поддельный, притворный.

Далее мы обнаруживаем, что упоминаний о письмах и записках в романе А.С. Пушкина – огромное количество. В указанном выше исследовании Ю.М. Лотмана как комментарий (сателлит пушкинского текста) предложены несколько очерков дворянского быта онегинской поры. Это хозяйство и имущественное положение; образование и служба дворян; интересы и занятия дворянской женщины; дворянское жилище и его окружение в городе и поместье; день светского человека; развлечения; бал; дуэль; средства передвижения и дорога.

Новая оптика, внимание к переписке как целостному феномену позволяет нам добавить в лотманов очерк дворянского быта главку: переписка, письма. Ниже представлены самые предварительные изыскания (выписки) по поводу «писем и переписки» в романе. Как о многом они говорят (о дворянском быте – точно!).

«В конце письма поставить vale». В сердечных письмах как небрежен! Бывало, он ещё в постеле / к нему записочки несут (о приглашениях). Верней нет места для признаний/и для вручения письма (о бале). В забвенье шепчет наизусть письмо для милого героя (Татьяна готовится писать свое письмо, читая романы, воображая себя Клариссой, Юлией, Дельфиной…). И все Евгений на уме, и в необдуманном письме. Письмо готово, сложено.. Я должен буду, без сомненья, письмо Татьяны перевесть… Я к вам пишу – чего же боле? Письмо дрожит в её руке… И на письмо не напирает своей печати вырезной… Ты видишь, дело о письме /К Онегину… Сегодня быть он обещал, да видно почта задержала.

Кого не утомят угрозы, моленья, клятвы, мнимый страх, записки на шести листах (это – Онегин). Но, получив посланье Тани, Онегин живо тронут был. О рождестве их навещать/ или по почте поздравлять (о родственниках). Онегину, осклабя взор/вручил записку от поэта (вызов на дуэль). Темное и вялое неотправленное письмоЛенского к Ольге («как бы» письмо, предсмертные стихи). Та, от которой он хранит/письмо, где сердце говорит (ужель та самая Татьяна). Проснулся он, ему приносят/письмо: князь N покорно просит/его на вечер. И скорей, марает он ответ учтивый. Это все – Онегин! Он пишет страстное посланье, хоть толку мало вообще он видел в письмах не вотще. Ответа нет. Он вновь посланье; /второму, третьему письму /ответа нет… Сидит не убрана, бледна/письмо какое-то читает.

В качестве «метатекста» отметим, что многие, знаковые для русской культуры, страницы написаны (прямо или притворно) по-французски. Мы уже упоминали об эпиграфе к великому роману: не фиктивный, но (возможно) поддельный, притворный отрывок из несуществующего частного письма. Розыгрыш с французским текстом письма Татьяны. Оригинал, кстати, хранился и у Онегина (Та, от которой он хранит /Письмо, где сердце говорит), и у Пушкина (Письмо Татьяны предо мною; /Его я свято берегу). Как это вышло?

Еще пример: Л.Н. Толстой, «Война и мир»: Вечер у Анны Павловны Шерер был пущен…Перед этим – он пишет большой текст по-французски, к огорчению учеников, да и учителей. А вот сказанное по-французски: «Il faut gue j^arrange ma maison ». Оно же в переводе: «Мне надо привести в порядок мой дом». Это сказано умирающимПушкиным А.С., о чем мы читаем в известной работе А. Ахматовой «Слово о Пушкине». Неясно, были ли эти слова последними, но все равно – «мороз по коже». Рискну привести ниже стихотворение, которое сочинено мной по этому поводу.

Мне надо привести в порядок/ Мой дом/Его углы и складки / Все вымести и все расправить/ И стулья одинокие расставить/ Вокруг стола,/Где не бывают Святки /А карты расстилают/И загадки/Судьбы решают /Между жирных грядок / Земель и стран/ Там ставят столб простой /Где Старая охотница с косой /Не разбирая правильных /И странных /Всех к Богу отправляет / На постой (17.11.2007).

Так все же, почему не на русском? Можно вспомнить, что и А.П. Чехов, отходя в иной мир, сказал «Я умираю» по-немецки. Почему, почему не по-русски? В этом есть что-то для меня странное. Не то, что сплин или хандра, а прямо таки отчаяние какое-то охватывает! Это сильно отдаляет нас, наше время, от классического, да и серебряного века. Хотя, не у Пушкина ли мы читаем: «Всё те же: их не изменила /Лихая мода, наш тиран, /Недуг новейших россиян». Или: «Ей нравится порядок стройный / Олигархических бесед».

Завершая статью, отметим, что мы в рамках новой оптики лишь в малой степени прикоснулись к исследованию переписки, на которую мы предлагаем посмотреть как на Целостный текст и особую коммуникативную упаковку жизненного мира личностного общения. Это утверждение может показаться банальным, однако до сих пор из него извлечены далеко не все возможные выводы. Кое-что нам удалось сделать в книге «Саратов – Маалот: переписка как целостный феномен»http://pags.ru/news/detail.php?ID=5498 к обсуждению которой мы приглашаем читателей .