НИСПРОВЕРГАТЕЛИ МИФОВ

Новым историкам и их друзьям в СМИ посвящается

Как глуп был Александр Матросов!
Разумным людям не понять:
Ну что за глупая манера -
Собою дзоты закрывать?!
. . .
А эта... Зоя... Тоже дура!
Зачем же было поджигать?!
Мешать немецким оккупантам
В российских избах отдыхать?
. . .
Строчат, строчат писаки рьяно.
Их перья вперебой скрипят.
А гонорары в их карманах
Библейским серебром звенят...
Валерий Горбань

Дабы не ввести в заблуждение читателя, признаюсь сразу, что я не историк, и в этом качестве себя никогда не позиционировал, хотя историю люблю давно и бескорыстно. На исторические темы пишут совершенно разные люди. Есть среди них и профессиональные писатели. Автор “Трех мушкетеров и их многочисленных продолжений, к примеру, тоже писал как бы на исторические темы, но полет его фантазии столь игрив и своенравен, что собственно к истории эти писания никто не отваживается отнести. Наличествует здесь и мемуарного толка литература, воспоминания очевидцев. Большая часть таковой откровенно слаба в литературном отношении (роман “Цусима” Новикова-Прибоя), хотя есть здесь и свои вершины, как например, “В окопах Сталинграда” Виктора Некрасова. Из современников, претендующих на исторический подход стоит упомянуть несколько затрепанное уже имя Виктора Суворова-Резуна. Его романы, пожалуй, даже перенасыщены цитатами, датами, цифрами и фамилиями. Главные же претензии к сему автору состоят в том, что он, находясь под впечатлением очередной обуревающей его идеи, способен любое множество фактов, каждый из которых по отдельности достоверен, выстроить в заранее заданную исходным тезисом цепочку, смело выбрасывая те из фактов, которые слишком явно выпирают за рамки этого тезиса. Историк же, являясь исследователем, обязан беспристрастно проанализировать все имеющиеся версии, добавляя от себя лишь оценку достоверности каждой из них.

Побудительным мотивом к написанию данной заметки послужила публикация Владимира Батшева “Мифы войны” (Альманах “Лебедь”, 504, 03 декабря 2006 г.), который позиционирует себя как писатель и издатель. Цель данного эссе состояла в развенчивании наиболее известных пропагандистских мифов, порожденных в ходе Великой Отечественной Войны. Вообще говоря, В. Батшев не является первопроходцем на этой тропе, поскольку о каждом из упомянутых в эссе мифов опубликовано уже немало, и некоторые из таковых публикаций вполне добросовестно снабжены ссылками на архивные документы. Тем не менее, и данная публикация имеет право на существование, поскольку автор ее пытается провести развенчивание множества известных мифов в рамках единой концепции, тогда как его предшественники посвящали свои работы исследованию какого либо конкретного мифа. К сожалению, избранный автором стиль изложения совсем не характерен для публикаций на исторические темы, поскольку практически полное отсутствие цитирования документов и более ранних публикаций на эти же темы не позволяет рядовому читателю разобраться, где проходит грань между ранними публикациями и интерпретациями самого автора.

Практически все упомянутые Батшевым мифы (“28 панфиловцев”, Дом Павлова”, “Зоя Космодемьянская”, “Аркадий Гайдар”) гораздо более полно и детально были проанализированы и опубликованы в более ранних работах, и их описание в данном эссе ничего нового для читателя не содержит. Меня в данном эссе заинтересовали только два момента. Так о Зое Космодемьянской (Нине Костериной) автор пишет: “Лечил школьницу психиатр Коганович. (Фамилию врача мне любезно сообщил М. Шенкман)”. Понимать эти строки можно, например, так. До времени публикации настоящего эссе документы и публикации о психическом заболевании Нины общественности были неизвестны, поскольку никаких ссылок, кроме фамилии Шенкмана автор не дает. Но ведь он не сообщает читателю, кто такой Шенкман и в какой степени его показания заслуживают доверия, а также – существуют ли какие-либо документы, подтверждающие устные показания единственного свидетеля. А что если окажется, что и сам Шенкман лечился в той же самой клинике?

Второй из заинтересовавших меня фактов описан Батшевым еще более кратко: “”бросившийся на амбразуру” боец штрафного батальона, уголовник Александр Матросов”. Новым здесь для меня было слово “уголовник”, поскольку об уголовном прошлом Матросова до сих пор мне ничего не было известно, однако и здесь автор ничем не подтвердил данной им Матросову квалификации, а также никак не прокомментировал, почему он взял в кавычки фразу “бросившийся на амбразуру”. Придется мне за него это сделать, тем более, что в штрафники попадали за самые разные деяния, зачастую вовсе не уголовного характера, а факта закрытия амбразуры историки, кажется, не отрицают. Читал я, правда, рассуждения о том, что закрывать амбразуру грудью – величайшая глупость, потому что... Но думал я при этом о том, что рассуждает об этой глупости человек, сидящий за письменным столом в мягких тапочках и теплом халате, а не поднимающий в атаку солдат под кинжальным пулеметным огнем, и потому доверие к его умствованиям у меня весьма относительное.

Вот что пишет Михаил Павлов в статье “По прозвищу Шурик-Матрос” (“Запад-Восток”, №50, 15-21 декабря 2006, с.53). Привожу текст этой статьи с небольшими сокращениями.

Даже самые закоренелые скептики не сомневаются в том, что в феврале 1943 года, во время сражения за деревню Чернушки на Псковщине, рядовой Александр Матросов закрыл амбразуру вражеского дзота своим телом. Однако, несмотря на всенародную известность этого подвига, правдой в биографии Матросова являются всего три момента: дата рождения, место гибели и Указ о присвоении звания Героя. Все остальное – миф, сотворенный советской пропагандой, и лишь более полувека спустя стали известны настоящее имя легендарного бойца и точная дата его смерти.

Согласно официальной историографии, Александр Матвеевич Матросов родился в Днепропетровске в семье рабочего. Рано лишившись родителей, воспитывался в Ивановском детском приюте, а затем – в трудовой колонии Уфы, где работал столяром на мебельной фабрике. Там Матросов стал примером для остальных колонистов: отличным боксером и лыжником, значкистом ГТО, политинформатором и даже... поэтом.

В 1941 году 17-летний юноша написал письмо наркому обороны: “Сейчас, когда Родина в опасности, я хочу защищать ее с оружием в руках...”. В ноябре 1942 года Матросов отправился добровольцем на фронт, а уже 23 февраля 1943 года совершил свой бессмертный подвиг...

Книга Рауфа Насырова “Откуда ты родом, Матросов? стала настоящей сенсацией. Еще в начале 80-х годов, собирая материалы о герое, Рауф Хаевич встречался с его однополчанами. Внимательно выслушивая их воспоминания, писатель не мог не заметить серьезных разночтений и нестыковок в биографии Александра Матросова.

Запросы в различные официальные инстанции ни к чему хорошему не привели. Обвиняя Насырова в ревизионизме советской истории, исследователю пригрозили серьезными неприятностями, и поиски пришлось свернуть до лучших времен.

Лишь сравнительно недавно Рауфу Хаевичу удалось доказать, что прославленный герой родился не в Днепропетровске, а в деревне Кунабаево, что в Учалинском районе Башкирии, и звали его не Александр Матросов, а Шакирьян Мухамедьянов. Подтверждением тому служит официальный ответ из органов УВД Украины, свидетельствующий о том, что в 1924 году ни в одном из днепропетровских ЗАГСов рождение Александра Матросова не зарегистрировано.

Напротив, в ЗАГСе Учалинского горсовета Башкирии имеется подробная запись от 05 февраля 1924 года о рождении Мухамедьянова Шакирьяна Юнусовича, чьи детские фотографии Насырову посчастливилось собрать в ходе своей поисковой работы. Фотоснимки Александра Матросова из детского дома и фото Шакирьяна Мухамедьянова были направлены в Москву, в НИИ судебных экспертиз Минюста Российской Федерации. Заключение специалистов развеяло сомнения: Александр и Шакирьян одно и то же лицо!

Вот как выглядит теперь восстановленная биография героя.

Мухамедьянов Шакирьян Юнусович (Матросов Александр Матвеевич), 5.02.1924, д. Кунакбаево Тамьян-Катайского кантона БАССР, ныне Учалинского р-на республики Башкортостан, - 27.02.1943, д. Чернушки Локнянского р-на Псковской обл., похоронен в г. Великие Луки, Герой Советского Союза (19.06.1943, посм.), гвардии рядовой.

В 1932 году остался без матери у инвалида-отца. В голодном 1933 году покинул родную деревню. Воспитывался в Мелекесском (ныне Димитровград), Ивановском детдомах Ульяновской обл. После окончания в Ивановском детдоме начальной школы работал на вагоноремонтном заводе в Куйбышеве. Выехал в Саратов. За нарушение паспортного режима в октябре 1940 г. был направлен в Уфимскую детскую трудовую колонию.

В сентябре 1942 г. призван в Красную Армию. С октября 1942 г. курсант Краснохолимского военно-пехотного училища (под Оренбургом). В феврале 1943 г. отправлен на Калининский фронт в 91-ю Тихоокеанскую комсомольскую морскую бригаду им. И.В.Сталина (позже получившую наименование 254-й гвардейский стрелковый полк 56-й гвардейской стрелковой дивизии). Был ординарцем командира роты. 27 февраля 1943г. в бою за деревню Чернушки закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота и обеспечил успех атаки роты.

Сухие биографические данные "Парламентская газета" дополняет более жипописными деталями:

“он рос бойким и проворным малым, и мать частенько повторяла: "Вырастет молодцом. Либо, напротив, будет вором". Шакирьян мастерски играл в бабки, бренчал на балалайке. Когда мать умерла, ему было не больше семи лет. Семья жила очень бедно, и, после того как отец женился в третий раз, мальчик ушел из дома. Куда потом делся Шакирьян, сказать сложно: бумаги детских домов Башкирской АССР начала 30-х годов не сохранились. Но не исключено, что он попал в детприемник-распределитель по линии НКВД, откуда его направили в Мелекесс (ныне Димитровград) Ульяновской области. Там он уже был Сашкой Матросовым. Среди беспризорников существовали свои законы, и один из них гласил: если ты не русский, а национал, тебе никогда не поверят и будут сторониться. Поэтому, попадая в детдома и колонии, подростки старались изменить свои родные фамилии и имена на русские. Позже, уже будучи в Ивановской режимной колонии, Сашка со смехом откровенничал, как, устраиваясь в детдом, назвал своим родным местом город, в котором ни разу не был. Возможно, именно поэтому во всех справочниках и энциклопедиях город Днепропетровск называется местом рождения Александра Матросова.

В Ивановской колонии у него было несколько кличек: Шурик-Шакирьян, Шурик-Матрогон (он любил носить бескозырку и матросскую форму) и Шурик-машинист (это было связано с тем, что он много путешествовал, и именно его посылали на вокзалы ловить сбежавших колонистов). Еще Сашку дразнили "башкиром". Вспоминают, что он здорово выбивал чечетку и умел играть на гитаре. Снова следы Матросова всплыли осенью 1940 года в Саратове. Как явствует из сохранившихся до наших дней документов, народный суд 3-го участка Фрунзенского района осудил его 8 октября по статье 192-й УК РСФСР к двум годам лишения свободы. Матросов был признан виновным в том, что, несмотря на данную им подписку о выезде из города Саратова в 24 часа, продолжал там проживать. Матросов сидел в трудовой колонии, в старой Уфе. Лишь 5 мая 1967 года Судебная коллегия Верховного суда СССР отменила этот приговор.

В конце сентября 1942 года в группе других новобранцев он оказался в Краснохолмском военно-пехотном училище под Оренбургом. В январе 1943 года весь курсантский состав училища был направлен рядовыми на пополнение фронтовых частей. Матросов был зачислен в списки 91-й Тихоокеанской добровольческой морской бригады имени Сталина 25 февраля.

Спустя два дня, при взятии деревни Чернушки, он совершил свой бессмертный подвиг: закрыл телом амбразуру с вражеским пулеметом” (http://www.rosconcert.com/common/arc/story.php?id_cat=4&id=1500).

О подвиге Александра Матросова написано очень много. Мы добавим лишь самые существенные детали. Первым, кто пожертвовал собой таким образом, был политрук Александр Панкратов. Это произошло 24 августа 1941 года в ходе оборонительного боя в районе Новгорода. До конца 1943 года этот подвиг повторили еще 38 красноармейцев, в 1944 году – 87 и в 45-м еще 46 человек. К слову, пятеро, совершив подвиг, остались живы, а один из них – Леонид Кондратьев – после госпиталя вернулся на фронт и погиб в апреле 1943-го на Кубани.

Сегодня немало исследователей биографии Александра Матросова самозабвенно копаются в подробностях его довоенной жизни, вытаскивая на свет то один, то другой сенсационный факт. Кто-то им верит, кто-то нет. Но вот сам подвиг подвергнуть сомнению пока никому не удалось. (http://monline.org.ua/index/material/3926).

О, святая простота! Батшеву удалось. Более того, у него в этом деле немало предшественников. Вот что пишет, например, Борис Соколов в статье “Падал ли Александр Матросов на амбразуру?”:

На протяжении десятилетий никто не задумывался, что подвиг Александра Матросова противоречил законам природы. Ведь закрыть своим телом пулеметную амбразуру невозможно. Даже одна винтовочная пуля, попавшая в руку, неизбежно сбивает человека с ног. А пулеметная очередь в упор сбросит с амбразуры любое, даже самое грузное тело.

Пропагандистский миф, разумеется, не в состоянии отменить законы физики, но он способен на некоторое время заставить народ забыть об этих законах.

На протяжении Великой Отечественной войны будто бы свыше 400 красноармейцев совершили тот же подвиг, что и Александр Матросов, причем некоторые - раньше его. Нескольким "матросовцам" повезло - они остались в живых. Будучи ранеными, эти бойцы забрасывали неприятельские дзоты гранатами. Можно сказать, проходило своеобразное соревнование частей и соединений, каждое из которых считало за честь иметь своего Матросова. Благо, что записать человека в матросовы было очень несложно. Для этого годился любой командир или красноармеец, погибший поблизости от неприятельского дзота.

В действительности события развивались не так, как сообщалось в газетных и журнальных публикациях и было показано в фильме "Рядовой Александр Матросов". Как писала по горячим следам фронтовая газета, труп Матросова обнаружили не на амбразуре, а в снегу перед дзотом. Наиболее правдоподобно выглядит следующая версия.

Матросов смог взобраться на дзот (очевидцы видели его на крыше дзота), и он попытался расстрелять немецкий пулеметный расчет через вентиляционное отверстие, но был убит. Сбрасывая труп, чтобы освободить отдушину, немцы вынуждены были прекратить огонь, и товарищи Матросова за это время преодолели простреливаемое пространство. Немецкие пулеметчики вынуждены были спасаться бегством. Подвиг Александр Матросов действительно совершил, ценой жизни обеспечив успех атаки своего подразделения. Но грудью на амбразуру Александр не бросался - такой способ борьбы с вражескими дзотами абсурден.

Однако для пропагандистского мифа эпический образ бойца, презревшего смерть и грудью бросившегося на пулемет, был необходим. Красноармейцев побуждали идти в лобовые атаки на неприятельские пулеметы, которые даже не пытались подавить в ходе артподготовки. Примером Матросова оправдывалась бессмысленная гибель людей. (http://www.kolokol.ru/symbols/gpw/6462.html).

Обратим внимание, что опубликовано это на правозащитном сайте, близком к сахаровскому фонду. Не к таким ли “историкам” принадлежат и Владимир Батшев с Анной Политковской? Ведь из заметки Батшева следуют два основных факта: 1) Матросов был уголовником; 2) подвига не было, поскольку сам факт закрытия амбразуры упомянут авторам в кавычках. Процитированные мною материалы как раз и показывают разительное отличие потомков Дюма от настоящих историков, которые не скрывают ни фактов “за”, ни фактов против” какой бы то ни было концепции или толкования, открывая читателю ту неповторяемую смесь человеческого величия и его слабостей, которая только и способна вызывать доверие обнаженностью правды жизни. Мазнул походя грязью человека, отдавшего свою жизнь за Родину, и пошел вперед гордый, величественный и непоколебимый. В таком же стиле продолжает мазать историю и далее (В. Батшев. “От таллия к полонию”, Альманах “Лебедь”, 506, 17 декабря 2006).

Валентин Иванов, Батавия. 3 января 2007 г.