РУССКИЙ ФЛОТ. ПОБЕДЫ, КОТОРЫХ НЕ БЫЛО

17-01-2011

Продолжая тему, напомним, что истоки русского флота берут начало не в VIII, как утверждал английский историк Джен, а в IX веке, и были не славянскими, а скандинавскими. Первый морской поход русов состоялся в 860 году (до Рюрика!) из Киева. Варяги спустились по Днепру, пересекли море и напали на главный город мира — Царьград! Русские летописи приписывают поход Аскольду и Диру, дружинникам Рюрика, но того призвали лишь в 862 году, поэтому не будем гадать, кем на самом деле были Аскольд и Дир (видимо, предшественниками Рюрика, добравшимися до Киева раньше) а приведем сообщение из «Венецианской хроники» Иоанна Диакона, посла венецианского дожа, писавшего через сто лет после событий:

Юрий Кирпичев«В это время народ норманнов [Normannorum gentes] на трёхстах шестидесяти кораблях осмелился приблизиться к Константинополю. Но так как они никоим образом не могли нанести ущерб неприступному городу, они дерзко опустошили окрестности, перебив там большое количество народу, и так с триумфом возвратились восвояси...»

Нападающие воспользовались тем, что император Михаил III увел войско и даже часть городского гарнизона на войну с арабами, а византийский флот сражался с ними в Эгейском море. Жители Константинополя были потрясены — вот уже двести лет никто не нападал на город со стороны Черного моря!

Возможно, что именно этот успешный поход русские летописи приписали вещему Олегу, прибившему, якобы, свой щит на врата Царьграда в 907 году, о чем, к сожалению, больше никто не упоминает — ни византийцы, ни иные авторы. В описании этого знаменитого, но, скорее всего, легендарного похода Олега много военных красот. В их числе и флот в 2000 кораблей, и суда, движущиеся по суше на колесах, и небывало щедрые со стороны византийцев условия договора, увенчавшего дерзкое предприятие.

Правда, договор этот почему-то повторяет все скандинавские имена послов из действительно заключенного в 911 году договора — гораздо более скромного, такие не заключают с победителями. В остальном же версия 907 года списана с точностью до построения фраз с гораздо более позднего договора 944 года и более напоминает литературную компиляцию, чем реальный документ.

Венчает список чудес знаменитый щит Олега, о котором мы наслышаны со школы! Но кроме летописи больше нет никаких подтверждений похода на Царьград, нет даже малейших намеков на столь значительное событие. Сам Олег, требуя с греков дани, полагал по сорок человек на один свой корабль, то есть вел войско в 80000 человек. Трудно поверить, что Киев способен был тогда организовать поход таких масштабов – для этого надо было привлечь силы не одних русов-варягов и полян, но и соседних славянских племен, подчинение которых еще не было завершено. Еще труднее представить, что больше никто великого похода не заметил, включая самих жертв нападения, византийцев! Конечно, их хронисты могли бы и скрыть столь досадное для чести великой державы происшествие, в чем их и подозревали, исходя из практики русских летописей, однако за византийцами такого ни до, ни после не наблюдалось, а главное, кроме них записки оставляли многочисленные послы иных стран, которым подобные причины не мешали. Но в этот раз и послы не заметили русского щита на вратах.

Говорят, это действие символизирует взятие Царьграда под покровительство. Но, по-моему, великий город и сам неплохо справлялся с проблемами, а если и прибег однажды к русской (в смысле варяжской) помощи, то лишь много позже, во время восстания Варда Фоки. Скорее, прибивание щита символизирует желание Олега (или тех, кто ему этот поступок приписал) отметиться, при нежелании горожан открыть ворота. Туристы вон везде, не только в Крыму и на Кавказе все доступные скалы испещрили рунами: «Здесь был Вася!» Но о чем это говорит, кроме как о низкой культуре?

И особенно подозрительной ситуация становится, если учесть ее зеркальное отражение и странное молчание уже русских летописей в отношении неудачных каспийских походов. Создается впечатление, что об этих масштабных походах русов на Руси не ведали. Значит, это были не русские походы, а именно и только русов-варягов? Или каких-то иных русов, к примеру, сармато-алан доно-донецкой салтовско-маяцкой культуры, есть и такая, причем весьма убедительная версия? История этих плаваний неясна и сведения о них приводят лишь мусульманские авторы.

О первом из них упоминает Ибн Исфандийяр в своей «Истории Табаристана». Состоялся поход между 864 и 884 гг. Русы напали на порт Абескун в Астрабадском заливе на южном побережье Каспийского моря, но эмир уничтожил их всех. Откуда они пришли неизвестно.

Осенью 909 г. русы приплыли на 16 кораблях и на этот раз разграбили Абескун, затем высадились на побережье Мугабской степи и были разбиты в ночном бою правителем области Сари, который получил помощь от Саманидов. На следующий год они вернулись с большими силами, сожгли город Сари и, взяв много пленных, ушли в море. Затем высадились в Дейлеме, но жители ночью сожгли корабли и уничтожили десант. А эмир Ширвана перехватил в море оставшиеся суда и в итоге никого из русов не осталось в живых.

Но самым трагичным стал большой поход 913 года, когда русы приплыли уже на 500 кораблях! Якобы прошли они через Керченский пролив, с Дона переволокли корабли на Волгу, а там каган хазар пропустил их на Каспий за половинную долю в добыче. По ал-Масуди, удару подверглись Гилян, Дейлем, Табаристан, Абаскун. Затем русы напали на Азербайджан и Ширван. Напротив Баку они остановились на островах и на них напал царь Ширвана Али ибн аль-Хайтам, собрав местных жителей. Те на лодках и купеческих судах устремились к островам, но русы убили и потопили тысячи мусульман. Лишь через несколько месяцев они прекратили поход и отправились к устью Волги.

Прибыв в Итиль, они вручили кагану его долю добычи, однако гвардия кагана, состоявшая из мусульман, потребовала мести за единоверцев — как будто ранее они не знали, с какой целью разбойники плыли на юг. Войско русов сошлось в бою с 15 тыс. мусульманских всадников, к которым присоединились и местные христиане(!). Можно предположить, что конница напала на растянувшихся вдоль переволока на Дон пришельцев и била их по частям, иначе трудно понять, почему битва длилась три дня. В итоге удалось уйти на кораблях вверх по Волге лишь пяти тысячам русов. Там они почему-то бросили свои суда и сошли на берег (видимо, сармато-аланская версия достовернее и аланы-русы пробивались на Дон и Донец), после чего были окончательно истреблены буртасами и булгарами.

Очень странная история, чего ни коснись. Если только не предположить, что «русские русы», сообразившие, что владеть государством выгоднее, чем грабить его, решили поприжать конкурентный восточный торговый путь руками вольных северных товарищей. А затем «сдали» их — ведь конкуренты. Всего, по словам ал-Масуди, насчитали 30 тысяч убитых русов! И хотя на 500 кораблях не могло приплыть более 20 тысяч, цифра потерь все равно огромная. Не могли на Руси не знать о такой катастрофе — если официально Русь имела к ней отношение.

Следующему походу предшествовало русско-хазарское столкновение, описанное в так называемом Кембриджском документе. Около 939 года русский правитель H-l-g-w (Хелгу), подкупленный Византией, захватил хазарскую заставу Самкерц (Керчь). Полководец Песах освободил город, затем догнал и нанёс поражение Хелгу, и принудил его пойти войной на Константинополь. Из-за неудачи похода (русский флот был сожжён греческим огнём) Хелгу устыдился возвращаться в свою страну и с дружиной отправился в Персию. Набег по описанию совпадает с неудачным походом Игоря Рюриковича в 941 году. Впрочем, в этот раз русов зовут «пранками» (франками) и вопрос, кто такой Хелгу, с кем его можно соотнести, пока неясен.

Так или иначе, в 944 или 945 гг. Хелгу повел три тысячи русов на богатый город Бердаа в Азербайджане. Они легко разбили вышедший им навстречу небольшой гарнизон и 5-тысячное ополчение, после чего захватили город, но грабить не стали, а гарантировали жителям безопасность и свободу вероисповедания, в обмен на полное подчинение. Хелгу готов был даже принять мусульманство! Создается впечатление, что он хотел повторить успех Рюрика и образовать свое государство. Еще остается впечатление о наличии свободных норманнских сил на юге, не подчиненных никому и имеющих собственную операционную базу, например в Таматархе – будущей русской Тьмутаракани.

Однако густо заселенный и видавший виды Восток таких возможностей как неопытные, неорганизованные, рассеянные по лесам славяне пришельцам не предоставил, и основная часть жителей подчиняться им отказалась. С тремя тысячами воинов в Азии мало чего добьешься.

Вскоре Бердаа осадило большое войско дейлемского правителя Марзубана ибн Мухаммеда и тогда русы предложили всем желающим покинуть город в течение трех дней. Бросить все и уйти решились только те, кто имел вьючных животных. По истечении срока пришельцы перебили часть жителей, до 10 тысяч заточили в крепость и предложили выкупить себя. Тех, кто не смог или отказался внести выкуп, русы убили. Но затем у них вспыхнула эпидемия и под покровом ночи русы покинули город с добычей и частью женщин. Достигнув своего лагеря на Куре, они сели на корабли и уплыли, оставив Бердаа безлюдным и опустошённым.

Ни об одном из этих походов нет ни слова в русских летописях. Настораживает также их очевидная, хотя и непонятная связь, чуть ли не синхронность с походами на Царьград. Большой поход 913 года состоялся после заключения Олегом договора с императором в 911 году, а поход 944/45 года — после заключения Игорем договора. Отметив это, покинем берега Каспийского моря. Да, на его просторах буянили какие-то русы, но к русским и к их флоту они никакого отношения, по-видимому, не имели. Перейдем к походам стопроцентного скандинава, эталонного варяга Игоря Рюриковича. Уж там-то все должно быть ясно!

Да? Что ж, поглядим. Продолжатель Феофана так начинает рассказ о приходе русов во время правление Романа I Лакопина (920-945 гг.): «11июля четырнадцатого индикта (941 года) на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю Росы, коих именуют также дромитами, происходят же они из племени франков». (Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей. Пер. Я.Н. Любарского. М. Наука. 1992. КНИГА VI Царствование Романа.)

Лиутпранд Кремонский, посол итальянского короля Беренгария, замечает о более чем тысяче кораблей у «короля русов Ингере». Первое нападение было неудачно, в морском бою флот пришельцев частично уничтожили греческим огнём, но Игорь не унимался — и понес еще ряд поражений на суше и на море. В сентябре, несолоно хлебавши, он вернулся домой. Русский летописец передаёт слова уцелевших воинов: «Будто молнию небесную имеют у себя греки и, пуская ее, пожгли нас; оттого и не одолели их». И все же Игорь был первым из предков русских, кого византийцы запомнили по имени.

В 943 году он собрал новое войско и двинулся на Византию — конницей по суше, а большей частью войска по морю. Он успел дойти до Дуная, но там его встретили послы императора Романа с богатыми дарами. После совета с дружиной Игорь, удовлетворённый данью, повернул назад. Обращают внимание следующие обстоятельства. Войско идёт в ладьях и на конях. Но и через двадцать лет, во время похода Святослава попытка посадить варягов на коня не удалась. Откуда же взялась конница? А это пачинакиты-печенеги шли на конях, разбой объединял и степных кочевников и морских бродяг! Остальные (варяги-русь, поляне, словене, кривичи, тиверцы) плыли в ладьях, так, во всяком случае, принято считать.

Послы встречают армию на Дунае? Но это означает, что флот Игоря должен был как-то узнать о посольстве, свернуть в Дунай и подняться по нему выше гирла, выше зоны сплошных плавней. То есть, Игорь предупрежден. И греки также, раз послы успели добраться до Дуная, в то время как нападения 860 и 907 гг. были совершенно неожиданными.

Армию по летописи возглавляет Игорь, однако его дружинники ничего не получили от византийского откупа, тогда как Свенельдовы русы ходят «изодеты оружием и одеждой». Потому и пришлось Игорю после успешного как будто похода снова, второй раз за год вопреки традициям, идти в полюдье на древлян. Из него он уже не вернется.

Кстати, не кажется ли вам несколько странным этот обычай — полюдье? Так назывались ежегодные княжеские обходы державы для сбора дани. Но в своей стране так налоги не собирают, для этого существует администрация на местах, а доставка оных дело самих подданных. Зато именно так собирают дань в недавно оккупированной и пока еще беспокойной стране.

Суммируя все эти факты, можно предположить, что поход 944г. был не войной, а её имитацией. И возглавлял его не Игорь, талантам которого после авантюры 941г. верхушка правящего клана не доверяла, а воевода Свенельд. В летописи под 945г. он назван воеводой Ольги и Святослава, отцом Мстиши, т.е. человеком, давно и прочно укоренившимся в Киеве.

Любой, кто пытался разобраться в хронографии и родственных отношениях первых князей, согласится, что Игорь — фигура в русской истории не менее призрачная и легендарная, чем его отец. Родился он у почти семидесятилетнего Рюрика, сам стал отцом Святослава в таком же возрасте что, при всем уважении к физическим кондициям северных пришельцев, кажется не очень правдоподобным. И, что еще более непонятно, от смерти Олега в 913 году и до крайне неудачного похода на Царьград в 941г. о нем, великом князе новой и мощной державы ничего не слышно! Тридцать лет безвестности.

Да и погибает он как-то несолидно, несуразно, не по княжески. Сами посудите: только недавно стоял в силе тяжце на Дунае, договор с ромеями творил — и на тебе, какие-то лесные, дикие древляне, совсем недалеко от стольного Киева разбивают его дружину, привязывают великого князя, сына самого Рюрика к двум березам и разрывают на части!

Цель нового похода на Царьград — работа над ошибками, восстановление жизненно важных торговых отношений с греками. Константин Багрянородный писал, что каждую весну под Киевом формировался караван для плавания в Константинополь — тысячи судов! Что же везут тысячи ладей грузоподъемностью до десяти тонн каждая? Кроме вольных купцов и их товара, они везут княжий товар, собранный в полюдьях. Товарооборот огромный. Какой еще европейский торговый маршрут мог похвастать такими цифрами? Даже в начале XIX века в Петербург далеко не каждый год приходило более тысячи судов.

И вот, что получается: князь исправно ходит в полюдье, дани собираются, амбары забиты товаром, а сбыта из-за собственной молодецкой попытки по варяжски пограбить Царьград нет уже четвёртый год! И выясняется, что добыча даже от самого удачного разбойничьего похода несопоставима в своей мизерности с доходом от обычной торговли — в государственном, конечно, масштабе. Кто же думал, что следование наследственным разбойным инстинктам может обойтись так дорого? И что придется самому тратить казну на имитацию нового похода, нанимать печенегов и венгров.

Армия идёт посуху, поскольку сопровождающий её флот только притворяется боевым. На самом деле он, на десятки километров растянувшийся по широкому Днепру, который вольно и плавно катит воды свои, везет четырёхлетние торговые запасы, и цель похода — обеспечить их доступ на рынки Константинополя. А сколько всего перепортилось за это время! Но ничего не поделаешь, за все в жизни приходится платить и ничто не обходится так дорого, как глупость вождей.

Понятно, что предварительное согласие византийцев уже получено, но ведь необходимо сохранить лицо! В архаичных обществах формализм, тонкости этикета занимают необычайно большое место — не зря практичные и трезвые византийцы так помпезно и нарочито церемонно обставляли приемы варварских послов. А может быть и сами с удовольствием грешили этим! Вот и в этот раз именно для того, чтобы поднять авторитет князя и державы десятки тысяч воинов всерьез идут в поход, на середине которого варяги-русь вдруг с такой лёгкостью пойдут на переговоры.

Слава богу, все и всё поняли и новый военно-торговый договор заключили. Между нами говоря, добрая половина его статей была посвящена моральному облику русских купцов и их лихим нравам. Высокомерные ромеи, видите ли, хотели ввести грубоватых северных гостей в цивилизованные рамки и требовали от них соблюдения общепринятых в цивилизованном мире норм поведения — не грабить, не убивать и так далее. Потребовали и загранпаспортов — в X веке, в бумажном виде! И что вы думаете? Русские в договоре от 944 года дали обещание выдавать их и, видимо, исправно выполняли его, поскольку следующий их набег состоится уже при Ярославе, через сто лет.

Игорю вменяется в обязанность, с одной стороны, не покушаться на греков, а с другой — защищать их крымские владения: «И о Корсунской стране. Да не должен князь русский воевать в тех странах, во всех городах той земли, и та страна да не покоряется вам, и если попросит у нас воинов князь русский, чтобы воевать (обороняя корсунян), – дам ему, сколько ему будет нужно. И о том: если найдут русские корабль греческий, выкинутый где-нибудь на берег, да не причинят ему ущерба. Если же кто-то возьмет из него что-либо, или обратит кого-нибудь из него в рабство, то будет обвинен по закону русскому и греческому.

Если же застанут русские корсунцев за ловлей рыбы в устье Днепра, да не причинят им никакого зла. И да не имеют права русские зимовать в устье Днепра, в Белобережье и усвятого Елферья, а с наступлением осени пусть отправляются по домам в Русь. И об этих: если придут черные болгары и станут воевать в Корсунской стране, то повелеваем князю русскому, дабы не пускал их, иначе причинят зло и его стране» (Лаврентьевская летопись).

Тысяча лет прошла с тех пор — и что изменилось? Бедная Европа стонет от богатых русских туристов, их дикие нравы, широта натуры и своеобразные повадки пугают добропорядочных французов, испанцев и швейцарцев. То они рыбу на костре жарят в центре Стокгольма, то по пьяне сожгут отель, то их задержат за провоз выводка малолетних шлюшек, то могилу Канта они, пардон, используют, не утерпев с малой нуждой и не удосужившись поискать туалет. Дошло до того, что в моду входят курорты без русских…

Да, кстати, обратите внимание: при Игоре, не прошло и ста лет с призвания Рюрика, среди правящей верхушки Руси уже появляются славянские имена: «Мы – от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына Игоря; Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянник Игорев; Улеб от Володислава; Каницар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба…». (Повесть временных лет. В переводе Д.С. Лихачева. ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ - 1 ч. )

Но не только о славянизации правящей верхушки говорит этот перечень. Он говорит еще и о том, что правил именно клан, а не сам Игорь, не совсем удачный, а возможно и неадекватный сын престарелого отца. Будь князь Игорь и впрямь великим, то есть правящим, а не представительским князем, не появился бы в договоре Вуефаст от двухлетнего, если верить летописям, Святослава; не было бы Улеба от какого-то Володислава, Каницара и так далее. Либо ты великий князь — и достаточно одного твоего представителя и его подписи, либо марионетка — и тогда вся клика будет клянчить у императора свою долю подарков.

Собственно говоря, этими, то легендарными, то неудачными, то фиктивными походами тема древнего русского флота на юге исчерпана. Он так и не стал русским, оставшись флотом русов. И мечи, и шелома, и кольчуги удалось скопировать и укоренить на подопечной варягам земле, но только не флот. Корабли да, ладьи там, ушкуи, струги — в любых количествах, во времена Петра одних галер, например, за двадцать лет построили несколько сотен, линкоров полсотни, но флот…

Флот это больше, чем корабли, их количество. Флот это качество — и не столько кораблей, сколько моряков! Как только норманнская правящая династия Киевской Руси ославянилась, морские походы закончились. Все остальное уже тема быстрого угасания морских амбиций.

У Владимира Великого, скажем, за плечами был и опыт предков-скандинавов и мощь огромной Киевской державы, а все же его поход на Корсунь и длительную осаду города образцом военного искусства не назовешь. Судя по всему, русский флот не смог заблокировать гавань Херсонеса, и князь бесплодно топтался под его стенами почти год. Город в 989 году сдался скорее символически, после того, как греки выполнили свое обещание, и в обмен на посылку корпуса русов для борьбы с мятежником Вардой Фокой приплыла невеста для князя — принцесса Анна, сестра императора Василия II.

Кстати, этот шеститысячный корпус оказался настолько самостоятельным, что так и остался на службе у византийцев. Что ясно говорит о его скандинавском составе. Северяне знали себе цену и умели торговаться. Их участие в имевшей место в 913 году неудачной попытке византийцев отвоевать у арабов Крит говорит не о морской доблести русских, теми там и не пахло, а о стандартных расценках варяжских наемников за ратный труд: столько-то номисм. Это самая мелкая золотая единица: 7200 номисм составляли 3 литтра или один кинтал. Дипломат Калокир, например, вез Святославу, склоняя того напасть на Болгарию, 15 кинталов золота, менее полутонны. На войско в три-четыре тысячи профессиональных вояк, весьма высоко котирующихся скандинавов-русов. О цене же славян справлялись на рынке рабов…

Следующая серьезная попытка выйти в море состоялась через век! И снова она связана с варягами. Напряжённость в отношениях между Киевской Русью и Византией проявляется после воцарения в июне 1042 императора Константина Мономаха и мятежа войск Георгия Маниака в Италии, под началом которого сражались и русо-варяжские отряды. По версии академика Г.Г. Литаврина, Мономах расформировал варяжско-русский корпус, гвардию прежнего императора. И тогда известный викинг Харальд Суровый, представитель норвежской правящей династии, решил вернуться на родину. Константин, согласно сагам, бросает Харальда в тюрьму, однако тому удаётся бежать на родину через Русь, где княжил дружественный ему Ярослав. (Литаврин Г.Г. Русско-Византийские отношения в XI—XII вв., по изданию История Византии: В 3 т./М.: Наука, 1967, Т. 2. Глава 15: С. 347—353).

Возможно с этими же событиями было связано разорение складов недавно основанного русского монастыря на Афоне. Партия скандинавов на Руси была еще сильна, терять привычную, хорошо оплачиваемую работу и высокий статус никто не хотел, поэтому война стала неизбежной. Поводом же к ней по сообщению Скилицы стало убийство на рынке Константинополя знатного русского купца. Император послал послов с извинениями, но их не приняли. Ярослав Мудрый мудро обиделся — и отправил в морской поход войско под началом старшего сына Владимира, а воеводами к нему приставил Вышату и Ивана Творимирича.

Скилица оценивает русское войско в 100 тыс. воинов, однако византийский историк XI века Михаил Атталиат указал численность русского флота в 400 кораблей, и тогда войско не могло превышать 20 тыс. человек, что также весьма внушительно, но для действий против такого города недостаточно.

Константин узнал о предстоящем походе уже весной 1043 года и принял меры: выслал из Константинополя русских наёмников и купцов и организовал охрану западных берегов Черного моря. Тем не менее, в июне флот Владимира прошел Босфор и стал в одной из бухт недалеко от Константинополя. По свидетельству Пселла русские вступили в переговоры, но запросили по 1000 статеров на корабль, то есть специально выдвинули неосуществимые условия.

Ромеи не пали духом, император собрал немногочисленные военные корабли, оставшиеся после пожара 1040 года, и даже грузовые суда, вооружив камнемётами и «греческим огнём». Русский флот выстроился в линию напротив греческого, император наблюдал с высокого берегового холма и под вечер по его команде бой начал Василий Феодорокан с тремя триерами (с двумя, по словам Пселла, лично наблюдавшего ход сражения).

Русские ладьи окружили большие корабли византийцев и пытались продырявить корпуса триер копьями. Думаю, такого еще не видали в морских сражениях! Греки же метали в них копья и камни. Судя по всему, моряки с обеих сторон собрались азартные и по уровню боевой подготовки не уступающие друг другу...

Когда византийцы наконец-то справились с техническими сложностями и применили греческий огонь, русские стали спасаться бегством. По словам Скилицы Феодорокан сжег семь русских судов и три потопил, а затем из гавани выступил весь флот Мономаха. Ладьи русских, помнящих, что случилось здесь сто лет назад с флотом Игоря, ушли, не принимая боя. И в этот момент разразилась буря, последствия которой описал Михаил Пселл: «Одни корабли вздыбившиеся волны накрыли сразу, другие же долго еще волокли по морю и потом бросили на скалы и на крутой берег; за некоторыми из них пустились в погоню наши триеры, одни челны они пустили под воду вместе с командой, а другие продырявили и полузатопленными доставили к ближайшему берегу. И устроили тогда варварам истинное кровопускание, казалось, будто излившийся из рек поток крови окрасил море». (Михаил Пселл. Хронография /Перевод и прим. Любарского Я.Н. - М.:Наука, 1978. Зоя и Феодора. Константин IX XCV).

С этой бури, как с главной причины неудач, и начинает рассказ о последнем походе на Царьград «Повесть временных лет». О проигранном морском сражении она умолчала. На самом деле сражение и буря показали то ли плохую мореходность русских ладей, то ли слабую военно-морскую подготовку их экипажей. Восточный ветер выкинул на берег до 6 тысяч воинов, потерпел крушение и княжеский корабль. Князя Владимира принял к себе на борт воевода Иван Творимирич и они с дружиной решили пробиваться домой морским путём. Воевода Вышата наоборот, высадился на берег к воинам со словами: «Если буду жив — то с ними, если погибну — то с дружиной»

Император послал в погоню за русскими целых 24 триеры — вспомните, что Владимир приплыл на 400 кораблях! В одной из бухт князю пришлось отбиваться от преследователей, но все же он благополучно вернулся в Киев. Часть же русов, шедших пешком, была перехвачена около Варны и Вышата с 800 воинами попал в плен. Почти все пленники были ослеплены.

Затем история столетней давности повторилась. Пар выпустили, торговлю возобновили, мир заключили через три года, Вышата вернулся в Киев, ущерб монастырю в Афоне возместили. Миролюбию Византии содействовали печенеги — с 1045 года они стали совершать набеги на болгарские владения империи. Русь снова стала союзником Византии и уже в 1047 году отряды русов снова сражались в составе её армии против очередного мятежника Льва Торника.

Более того, вскоре союз был скреплён браком Всеволода, сына самого мудрого русского князя с византийской царевной, так повысившим престиж державы, что после него уже не великий князь Ярослав сватает своих дочерей за европейских монархов, а сам принимает брачные посольства и в итоге перероднился со всей Европой. Но, думаю, киевские матримониальные проблемы решились бы и без похода на Царьград…

Таким образом, с 860 по 1240 гг., то есть за все четыреста лет существования Киевской Руси, она совершила целых три(!) больших выхода в море: в 860, 941 и 1043 гг. Из них успешным был лишь один, самый первый, чисто варяжский, если под успехом понимать удавшийся грабеж. Все остальные походы в условиях установившейся интенсивной торговли (тысячи судов с Днепра в гавани Царьграда каждое лето!) были попросту вредными для интересов страны. Даже не потому, что закончились полным разгромом, а потому что были неразумными, являлись проявлением разбойного варяжского менталитета, неуместного в новых условиях. Мирное и успешное плавание Ольги в Царьград подчеркнуло это.

Катастрофические каспийские походы варягов-русов к истории Руси и ее флота, скорее всего, никакого отношения не имеют, и мы считать их, как и мифический поход Олега в 907 году, не будем, да летописи о них и не упоминают. Вот и все, что можно сказать о начале русского флота и о древних русских морских традициях. Как видите, разговоров больше, чем дел и эта традиция длится с тех пор многие века.

Комментарии

Добавить изображение